Эволюция духовности

В 1926 году Дираком и Паули была объяснена с большой точностью частота спектральных линий водорода на основе квантовой теории.

– Осталось лишь объяснить саму квантовую теорию, – прокомментировал это научное событие И. Гуд.

После доклада Дирак обратился к аудитории:

– Вопросы есть?

– Можно пояснить, поскольку я не понял, как вы получили это математическое выражение? – спросил кто–то.

– Это утверждение, – ответил Дирак. – Вопросы есть?

Омара, после того как была захвачена Александрия, спросили:

– Что делать с книгами Александрийской библиотеки?

– Если эти книги не противоречат Корану, их можно сжечь, а если противоречат – их нужно сжечь.

Человек, который колебался между желанием жениться и опасениями на этот счет, обратился за советом к Сократу.

– Как бы ты ни поступил, все равно раскаешься, – успокоил его философ.

Митра, домоправитель Лисимаха, обратился к Феодору со словами:

– Выходит, Феодор, ты не признаешь не только царей, но и богов.

– Почему же не признаю богов, если говорю, что ты богами обижен, – возразил Феодор.

Бион спросил завистника, у которого было мрачное выражение лица:

– То ли с тобой случилось что-то плохое, то ли с другими – хорошее?

Монах спросил Юньмэня:

– Что такое учение всей жизни?

– Сказанное к месту слово, – ответил мудрец.

Пифагор посоветовал сквернословившему щеголю:

– Или говори речи, соответствующие твоему платью, или одевайся соответственно своим речам.

Начинающий поэт прочитал Вольтеру свою оду «К потомкам».

– Ода вполне сносная, но, боюсь, до адресата она не дойдет, – предположил Вольтер.

В Африке есть поверье, будто бы обезьяны куда умнее, чем кажутся. У них, якобы, есть свой «обезьяний язык», свои обычаи и законы, но они скрывают все это, боясь, что люди заставят обезьян работать и платить налоги.

Герцог Веллингтон, производя смотр своих изрядно потрепанных войск, заметил:

– Не знаю, какое впечатление они произведут на неприятеля, но на меня они наводят ужас.

Когда Вольтер, хорошо отзывавшийся о трудах доктора Галлера, узнал, что тот неодобрительно отзывается о его собственных, заметил:

– Наша участь, как и всех смертных, ошибаться.

К киноактрисе Грете Гарбо одна дама обратилась с вопросом:

– Что делать, если муж не выносит запах моих любимых духов?

– Смените мужа, – посоветовала та.

Датский писатель Пеленшлегер во время чтения написанной им трагедии неимоверно коверкал немецкий язык. Присутствующий при этом Гейне заметил:

– Я и не знал, что так хорошо понимаю по-датски.

Гейне получил по почте наложенным платежом огромный конверт, в котором он обнаружил изрядное количество оберточной бумаги и крошечную записку, в коей значилось: «Чувствую себя хорошо». В ответ Гейне отправил таким же образом вместительный ящик, в котором его приятель обнаружил огромный камень и записку следующего содержания: «Когда я узнал о твоем хорошем самочувствии, этот камень упал с моей души».

Узнав от больного, что тот предпочитает лечиться по книгам, врач Маркус Герц предостерег его:

– Вы рискуете умереть от опечатки.

Композитор Глюк однажды нечаянно разбил стекло витрины магазина. Хозяин предъявил ему счет на полтора франка. Глюк подал ему экю (три франка), но у хозяина магазина не оказалось сдачи и он заспешил разменять монету по соседству.

– Не утруждай себя, любезнейший, – остановил его композитор и, разбив стекло второй витрины, удалился.

На симпозиуме в Чикаго доктор Давид Гамбург заявил:

– Для науки представляет загадку не все увеличивающееся количество психически больных, а то, что некоторые еще умудряются сохранять здоровый рассудок.

Немецкий химик К. Клаусс, известный своим открытием рутения, частенько повторял при демонстрации опытов студентам Казанского университета, неимоверно коверкая русский язык:

– Взрыв, хотя и редко бывает, да часто случается.

Конан Дойл однажды послал нескольким знакомым аристократам, имена которых первыми пришли ему в голову, телеграммы одинакового содержания: «Все раскрыто! Немедленно беги». Каково же было его удивление, когда все его адресаты спешно покинули пределы страны.

Герои отечественной войны Милорадович и Уваров не упускали случая блеснуть знанием французского, хотя язык коверкали неимоверно. Однажды во время торжественного обеда в присутствии Александра I бравые офицеры затеяли горячий спор. Император поинтересовался о предмете спора у графа де Ланжерона, сидевшего рядом с офицерами.

– Я их не понимаю, государь, ведь они говорят по-французски, – развел руками парижанин.

Прослушав произведение начинающего композитора, Ференц Лист сказал:

– В вашем произведении много нового и хорошего. Вот только жаль, что хорошее в нем не ново, а новое не хорошо.

Молодой князь Иван Куракин, кичившийся своим знатным происхождением, с надменным тоном обратился к Ломоносову:

– Я – Рюрикович. А вот ты, Михайло, сын Василия, что можешь сказать о древности своего рода?

– Увы, ничего. Все записи нашего рода пропали во время великого потопа, – смиренно ответил ученый.