Живет, не унывая, арена цирковая. Озорные рассказы

– Мужик! Тебе что, некому погладить? Тогда надо жениться… – раздаётся совет другого циркового, бывалого.

– Уже. Но у меня Гена сам по себе, жена сама по себе. Гена-кормилец!

– Так ты его ещё и за бабки даёшь гладить? Нормально, пацаны? Как мы-то до этого не додумались! Иди вон к девочкам, погладят! Мы как-то не по этому делу…

– Да мне всё равно – мальчики, девочки, тёти, дяди – лишь бы гладили.

– Слушайте, дайте я взгляну на этого извращенца! Любопытно! – ещё один цирковой, до этого молчавший, приподнимается, солнце перестаёт ему светить в глаза, он всматривается и начинает тихо трястись от хохота. Вскоре к нему присоединяются и остальные…

На руке предлагающего погладить Гену распластался миниатюрный зелёный крокодильчик…

Мухи

Симферополь. Лето. Жара. Да что там – пекло! В цирке за кулисами дышать нечем. Все двери нараспашку.

В программе два крупных номера – смешанная группа животных под руководством одной известной дрессировщицы, назовём её Лола К., и аттракцион с тиграми Степана Денисова. Цирк маленький, животные стоят недалеко друг от друга.

В смешанной группе: лама, пара верблюдов, крупный баран, лисы, обезьянки и прочая живность. В аттракционе – понятно.

У Денисова в помощниках-легендарный Витя П. Широко известный в цирковом мире как профессионал и как непревзойдённый матерщинник. Он ухитрялся из нецензурных слов строить такие небоскрёбы и крутить такие лингвистические пируэты, что любые самые выдающиеся акробаты с архитекторами со своим творчеством, по сравнению с ним, просто пацаны в коротких штанишках. О нашем П. сочинили слоган: «Витя без мата, что щи без томата!».

В запале, когда шло представление, он нет-нет да выдавал громко и виртуозно очередной свой вербальный шедевр, да так, что слышали зрители. Смех, аплодисменты, очередной выговор – устный от Денисова и, как правило, на бумаге от местной дирекции…

У дрессировщицы смешанной группы всё было спокойно и чинно. Она часто и методично дрессировала своё главное животное-Зелёного Змия. Тот был покладистым и послушным. Она его любила…

После приезда, отработав пару недель, наша дрессировщица оседлала Змия и исчезла из программы. Ассистент её номера, которому всё это изрядно надоело, взял билет и тоже был таков. Животные стояли неухоженные, голодные. В вольерах навоз, грязь. Ароматы! А тут жара несусветная…

Через какое-то время налетели мухи. Для них раздолье, пир! Такого количества этих насекомых никто никогда до этого не видел. Потолок на недоступной высоте из белого превратился в чёрный. Жужжат – будто гудят высоковольтные провода! Атакуют животных, людей. До тигров добрались. Те отмахиваются лапами и хвостами, психуют, порыкивают! Витя, как может, отбивается ядовитыми спреями и таким же матом, спасая своих полосатых хищников.

Вызвали санэпидемстанцию. Те приехали, увидели, чуть не попадали в обморок! Привезли баллоны с отравой, расставили предупреждающие таблички, надели респираторы, давай поливать во все дырки. Запах – хоть святых вместе с мухами выноси!

Дохлые насекомые на пол нападали, слой сантиметров в десять. Потолок побелел, Витя П. с Денисовым тоже – на тигров противогазы не наденешь! Те завывают, чихают! Витя кроет так, что представители санэпидемстанции забыли, зачем приехали – слушают, восхищаются!..

Униформисты с полотенцами на лицах сметают мух в кучу, совками ссыпают их в тачки-и на двор, в мусорные контейнеры. На фасаде цирка объявление: «Ввиду массового убийства насекомых, представление на сегодня отменяется».

Санэпидемстанция, впечатлённая Витиным устным творчеством, за кулисами, поближе к тигрятнику, оставила полуметровую табличку, где на зелёном фоне было изображено гигантское насекомое, перечёркнутое красным крест-накрест. На табличке было написано: «Осторожно! Мухи – разносчики заразы!».

Кто-то, видимо имея ввиду Витю П., тем же красным поставил запятую, дописал: «а артисты цирка-культуры…».

Мегафон

…Сидим в очередной раз, чешем языки, предаёмся воспоминаниям. Естественно, как водится, для красного словца – с лёгким матюшком.

Один из нас:

– Слушай, кончай материться! Знаешь ведь – не люблю!..

– Асам?

– Что сам?

– Помнишь, как ты послал маленького мальчика прилюдно? – рассказывающий прищурил глаз.

– Ты чего несёшь! Какого мальчика?

– A-а, забыл? А я помню! И ещё почти пара тысяч человек вряд ли это забудут.

– Ты чего хрень какую-то порешь! – наш приятель побагровел от возмущения. Он действительно практически никогда не пользовался ненормативной лексикон и не любил, когда в его присутствии кто-то обильно выражался. Компания напряглась:

– Так-так! Ну-ка, давай выкладывай всю подноготную нашего святоши! – все нетерпеливо стали потирать ладошки.

