Естественное и искусственное: борьба миров

В XX веке за космосом закрепилось не чисто астрономическое значение, но он не равен и бытию в целом. Космос – это то, что «вне Земли». Хотя с астрономической точки зрения Земля обычное космическое тело и все мы живем в космосе, все люди – космонавты, осваивать космос – значит действовать за пределами нашей планеты. Космос выступает своего рода антиподом Земли. Есть Космос и есть Земля. Не входит в него и природа, если это слово не употребляется сугубо философски, когда толкуют, например, «о природе вещей». Смысловой центр понятия «природа», его основное содержание в современном сознании связывается с Землей, и, когда мы говорим о «сохранении природы», то имеем в виду собственную планету.

Однако разве радиация, сернистый газ, цианистый калий не на Земле? Что же мы защищаем и от чего защищаемся? Тревогу вызывает состояние природы, терпящей поражение от… природы? Ведь радиоактивные вещества, если брать их как материю, тоже природа и они тоже на земле. Приходится делать вывод, что в актуальном, преимущественно экологическом смысле слова, природа не равна нашей планете, даже ее поверхности. Нас она заботит прежде всего как плацента и аура существования человека. Природа в экологическом смысле слова – это нечто живое, естественное – биосфера и то, что обеспечивает «возможность живого», включая в себя, как его предпосылку, сложившуюся структуру косного вещества. Но в принципе планета наша может вращаться и без природы. Есть Земля и есть Природа. Земля как космическое тело. Природа как жизнь на нем.

Антиподом живого, естественного является среда, в которой оно не способно развиваться. Такого рода среда – в космосе. По крайней мере в том, какой мы знаем. Экологически космос, его условия противоположны условиям существования биосферы. Космос и природа, космос и жизнь, какую мы знаем на Земле – враги. Они не могут вступать в прямой контакт друг с другом. Для встречи с космосом человек вооружается специальной техникой. Не только активной, проникающей в него, но и пассивной, изолирующей от него.

Фактически с космосом взаимодействует наша мысль и техника. Ничто органическое, естественное с космосом не совместимо. Не встречался с ним и живой человек. Он только находится в нем. Если встретится – погибнет. Взлетевшие с Земли в Космос люди больше всего боятся прямого контакта с ним: не дай Бог.

«Парадокс проникновения человека в космос в том, что для этого требуется» – техника, создание которой ведет к появлению «очагов космоса» на самой Земле. Нужна технология такого уровня, с которой человек тоже не может вступать в прямой контакт. Она воспроизводит вокруг себя соответствующую среду. На поверхности Земли уже есть обусловленные производственной деятельностью совершенно не пригодные для жизни пространства. В биосфере появляется все больше мертвых пятен. Пятен космоса. Или она приводится на грань способности к воспроизводству, к состоянию, от которого человеку надо защищаться. Современная городская квартира, оборудованная кондиционером, автономным водоочистителем, ионизатором, противошумными стеклами или вообще без окон, с противогазами и радиометрами на случай экстремальных выбросов ближайшего предприятия – это прообраз кабины межпланетного корабля, примитивное жилище космонавта на собственной земле. В особо загрязненных городах выход на улицу похож на выход в космос – люди торопливо пересекают ее как вражескую территорию. Собственно говоря, если разразится экологическая катастрофа, то это будет ситуация космоса на Земле. Мечта о массовом переселении на новые планеты может осуществиться раньше, чем мы думаем и по-другому, чем думаем, в духе рассказа об обезьяньей лапе, исполняющей все желания владельца, но превратным образом (захотев денег, он получает их как страховку за погибшего сына).

Это самый мрачный вариант космизации Земли. Для здравомыслящих людей здесь нет предмета спора. Надо сделать все, чтобы он не осуществился. А вот идея «экологического производства», искусственной имитации естественных условий жизни, рассматриваемая частью ученых как основной путь решения экологических проблем, представляется более привлекательной. Она привлекательна и коварна. Примеров создания среды в замкнутом объеме достаточно много: у водолазов, на подводных лодках, в экспериментальных устройствах типа фитотронов, на ряде оснащенных новейшей техникой предприятий. Их суть – изоляция человека от естественной среды. Такое существование совпадает с сутью его бытия в космосе. Для проектировщика искусственного биосферного сооружения Земля выступает как любое другое безжизненное тело в околосолнечном пространстве. Как Луна или Марс. Только с разными данными о силе планетного притяжения и газового состава внешней оболочки. Принятие данного способа решения проблем экологии за норму обесценивает всякую деятельность по сохранению естественной среды обитания и ориентирует на космизацию нашего бытия в буквальном смысле слова. Это не стратегия жизни на Земле. Это стратегия пребывания в космосе. Поскольку закон единства организма и среды обойти нельзя, искусственная среда потребует искусственного обитателя.

