Горькое молоко-2. Тюремный шлейф

…Через три дня Сергей Беда на теплоходе отправился отдыхать по Волге.

«Лучший отдых на воде», – висела панорамная реклама на набережной речного порта.

Две недели Сергей Беда наслаждался таким отдыхом, на комфортабельном теплоходе Тарас Шевченко, – это был плавучий лагерь для пионеров и комсомольцев.

Затем наступили обычные будние дни в провинциальном городе. С утра до вечера на речке, а с наступлением сумерек, с друзьями шли спать в сарай. Иногда ходили в парк посмотреть через ограду на танцы, а когда повезёт и драку увидать можно. Обычно дрались за пределами танцевальной площадки, где густые кусты прикрывали нарушителей спокойствия. Интереснее было смотреть, когда после танцев бились стенка на стенку. Там со стороны мальчишкам можно было оценить, кто чего стоит. Выделить лучшего бойца и труса. Здесь дрались серьёзней, зачастую пускали при необходимости и ноги в ход. Побеждённые считались те, кто обращался в бегство. В основном все драки происходили за девушек. Урки на танцы не ходили. Появлялись только тогда, когда их просили знакомые, помочь одолеть или приструнить более сильного зарвавшегося танцора. В городе их не так много было, в основном это люди бывалые, которые испробовали вкус тюремной пайки, и небольшое население города практически знало их в лицо, или были наслышаны. Для обывателей эта категория людей считалась, запретной, неприкасаемой, их остерегались, избегали. Считали, что такие люди на всё способны. Одним словом бандиты, – хотя в те времена слово бандит, банда исчезли из обихода русской речи, больше применяли шпана, шайка. Преимущественно эти люди происходили из простого народа, где нужда и другие житейские проблемы ложились тяжёлым бременем на психику человека.

…Вечером в садике Беда, Дюков Колька и Валерка Рубин играли в карточную игру «бура.» Дюк с Рубином были между собой неразлучные друзья. У Кольки, отец был кадровым военным, а мать заведующей столовой. Дюка худого и долговязого, Рубин называл Костыль. Говорил ему часто, если бы он имел мать с такой профессией, то мясом высшего сорта он наверняка бы оброс. Рубин единственный в семье ребёнок, был упитан не в меру. За лишний жирок, Дюк называл его Салёпа. Эта кличка за Валеркой утвердилась на долгие годы.

Играли они в карты по копейке. Дюку везло в этот день. Ни Беда, ни Салёпа, выиграть не смогли у него ни одного кона. За игрой они не заметили, как из густых зарослей к ним подошли Беляк, Гарик и Фрол, – это были взрослые урки двора. В руках у них было три бутылки вина и банка воронежской закуски.

– О, пацаны, привет, в стиры режетесь, – поприветствовал Фрол всех. – Вы играйте, мы вам не помешаем, присядем рядышком, по пузырьку раздавим.

– Привет, садитесь, места всем хватит, – ответил Дюк, двигаясь на середину лавки, чтобы уступить им место.

Гарик достал перочинный ножик, оббил сургуч с бутылки, и вогнал в пробку штопор. Вино они пили из одного стакана и вели разговор в основном о женщинах.

Пацаны, шумно продолжали играть. Кон обратно забрал, Колька.

– Ну и везёт тебе сегодня Дюк, как никогда, – сказал Беда.

– Везёт, как кобыле весной, – вмешался Беляк. – Он же вас дурит, как лохов, вы посмотрите на его длинный ноготь, на мизинце. Колька карты месит на себя, нарезая их, так как ему нужно. Половина колоды надрезается, сзади сидящим игроком и скользит по коготку. Лучшая карта будет у Дюка, вот и весь фокус.

Колька понял, что попался и начал оправдываться:

– Я, пошутил, я только учусь. Надо, где – то практиковаться. С чужаками сядешь играть, поймают, физиономию набьют. Да и выиграл я у вас на две пачки сигарет.

– И мы по физии можем нахлопать не хило, – ответил ему Салёпа, бросая карты с размаху на землю.

– Валерка, чего ты волну гонишь? Я же хотел эффект произвести, а потом раскрылся бы. Этот трюк годится, когда играешь на пару с кем – то.

…Беда размышлял, он понял, что из него сделали дурака. Дюк – этот жердина, которого, дворовые пацаны называли ещё одной позорной кликухой «Сикель», решил из него сделать лоха. Серый этого снести не мог. Колька был старше его на два года. С Валеркой они учились в одном классе и когда вздорили между собой, то ненадолго. К Серому, подкатил в это время ненавистный ему соратник «Гнев». Он понимал, что в подобном образе выглядит, не совсем нормально, но гнев придавал Беде дополнительные силы, при этом разум в таком состоянии его не покидал. Гнев он создавал искусственно, для подавления более сильного противника.

Валерка и Колька до этого с Бедой не имели, никаких инцидентов, считая Серого за салажонка.

Сергей встал с места, вперился своими большими и злыми глазами в сторону обидчика, задрав голову кверху. Дюк был явно выше Беды.

– Ты что же Сикель творишь среди своих пацанов? – За такие дела, за сараями пальцы мужикам рубят.