– Значит так! – рассказчик начал своё повествование. – Дело было в одном из цирков, скажем так, Кузнецкого бассейна шахтёрского края. Случилось это лет эдак десять-пятнадцать тому назад. Наш Вован ставил там «ёлочное» представление, как режиссёр. Я играл роль глупого Короля, а он, умный, играл как бы самого себя, то есть режиссёра, который прямо на манеже, якобы, ставит сказку. Этакий режиссёр-халтурщик. Представьте себе его типаж: тогда ещё длинные волосы, кепка, на шее цветастый платок, модный пиджак. На груди болтается мегафон – всё как положено для этого персонажа. Мегафон ему почему-то нашли не современный, лёгкий, пластмассовый. Откопали где-то на цирковом складе металлический, тяжеленный, который теперь можно увидеть разве что в музее. Помните, был такой квадратный, с раструбом впереди и микрофоном сверху? – слушающие активно закивали. – Видимо, сэкономили, не стали тратить деньги. Этот раритет и всучили режиссёру…

Тут Вован заёрзал:

– A-а, ты об этом…

– Продолжу! – пряча улыбку и готовя слушателей к пикантной истории, неторопливо, смакуя каждое слово, заворковал повествователь. Рассказывать он умел, часто вплетая в истории, что было и чего не было. – Так вот. Бегает наш Вован по манежу, воодушевлённо играет! Прикладывает микрофон неработающего мегафона к губам, орёт дуриком, связки рвёт, типа организуя массовку. Голос теряет. И каждый день умоляет дирекцию цирка, чтобы нашли батарейки для мегафона, дабы было правдоподобие образа. Те клянутся, что ищут. Не так-то просто найти то, что давно сняли с производства. Но это ж Кузбасс, там откопать можно всё, что угодно…

– Ну, и? Не тяни!

– Короче. Первого января, после активной встречи Нового года, работаем представление в одиннадцать тридцать утра. В зрительном зале аншлаг. Море детишек, полусонные родители. Артисты за кулисами в соответствующей форме. Один непьющий Вован активничает, пытается поднять градус настроения в зрительном зале и в закулисье. Разогнать, так сказать, раскочегарить это полупьяное-полусонное новогоднее царство. После очередной сценки Вован возвращается за кулисы и видит: сидят в курилке, что недалеко от выхода на манеж, его бедные артисты с грустными уставшими лицами, еле живые. Надо сказать, мы уже перед этим отработали представлений пятнадцать, а то и больше, каждый день по три. Устали в смерть – ёлку-то наш реж накрутил – шагом никто не ходил, сплошные погони! Ну, подходит Вован к курилке, пытаясь поднять настроение, говорит:

– Сегодня надеваю на шею мегафон, а он, как никогда, неподъёмный, шею режет ремнём! Кстати, анекдот знаю про мегафон, хотите послушать?

Ну, мы вяло соглашаемся, давай, мол, трави, лишь бы не уснуть. Вован и выдал…

– Представьте себе, говорит, пляж, море, знойный день, спасатель с мегафоном на груди. Спасатель сложил ладони рупором и кричит в сторону моря: «Девушка в жёлтом купальнике! Не заплывайте за буйки! Девушка в жёлтом купальнике! Не заплывайте за буйки-и!!!». Подходит мальчик, дергает спасателя за руку: «Дядь, дядь! Чего ты кричишь, у тебя же мегафон!». Спасатель – мегафон ко рту: «Мальчик! Пошёл на…!». Снова складывает ладони рупором и кричит: «Девушка в жёлтом купальнике…».-Вот такой анекдот попытался рассказать наш Вован.

Тут случилось следующее: когда спасатель – он же наш режиссёр, дошёл до ответа мальчику, он тоже поднёс к губам свой старинный мегафон, нажал тангетку и тоже рявкнул: «Мальчик! Пошёл на…!».

В этот момент на манеже как раз шла какая-то тихая сценка, кто-то за кем-то крался, кто-то что-то собирался украсть. Ну, всё, как положено в новогодней сказке. И в это время на детском утреннике в тревожной тишине на весь цирк противным металлическим голосом раздаётся: «Мальчик! Пошёл на…!».

Все сидящие в курилке остолбенели, контуженные децибелами неожиданно ожившего мегафона. Сам режиссёр так и остался стоять с открытым ртом и прижатым к пламенной груди громкоговорителем. Его голос с сакраментальным текстом клубящимся эхом покатился по пустующему фойе цирка, многократно отражаясь от мраморных стен и лестничных маршей. Взвился от партера до галёрки, прошёлся по куполу и вернулся на грешную землю… Грохнуло так, что, я думал, рухнет цирк! Ржали все, кто мог. Хохот стоял в буфетах, за кулисами, на зрительских рядах. Крадущиеся за кем-то по манежу разбойники ползали на коленках и корчились в конвульсиях, забыв сюжет – хорош детский новогодний утренник!

Оказывается, завпост цирка таки достал батарейку. И даже накануне зарядил её в мегафон. Но почему-то не предупредил нашего режиссёра…

«Я не пойду на манеж, я не пойду!..» – наш Вован, как заклинание, повторял одну и ту же фразу. А следующая сцена была как раз его…

– И чего дальше было?

– Ну, чего! Ясен пень! Вован снял мегафон и вышел на манеж, озираясь по сторонам, мол, поняли, что это был он или нет…

– Задницу надрали?

– Не-е, повезло. Отделались испугом. Новый год – он и есть Новый год, чего только не бывает…

Баба Яга