Как природа и жизнь, с точки зрения перспектив человека, представляют собой нечто единое, так, с этой точки зрения, едины космос и техника. В то же время парно они противостоят друг другу.[19 - Специальное исследование отношения «техника-природа» провел Г. Рополь. См. его статью с характерным заголовком: «Техника как противоположность природы» // Философия техники в ФРГ. М., 1989.] Для развития техники природа как нечто живое, естественное нужна на первоначальном этапе, пока она является продолжением органов человека. В принципе же, особенно выйдя на уровень автоматов, она способна к саморазвитию, действию на безжизненных планетах, что открывает перед ней возможность безграничной пространственной экспансии. По своей «природе» техника космична. Как космична реализуемая в ней мысль. А жизнь, какую мы знаем – белковые тела – явление земное.

Н. А. Бердяев в удивительно актуальной и наиболее глубокой во всей философии техники работе «Человек и машина» писал: «Техника отрывает человека от Земли, она наносит удар всякой мистике земли, мистике материального начала, которая играла такую роль в жизни человеческого общества. Актуализм и титанизм техники прямо противоположны всякому пассивному животно-растительному пребыванию в материальном лоне, лоне матери – земли, Magna – mater, она истребляет уют и тепло органической жизни, приникающей к земле. Смысл технической эпохи прежде всего в том, что она заканчивает теллурический период в истории человечества, когда человек определялся землей не в физическом только, но и в метафизическом смысле слова… Техника имеет космическое значение, через нее создается новый космос».[20 - Nicholas Berdyaev. Man and Machine // Philosophy and Technology. London, 1972, P, 208.] С тех пор как были написаны эти слова, они стали оправданы и наоборот: новый космос создается не только метафизически, но и буквально, в физическом смысле слова и непосредственно на земле, а космизм из спекулятивного философского течения превратился в одно из важнейших направлений практической деятельности.

Осознание родового единства техники и космоса, их противоположности природе и жизни затруднено тем, что оно ставит человека перед драматическими перспективами. На земле образуется среда, которая начинает отрицать условия его бытия как естественного существа. Особую роль, как мы видели, здесь играет понятие ноосферы. Время, когда жил В. И. Вернадский, позволяло верить в возможность гармонизированного, направляемого общим разумом людей развития биосферы. Понятие ноосферы как бы обобщало надежды на превращение природы в ансамбль могущественных сил, служащих человеку под его руководством в качестве дирижера. Таковы были обещания начинавшейся научно-технической революции, когда глобальные проблемы лишь чуть брезжили на горизонте. Однако теперь она в полном разгаре. И как обычно бывает при реализации надежд, в них обнаруживается изрядная доля утопии. Практически ноосфера предстала как техносреда, искусственное образование с собственными законами функционирования. Именно ее разрастание порождает экологический кризис, ставя человека перед необходимостью борьбы за выживание. С высоты нынешней ситуации ясно, что ноосфера феномен не столько природы, сколько космоса. Биосфера – оболочка земли; создаваемая разумом искусственная среда тоже пока в основном на земле. Но она рвется в космос и призывает его на землю. Сущностные характеристики техники не привязаны к нашей планете. Прометей был прикован к скале, но похищенный им огонь – небесный. Ноосфера, включенная в систему бытия, предстает как часть космоса. С другой стороны, космос как реальность, а не просто идея или объект созерцания, появляется для нас благодаря науке и технике. Космизм в онтологическом плане – это идеология техногенной среды.

Космизм как научная парадигма

Становление искусственного мира, сначала в виде модификации естественных форм, потом их имитации и создание невиданных в природе вещей и веществ, а скоро и существ, вместе с прямым выходом в космос смещает центр нашей деятельности с земли на «небо». Движение от жизни и природы к технике и космосу, от естественного к искусственному – это стрела, пронзающая всего человека. И прежде всего, его сознание.