Кольке не понравилось, что Беда назвал его Сикелем. Тем, кто слабее его, он за это отвешивал оплеухи.

– Это кто Сикель? – ну ка повтори прыщ недозревший? И после этих слов он небрежно толкнул ладонью в голову Беду.

Сергей пошатнулся и упал на спинку скамейки. Гарик погрозил Дюку пальцем, но этот жест был запоздалым, так, как Беда с молниеносной реакцией бросился на Кольку. Цепко схватив обеими руками за его рубашку, резко натянул на себя и мощно ударил головой в лицо. Тот взвыл от боли и закрывшись ладонями, упал навзничь на противоположную скамейку. Беда почувствовал, что сзади против него пытается применить силу Валерка Салёпа. У них завязалась борьба, но ненадолго. Валерка обхватил согнувшего Серого за поясницу. И тут же попал Беде на любимый его приём. Сергей Салёпе показал контрприём. Ноги Валерки задрались кверху, и тело рухнуло за пределы лавки. Салёпа крутился по траве, держась за правое плечо, и взвывал от боли. Дюк же, выплюнув два окровавленных зуба на скамью, быстро сбежал с места побоища.

К Валерке подошли Беляк и Фрол.

Гарик восхищенно смотрел на Беду:

– Вот это ты дал, двух шифоньеров завалил за секунду! Лихо ты Валерку на приём поймал!

– Он мне руку, кажется, сломал чертёнок, – стонал Валерка, – больно мне, я рукой пошевелить не могу.

– Беляк и Фрол помогли подняться ему. Отряхнули штаны и расстегнули рубашку.

Не обнаружив на теле явных переломов, успокоили его:

– Салёпа, у тебя нет никакого перелома, это вывих, – поставил диагноз Гарик. – Сходи в сарай к Шиповнику, он тебе поставит руку на место, – посоветовал он. – И на будущее знай, что голуби беркуту не соперники.

Гарик, не просто так напомнил про беркута. Он знал, что в роду у Беды есть футболисты под такой фамилией. И на поле Ивана чаще называли Беркутом, а не Бедой.

Беляк посмотрел в небо.

– Вон его голуби, он точно сейчас в голубятне. Давай я провожу тебя до него? – предложил он.

Беда, не оставил Валерку без внимания, тоже пошёл с ними. Он понимал свою вину, но оправдание себе всегда находил. Улица учила его бить первым.

Вася Шиповник, – имел фамилию Портных. Это была потомственная многодетная семья травников. В их роду ни у кого не было меньше шести детей. За чрезмерное увлечение собирать эти растения в лесу, Портных нарекли Шиповником. Он был неплохим костоправом, и травмированный люд часто обращался к нему за помощью. Отказов он никому не делал и плату взимал только в жидком виде. От принесённой бутылки спиртного, в качестве гонорара, никогда не отказывался.

Дядя Вася посмотрел травму Валерки, почмокал губами и спросил:

– Где тебя так угораздило? – я тебе ничем не помогу, к врачам надобно идти. Похоже, перелом ключицы, – поставил он диагноз.

Валерка состроил страдальческую гримасу, но вёл себя мужественно, стонов не издавал.

– Боролись они с Бедой. Валерка, на приём ему попался, – ответил за него Фрол.

Салёпа, с испорченным настроением и болью в плече отправился домой, а Серёжка с Беляком и Фролом пошли назад в садик. Они допивали своё вино, закусывая воронежской закуской, расхваливали смелость и прыть Беды.

– Ты весь в дядьку, – говорил Беляк, – он в молодые годы тоже спуску никому не давал. Мы помним его героическое и недавнее прошлое. Как папой стал, так и прекратил баловать. А ещё у тебя дядька Захар есть. Тот, наверное, круче Ивана будет?

Тут влез в разговор Гарик:

– А я думаю, Иван Беда рядом с Захаром будет величественней смотреться. Просто он сейчас живёт для семьи, а не для улицы. И уверен, он способен нос оторвать, любому кто посягнёт на его безопасность.

Серёжке льстила высокая оценка о нём взрослых парней, – можно сказать мужиков. Тем более они считались тяжеловесами среди городской шпаны.

– Слушай Серый, ты держись нас, – говорил захмелевший Гарик, – мы тебя в обиду не дадим. Откровенно говоря, ты сегодня доказал, что сам за себя можешь постоять, но в жизни всякое бывает.

– А хочешь, мы тебя с ночёвкой на рыбалку возьмём в субботу, на остров, – сулил пьяный Беляк. – На моторной лодке поедем, соглашайся, не пожалеешь?

– Ага, и клёвых шлюх прихватим, червяков на крючки насаживать нам будут, – добавил Фрол.

– Нет, в субботу меня уже в городе не будет, я в спортивный лагерь уеду послезавтра, – отказался Сергей. – Когда с лагеря приеду, тогда можно съездить.

…На улице темнело. Сергей знал, что у подъезда его должны ждать Туман и Перо, чтобы идти спать под воркование голубей на ночлег в сарай. Он по – мужски, пожал на прощание всем руки и ушёл.

Салёпе на следующий день наложили гипс на ключицу. Шиповник оказался прав в поставленном им диагнозе.