Горькое молоко – 1. Золотой брегет. Тюремный шлейф

Февраль оказался низкорослый, тщедушный мужчина с горбом не на центре спины, а смещённым к правому плечу. Подобную уродливость Беда впервые увидал в своей жизни. Он отметил, что все горбатые имеют удивительную схожесть между собой в обличье. Такое яркое сходство, возможно, им горбы придавали, которые отражались в их лицах.

Февраль, не глядя в сторону Беды, сказал:

– Обувь, твоя готова, вот примеряй, – он достал со стеллажа сапоги и протянул их Беде, – век не сносить! – похвалил он свою работу.

Беда померил сапоги, они пришлись ему впору. Хромовые сапоги на зоне это роскошь. Он прошёл в них по мастерской. От такой обуви у него было необычайное чувство гордости и огромной благодарности к Генералу. Иван снял их с себя, покрутил в руках и спрятал под бушлатом:

– Благодарю, что я вам за них должен?

– Носи на здоровье, а за всё остальное не беспокойся. За год вперёд уплачено. Будешь теперь, как принц ходить по зоне, но местной ваксой их не мазюкай и гармошкой голенища не делай. К вертухаям можешь внимание привлечь. Если им понравятся, могут снять. Ты если что гони им тюльку, что они у тебя лечебные, ортопедические. Тогда в жизнь не заберут.

– Понял, я их беречь буду. Мне долго ещё топтать зону придётся, – сказал Беда и вышел из дверей сапожной мастерской.

…У дверей на улице стояли два молодых парня, примерно одного года с Бедой. Один из них был в очках, а у второго под глазом был синяк. Они переминались с ноги на ногу, не решаясь подойти к Ивану. Беда обратил внимание на их встревоженные лица, по которым без слов можно было понять, что у ребят проблемы и к нему имеют разговор:

– Что – то хотите пацаны? – первым спросил он.

– Ты не Беда будешь? – спросили они.

– Да, а в чём дело?

– Мы ходили к Кавказу, а он нас к тебе послал, чтобы ты разобрался, – сказал парень в очках. У нас проблема с Кустарём из нашего отряда назрела. Он продал нам валенки, мы ему рваную за них заплатили, а он нам сдачи не дал четвертную. И мало того подходит его кент Монтёр и говорит, чтобы я выпрыгивал из валенок, что это его. Пришлось вернуть ему их. А Кустарь нагло говорит, что знать ничего не знает, и если мы поднимем, кипишь, Монтёр спросит с нас за крысиную выходку. Брату для острастки под глаз засветил.

– Понятно всё, – вымолвил Беда, – вы давно на зоне?

– Мы братья и подельники, а на зоне пять месяцев, – ответил всё тот же парень в очках.

– Нормально на зоне живёте, косяков никаких не имеете?

– Мы поняли, о чём ты спрашиваешь. Если бы у нас была плохая характеристика, Кавказ бы нас не к тебе послал, а в другое место.

– Резонно, – заметил Иван.

– Живём тихо, никуда не лезем и западло, ни кому не делали, – сказал второй парень.

– Вы, в каком отряде?

– В шестом?

– Сейчас я зайду к себе на минуту, вы меня у барака подождите и я схожу к вам, – пообещал Беда.

Он забежал в секцию, снял валенки и обул хромовые сапоги. Кавказ доверил ему провести разбор, с наглыми кидалами.

От его первого, правильного и справедливого решения может зависеть дальнейший авторитет Беды. Это Иван понимал. Но, что за люди Монтёр и Кустарь он не знал.

«В любом случае они неправы, если за парнями ничего не числится, – думал он. Нужно на всякий случай сходить к Мотылю, узнать у них про пассажиров Кустаря и Монтёра».

Мотыль до сих пор сидел за шахматами:

– Ого, ты уже в сапогах, – хороши кони! – похвалил он сапоги. – Тебя молодёжь нашла? – спросил он, – я их к сапожнику навстречу тебе отправил.

– Да, я их встретил, – ответил Беда. – Я к тебе сейчас за справкой пришёл. Ты с шестого отряда не знаешь Кустаря и Монтёра? Что они из себя представляют?

– Кустарь и Монтёр – это зимагоры, с чужих столов кости обгладывают, в основном крутят необстрелянных зеков из крестьян. Если по ним возник вопрос, то я тебе скажу. Ничего они не представляют! А ещё я тебе скажу, что Монтёр работает в прачечной, – это не мыслимое занятие для нормальных каторжан. То есть он не имеет права пасть открывать на честных и незапачканных арестантов.

…Беда вышел из барака и с братьями пошёл в шестой отряд. Он находился напротив футбольного поля и делился поперечной стенкой с пятым отрядом. Это был самый длинный барак, который отличался от всех не только размерами, но и большим наличием печных труб на крыше из которых валил дым. Этот барак из глубины зоны, больше напоминал конюшню.

– Вы постойте здесь, – остановил на крыльце братьёв Беда, – а я их дёрну сейчас сюда.

Он прошёл в секцию, где обратил на себе пристальное внимание присутствующих.

Внимательно посмотрев по кроватям, он увидал знакомого по этапу парня по кличке Лёха Шишак. Он сидел и пил из большой кружки чай вприкуску с сухарями:

– Беда, садись чайку выпей с тюремной цивилизацией, – кивнул он на пакет с сухарями.

– Некогда мне сейчас Лёха, – отказался от угощения Беда, – ты мне лучше покажи Кустаря и Монтёра?

– Они в курилке сало жарят. Хочешь, позову?

– Да, давай и быстрей скажи, чтобы вышли на крыльцо. Я там их буду ждать.

Лёха Шишак, зашёл в курилку, Монтёр переворачивал шкварчащее на сковороде сало, а Кустарь резал лук.

– Вас обоих Беда зовёт на крыльцо, – сказал Шишак.

– Это кто ещё такой? – спросил Монтёр.

– Выйдите, познакомитесь, – сказал Лёха.

– Да пошёл он подальше, если ему надо пускай сам идёт сюда, – смело высказался Кустарь, – мы заняты важным делом.

– Хорошо я ему так и передам, но смотрите, чтобы он вас этим салом не накормил по принудиловке.

– Вали, вали отсюда, – огрызнулись они оба.

Лёха слово в слово повторил Беде адресованные ему слова

– Пошли, – позвал он братьёв с собой, расстёгивая на ходу бушлат, – я же их в лицо не знаю. Отоварю да не тех.

Они прошли всю секцию, и зашли в курилку, Лёха Шишак следовал за ними.

Увидав на груди у Беды символический шарф, Кустарь и Монтёр оба опешили. И не успев и слова сказать, как один оказался под лавкой, а второй у вешалок. Двумя ударами Иван уложил обоих.

– Слушайте меня гешефтмахеры косопузые, если ещё раз услышу, будете байду гнать, форшману, как последних сук. Ясно? А, сейчас верните ребятам валенки и рваную купюру. Даю вам час на это мероприятие. Если братья ко мне через час придут с отрицательным ответом, то мне придётся навестить вас ещё раз.

Кустарь и Монтёр не могли осмыслить, что с ними произошло несколько мгновений назад. Они потеряли дар речи и только утвердительно мотали головой. Монтёр встал с пола и, держась за ушибленную голову, зашёл в сушилку, которая находилась в курилке, и вынес оттуда новые валенки. Он возвратил их брату в очках.

– Извини, недоразумение вышло. Это Кустарь на картах закуконился, выручать его надо было, а вас мы не знали ну и на дугу сами сели. Рваную, сейчас перехватим у земляков, вернём.