Поворотным пунктом в космизации нашего сознания является отказ от геоцентризма науки. Можно, однако, спросить, а разве Коперник уже не сделал этого? Да, конечно, но он преодолел его в астрономической области, касающейся устройства собственно Вселенной. Теперь же речь ведется, как ни парадоксально, об отказе от геоцентризма на Земле, о «космической революции» в науке вообще. Наука пошла по космическому пути – вот мотив, все громче звучащий среди методологов и философов. Только в биологии насчитывается около десятка направлений космического характера – астробиологическое, космологическое, планетарное, астронавтическое, микрофизическое, космической медицины и т. д. Прорабатываются проблемы будущего производства вне Земли, развития систем жизнеобеспечения космонавтов, возможности космического использования земной промышленности. На выход в космос нацелен военно-промышленный и военно-исследовательский комплекс большинства развитых стран. В этом начинают усматривать суть нового этапа научно-технического прогресса. Или даже «ускорения прогресса», редко задумываясь, «зачем».

Признавая подобного рода влияние космоса на науку, мы хотим сказать больше: его нельзя ограничить расширением «сфер захвата». В таком случае было бы достаточно признать факт разделения научных дисциплин на геоцентрические и геоэксцентрические, отметив при этом, что число последних растет. Проблема, однако, глубже. Если мы осознали космологический смысл техники, то отсюда вытекает, что космизация науки совпадает с процессами ее технизации. В фундаментальных областях с ее превращением в проектирование и мыследеятельность. От «открытия мира» человек переходит к его «изобретению», порождая искусственную реальность, которая распространена гораздо сильнее пока на Земле и именно она вносит решающий вклад в формирование негеоцентричности мышления. Современный уровень техники – вот причина торжества космической и истощения теллурической научной парадигмы, свидетелями чего мы являемся.

На фоне отказа от геоцентризма нарастает критическое отношение к антропоцентризму. Пафос критики – его несовместимость с задачами сохранения природной среды. С библейских времен поставленный господином над всей землей и ее тварями, человек не сдерживал своего губительного эгоизма. Теперь ради собственного блага он должен перестать считать себя привилегированным существом. Но предлагая отказаться от геоцентризма, как-то забывают уточнять, в пользу чего это должно быть сделано. Исходя из содержания критики, логично было бы думать, что в пользу природы, биосферы, то есть антропоцентризм заменяется природоцентризмом. Увы, природоцентризм представляется уже нереальным, он противоречит прогрессу, который «не остановишь». И наиболее распространенная антитеза антропоцентризму или «ничего», или антропокосмизм – «человек космический». Антропокосмизм – последнее слово философии техники.

Поскольку в понятии антропокосмизма человек (антропос) остается, то фактически это или только воспроизведение отказа от геоцентризма, или человеку тут не придается решающего значения. Он просто «слово» и мы имеем отказ от приоритетности земли и человека имеете. Отказ в пользу космоса ли? Неужели в пользу пустого космического пространства как некой бессубъектной, неструктурированной сферы? По-видимому, все-таки нет. Центр, субординации существуют: в этой роли выступает та же техника, но не «вообще», а имитирующая человека, его поведение и функции. Это высокоразвитые компьютерные системы с искусственным интеллектом как носители самостоятельной исследовательской активности. Образы объектов, которые они дают, строятся из информационной субстанции. Когда по телевизору показывают комету, это не результат пропорционального уменьшения ее действительного размера, как в оптическом телескопе, а информационно-графический продукт работы вычислительной машины. Это так называемая «натурная информация». С действительным объектом она совпадает по математическим параметрам, а краски, коричневое ядро и голубой хвост вполне условны. Человеческое восприятие космических процессов, как и процессов в микромире, так или иначе опосредовано техникой и наши органы чувств имеют дело в основном с экранами.

