Последний звонок

– Ты куда? – вскидывает голову Вера.

Он слышит ее голос, но старается не смотреть ей в лицо.

.– Не переживай, ног я ему не обломаю,– отвечает он. – Любимый размер останется.

– Не надо, сядь, – удерживает она его за рукав.

Он рассматривает ее встревоженное лицо, вдруг показавшееся ему незнакомым, затем с усмешкой объясняет причину своей отлучки. Естественный физиологический процесс. Он уже не слишком старается выбирать слова, теперь это не имеет никакого значения.

– Не сходи с ума! – слышит он голос Веры за спиной.

«Надо ж такому случиться…» – издевается голос певицы. Только сейчас он замечает, что музыка, под которую уходила его недавняя подруга, еще не кончилась.

После полутемного зала туалет кажется нестерпимо ярким… Может быть она удерживала его чтобы что-то сказать? Хотя он и без того догадывается, что именно.

Открывая вторую дверь, Николай Павлович сталкивается с предполагаемым соперником. Тот уже не кажется недозревшим, правда тощим, словно рос где-то в условиях недостаточной освещенности. Горину всегда было непонятно чем могут привлекать такие переростки женщин. Может быть лицом, так тоже ничего особенного, разве что наглые глаза в сочетании с едва наметившимися усиками…Парень под его долгим взглядом бледнеет и пытается протиснуться за его спиной. Проход узкий и Николай Павлович испытывает головокружительное желание ткнуть его локтем в живот, но сдерживается.

Оставшись один, он приближается к зеркалу, в которое давно не заглядывал и не сразу понимает, что отразившаяся физиономия принадлежит ему. Морщинки, казалось бы, недавно лишь обозначившиеся у глаз, уже определяются на ощупь. В некогда темной шевелюре просвечивает седина… Горин тяжелым взглядом всматривается в пугающие детали отражения.

Сознание, как заглючивший компьютер, начинает вдруг подводить итоги, прокручивая бестолковую монотонно-тягостную ленту прожитой жизни, Она наваливаются всей тяжестью, и сейчас Николай Павлович почти физически ощущает эту глыбу времени.

Из последних сил он пытается сосредоточиться на чем-то утешительном, но выдергиваемые эпизоды вызывают лишь унылое недоумение, неужто ради этого цеплялся, толкался, чтобы, в итоге, вот так ткнуться в недоумении рожей в зеркало – почему в один из бесчисленных дней не прервал эту бессмысленную череду забот, потуг, неудач…

Правда, он знает почему. Потому что инстинкт, словно ошейник держит его за горло и не дает сбежать. Горин осторожно крутит головой и… не чувствует его. Вот оно! Он окидывает взглядом верхние трубы к сливным бачкам. Трубы на вид крепкие, правда они выше кабин и любой вошедший может стать свидетелем его приготовлений, а хуже всего помехой. Сделать все быстро вряд ли получится, но им уже овладела лихорадка нетерпения. Он нащупывает брючный ремень и одним движением выхватывает из петель. Прислушивается. Тишина. Метнувшись в кабину, вскакивает на кромку унитаза, быстро перехлестывает ремень через трубу, пытается поймать пряжку, тянется, ловит и… внезапно оказывается на полу, ударившись плечом о мусорное ведро и головой о перегородку. Проклятые ботинки соскользнули с глазурованного горшка. Конечно, надо было снять обувь… Полежав несколько секунд он слышит чей-то насмешливый голос. Кто-то интересуется, не надо ли помочь. Все, время потеряно. Он поднимается, садится на край унитаза и долго тупо смотрит на свои предательские ботинки, затем переводит взгляд на зажатый в ладони ремень, встает и вдевает его в брюки. У раковины он подставляет лицо под струю холодной воды. Воздух из электрополотенца не подогретый, и он долго ждет, когда кожа высохнет, стараясь ни о чем не думать, да это и не сложно – в голове, где только что роились какие-то безумные мысли пусто, словно в покинутом улье.

Он выходит в вестибюль стоит там некоторое время, поеживаясь от недоумения. Чего, собственно, он взбеленился?! Инстинкт размножения правит миром, потому абсолютно естественно, что она покидает распустившего слюни старого клеща. Молодая, здоровая девушка испытывает естественную потребность в молодом же осеменителе, который сможет стать отцом ее детей. Элементарная житейская логика и не в его власти идти поперек программы встроенной во все живое. Все это он прекрасно знал все годы знакомства но, вместо того, чтобы отпустить девчонку цеплялся за ее юбку. Наверное, со стороны, он похож на паучка, нечаянно поймавшего в свои сети крупную, красивую муху. Слишком крупную и слишком красивую… Горин мотает головой, словно так можно избавиться от навязчивых мыслей и с трудом удерживает равновесие. Определенно он слишком много выпил.

В зале ресторана временное затишье. За их столиком предсказуемо никого нет. Теперь он совсем один. Видимо, девицам, то ли студенткам, то ли путанам удалось-таки подцепить клиента. За столиком блондинки, какой-то незнакомец пытается поймать ее колено. Дама по поводу его поползновений не имеет ничего против, но, старается сдерживать нетерпеливого клиента, поскольку обстановка исключает развитие событий. Военный уже хорош – таращит осоловевшие глаза то на одну, то на другую из приглашенных женщин.

Появление официанта очень кстати. Горин знаком приглашает его к столу. Тот, листая на ходу квитанции, подходит и почему-то озирается.

Николай Павлович вопросительно смотрит на него.

– Заказ делала дама. Платить будете вы?

– Да. Видимо расплачиваться буду я, – отвечает Горин. – За все.

– Но, возможно она не ушла, – официант осматривает стол, вероятно разыскивая гардеробный номерок.

Николай Павлович тоже пытается обнаружить номерок, который лежал у фужера Веры и не видит его.

– Это уже не имеет значения, – бормочет он.

Официанту больше неинтересны его проблемы, и он сухо называет цифру. Николай Павлович, не вникая в обоснованность счета, выкладывает деньги.

Гарсон слегка оживляется и исчезает.

Горин, выпрямляется на стуле, замирает на несколько секунд, словно собираясь нырнуть в бассейн, затем резко встает и неровной походкой отправляется в вестибюль. Беснующаяся толпа танцующих заполнила проходы и ему приходится постоянно увертываться от непредсказуемо скачущих тел. Он пробирается не поднимая глаз, заботясь лишь о том, чтобы ему не наступили на ноги.

В вестибюле он обнаруживает в отражении зеркал темноволосую соседку по столику. Она уже в светлой шубке, и шапке рыжего цвета.

– Вы уже уходите? – спрашивает она. – А-а…

– Давно пора, – отвечает Горин.

– Вот видишь, у меня интуиция, – слышит он голос сбоку и поворачивается в ту сторону.

Голос принадлежит сероглазой. Николай Павлович собирается спросить, причем тут интуиция, но задерживается взглядом на ее лице и забывает о своем намерении. Понять затуманенным разумом, что с ним происходит он не в состоянии, но что-то в ее облике заставляет его онеметь. Он сам не знает что именно. Может быть что-то из недавно перелопаченного прошлого? Может быть, эта женщина уже была в его жизни очень давно и вернулась сейчас все такой же молодой и хочет спасти его? Он согласен на все. Пусть даже это будет свет в конце тоннеля.

– Это я сказала, что через десять минут вы уйдете из ресторана один. Прошло ровно десять минут.