Промежуточной, переходной ступенью к антропокосмизму можно считать превращение человека в «человеческий фактор», когда он берется как элемент более сложной организационно – деятельностной системы. Переставая быть в центре природы и выросшей на ней теллурической культуры, он становится одним из компонентов человеко-машинного взаимодействия. Возникает так называемый «технологический человек». Не обязательно в космосе, хотя космонавты наиболее яркие его представители, а на земле, и не в далеком будущем, а сейчас. Одна из последних Всесоюзных конференций, проходившая в 1991 году в Новосибирске, называлась «Проблемы эффективного включения человеческого фактора в интеллектуальные системы». Здесь, действительно, заподозрить антропоцентризм просто невозможно. В аналогичном контексте ведется речь о преодолении антропоморфизма, а нередко и биологизма в… биологии (ее превращении в теорию эволюции знаковых систем, в биосемиотику), психологизма в… психологии (ее превращении в когнитивистику) и вообще о деантропологизации… творчества.[21 - Об этом, например, см.: «Формы представления знаний и творческое мышление». Новосибирск, 1989; Кудряшов А. Ф, Онтология. Методология. Негеоцентризм, Санкт-Петербург, 1993.] Таков новый, «постмодернистский» образ науки.

В странное противоречие с ним вступает антропный принцип (АП) – предмет острой моды в космологии последнего десятилетия. Некоторые теоретики утверждают, что это настоящая антикоперниянская революция. Из АП вытекает особое, привилегированное положение человека во Вселенной. Если бы человека не было, Вселенная была бы другой. Данная Вселенная предопределена присутствием в ней нас как наблюдателей, хотя известно, что ее возраст около 17 млрд. лет, Земля существует только 5 млрд. лет, человек же намного моложе. Оказывается, миллиарды лет «Все» развивалось, «имея в виду» человека.

Если рассуждать в рамках классического естествознания, то АП абсурден и кто, продолжая мыслить в этой парадигме, соглашается с ним, выступает как бездумный последователь моды. Серьезные представители классической, да и неклассической, но еще не ставшей постмодернистской науки, относятся к АП более трезво. Великий фантаст и философ Ст. Лем иронически сравнил его с «принципом ликера Chartreuse», взятого в качестве космогонического критерия. «Изготовление этого ликера было, правда, возможно благодаря свойствам космического вещества, но мы можем прекрасно себе представить историю и космоса, и Солнца, и Земли, и человечества без ликера Chartreuse».[22 - Lem S. Das Kreative Vernichtungerprinzip. The World as Holocaust // Bibliotheca XXI Wieku. Krakow? 1986. P.29.] С классической точки зрения АП – это элементарное нарушение законов логики, ибо из более позднего события выводится более раннее, а также происходит общее перевертывание причинно-следственной зависимости; отношение между человеком и вселенной напоминает то отношение, при котором за причину жары или холода принимают расширение ртути в стеклянном столбике термометра. Можно вспомнить, наконец, о репутации Беркли у ученых-естественников, критику солипсизма объективным идеализмом и материалистами.

Тем не менее АП завоевывает все большее влияние параллельно и вместе с отказом от гео- и антропоцентризма. Парадокс? Только на первый взгляд. Фактически же АП есть дополнительное подтверждение отхода науки от антропоцентризма. Никакого присутствия реального, живого человека при космогенезе он не предполагает. Это во-первых и это вполне очевидно. Но главное, если говорить сугубо кратко, в другом. Как пишет Дж. Уилер самый известный сторонник АП, «Соображения Хокинга, Дикке и Картера приводят к вопросу: а не замешан ли человек в проектировании (курсив наш – В. К.) Вселенной более радикальным образом, чем мы думали до сих пор».[23 - Космология: теории и наблюдения. М, 1978. С. 368.]

Вопрос Дж. Уилера скорее риторический и на него можно твердо ответить – замешан. Но замешан в создании моделей Вселенной, которое теперь является, основным способом ее теоретического исследования. Обязательное при этом применение средств вычислительной техники на каком-то этапе приводит к тому, что они включаются в содержание самой познавательной деятельности. Познавательный акт сливается с объектом познания. Боровский принцип слияния наблюдателя с объектом модифицируется в том плане, что наблюдение теперь опосредуется вычислительными машинами и мы знаем объект в «их» форме. Не случайно, другой видный сторонник АП Б. Картер при последующем его уточнении отводит человеку роль не наблюдателя, а «программиста» Вселенной. Компьютерная метафора – рассмотрение естественного интеллекта как вычислительного устройства – становится призмой, преломляющей взгляды ученых на всю реальность. Космологи овладевают специальностью дизайнера, используя информацию о Материи как обычную материю для кройки и шитья. Говоря более обобщенно, на объяснение естественной Вселенной переносится ситуация создания искусственной реальности, в фундаменте которой лежит некий «проект», «программа» и «деятельность» и в которых человек действительно «замешан с самого начала». Это ситуация, когда познание трансформируется в проектирование, мысль отражающая в мысль творящую.

Хотя в выработке «программы Вселенной» человек творящий играет как будто большую роль, нежели человек наблюдающий, создаваемые им модели принципиальным образом зависят от уровня развития общества как такового, накопленной информации и средств ее обработки. Роль исследователя в компьютерном моделировании – быть одним из факторов данного процесса. Антропный принцип не противоречит отказу от гео- и антропоцентризма потому, что он также техноцентричен, как вся новейшая наука. Более того, он находится на передовых рубежах ее технологического перерождения, мировоззренчески перенося этот техницизм с Земли и ближайшего Космоса на Вселенную в целом. Вопрос же о том, какова Вселенная «на самом деле», перестал быть правомерным уже после теории относительности Эйнштейна, с крушением классической парадигмы науки как естествознания в буквальном смысле слова (как знания естества). Конец естествознания, а, например, по мнению Г. П. Шедровицкого, это конец науки и нынешние занятия теоретиков следует считать мыследеятельностью, совпадает с концом теллурического периода развития человечества, открытием микро- и мегамиров, формированием техногенной, «постприродной» и «постчеловеческой» реальности – космосферы. Предметно понятая ноосфера – это космосфера.

Космическая мифология

После полета Ю. А. Гагарина в космосе побывало около тысячи землян и десятки тысяч автоматических летательных аппаратов. Однако встречный поток, пожалуй, интенсивнее. Нет дня, чтобы в печати не сообщалось о контактах землян с НЛО или его экипажем. Как рассказывают очевидцы, инопланетяне по своему внешнему облику не так уж сильно отличаются от людей; чуть больше или меньше рост, длиннее уши или голова, из одежды, независимо от звезды отправления, предпочитают комбинезоны серебристого цвета. Почти всегда с компакт-антеннами. Основное занятие инопланетян на Земле, как, впрочем, пока и землян в космосе – наблюдение, хотя в последнее время они начинают переходить к действиям, иногда добрым, спасительным, иногда криминальным. Есть случаи похищения людей. Немало землян сами были в разных тарелках, а несколько женщин признались, что вступали с пришельцами в интимную связь.

Освоение земли инопланетными космонавтами идет неравномерно. До второй мировой войны она их практически не интересовала. Первые посещения стали фиксировать в 40-50-е годы на американском континенте, параллельно с ростом числа полетов реактивной авиации. В последующие годы излюбленным местом посадок стала Европа. На территории бывшего СССР, несмотря на многочисленные пуски ракет, они не появлялись почти до перестройки. По-видимому, по политическим мотивам. Зато в последние годы мы имеем контактов с визитерами из других миров больше, чем до этого за тысячелетия. Надо также учитывать, что поскольку прошлое, в сущности, заложник настоящего (когда на Земле изобрели прожекторы, на Марсе появились световые вспышки, после создания атомной бомбы взрыв в Тунгусской тайге стали считать ядерным, вслед за запуском искусственного спутника Земли возникли теории искусственного происхождения Луны и т. д.), то в прошлом открывается все больше свидетельств о пребывании на Земле чужих космонавтов. Последнее, будоражащее широкие круги уфологической общественности открытие, что Иисус Христос был не «галилеянин», а «инопланетянин».

Массовый интерес, доверие к подобного рода теоретически ничем не обоснованным и предметно никогда не предъявленным фактам показывают, что сознание людей претерпевает глубокую трансформацию не только в рациональной, но и в творчески мистической области. Меняется направленность нашего воображения. Все новое, необычное теперь склонны объяснять космическими, а не земными причинами. Природные катаклизмы, социальные проблемы, собственное здоровье связываются с состоянием небес. Но это не небеса человекоподобного бога христианской или мусульманской религии. Наоборот, он с них вытесняется: или астрологией, или максимально совершенными объектами технической мысли, когда в роли всемогущей силы выступает некая высшая цивилизация, управляемая всезнающим сверхмощным компьютером. Благо же проистекает от силы и знания автоматически.

Мне могут возразить, указав на ренессанс христианства в нашей стране. Но он обусловлен социально-политическими обстоятельствами. На Западе такого религиозного подъема нет. И ему все равно не хватает живой веры, эмоционального восприятия существования бога. Еще в начале XX века каждый человек видел, либо лично знал конкретных людей, видевших ангела или черта. Прибегали испуганные, рассказывали, как удалось выпутаться из передряги. Все знали основные приемы одоления дьявола, возможности ангелов соответствующего чина – херувимов, серафимов. Где они теперь? Время от времени в каждом городе являлось более старшее божество – Богородица или сам Христос. На этих местах воздвигались храмы. На небе обычно видели огненные кресты библейские знамения, атрибуты церковной службы. В дохристианскую эпоху (в христианскую тоже, но это расценивалось как суеверие) люди встречали леших, домовых, вырывались из лап водяного, унося при этом остатки его тинистой бороды. За прямые контакты с нечистой силой много людей заплатило жизнью на костре. На процессах ведьм суды с абсолютной достоверностью, привлекая неопровержимые вещественные улики, доказывали их вину. Теперь всего этого практически нет. Природные божества умерли, Богочеловек стал преимущественно Словом. Последняя, получившая мировую известность встреча с Богородицей произошла 40 лет назад в Грушеве (на Балканах), а об инопланетянах газеты пишут каждый день, кино-, теле-, видеоиндустрия предается космической оргии и 45 млн. взрослых американцев, например, уверены, что межзвездные путешественники регулярно посещают их страну.

Развитие науки не дает каких-либо преимуществ в преодолении мифологичности сознания. Этот параметр неотъемлем от человека и меняется только по форме. Чтобы неграмотная старуха поверила в целебную силу воды, православный батюшка должен потрудиться: петь молебен, кадить ладаном, опускать в воду крест. Для интеллигентного человека с высшим образованием достаточно объявить по телевизору, что после взмаха руки некоего проходимца без сана и звания любой предмет приобретает его (не бога, а именно его) целебную силу и миллионы «верующих в науку» сядут заряжать банки с кремом. Потом мажутся им, как дикари кровью жертвенных животных. В эпоху темного Средневековья Себастьян Брант, знаменитый автор «Корабля дураков», сажая на него астрологов, сетовал:

С прискорбием гляжу теперь я
Как расплодились суеверья:
О звездах ныне столько чуши
Наворотили – вянут уши.
Но верят в чушь глупцы, кликуши![24 - Брант Себастьян. Корабль дураков. М., 1989.]

В наш век, по мере космизации воображения людей, занятия астрологией стали гораздо более почтенными и мало кто рискнет посадить ее многочисленных приверженцев в «Корабль дураков». Астрологические прогнозы передают вместе с прогнозом погоды. Из ряда суеверий и ересей она перешла в категорию «официального», базисного мифа.

Космическая мифология синкретична, она питается как экспериментально удостоверенными знаниями о земле и космосе, так и традиционными религиозными представлениями, в особенности Востока, гипотезами научной фантастики и сайентологии. Она дает ответ на вопросы, по которым теория не может сказать чего-либо определенного. Космологи, как известно, бьются над так называемым астросоциологическим парадоксом: по идее, кроме человека, во Вселенной должны быть и другие представители разума – но они до сих пор никак себя не обнаруживают. Разные хитроумные попытки поймать сигналы внеземного разума безуспешны, хотя на это затрачиваются большие средства, строятся гигантские телескопы и т. д. Между тем непрерывно происходящие встречи землян с НЛО этот астрологический парадокс разрешают давно и запросто. В целом космическая мифология обеспечивает адаптацию человека к новой техногенной реальности, одновременно превращая его в материал и средство ее дальнейшего роста. Упование на космос как на среду продолжения земной жизни – самая неоправданная иллюзия и самый великий миф нашего времени, а большинство людей – его носители и жертвы. Однако тот, кто верит в возможность влияния на свою собственную судьбу и не отдает ее звездам, тот не имеет права быть пленником мифа. Философ, «человек с рефлексией», просто мыслящий человек должен стремиться «быть выше», чтобы сохранить за собой свободу выбора действий или хотя бы свободу отношения к объективным тенденциям развития.