Удачник Леонард. Эхо Прежних

– Не зальется, – заявил я, в чем абсолютно не был уверен. – Но для большей надежности необходимо изготовить из тех же шкур несколько воздушных мешков. Именно они и будут держать ее на плаву, если таковое все же случится.

Блез сразу поскучнел. Как выяснилось, выделка шкур получалась у него не очень, и потому множество их были им испорчены. Известие о том, что ему придется выделывать еще несколько, никакого энтузиазма в нем не вызвало. К тому же добывать тюленей становилось все труднее, поскольку они начали старательно держаться от нас далеко в стороне.

Был еще и побочный эффект: выбрасывая ободранные туши в воду (не лежать же им на берегу до той поры, пока не протухнут и не провоняют все вокруг), мы привадили к нашему острову множество акул. В последние два дня вокруг него они кишмя кишели.

– Кроме того, нам недолго на ней плыть. Там, – махнул я рукой, указывая направление, – есть остров. И если мы отправимся в путь с первыми лучами солнца и будем весь день усердно грести, к вечеру должны до него добраться.

– Точно он там есть? – усомнился Головешка.

– Точно есть. Наверное. Но даже если там его нету, обязательно найдется какой-нибудь другой. Или мы встретим корабль. Помнится мне, там торговый путь проходит. – Здесь мне пришлось солгать: я понятия не имел, где они находятся, торговые пути.

– А если лодка даст течь? – не унимался Теодор.

– Тогда мы выкинем золото, – принялся помогать мне Гаспар, отчего я взглянул на него с благодарностью.

– Как «выкинем»?! – Тед ужаснулся.

– Руками. Зачерпнем полную пригоршню золота – и за борт его. Зачерпнем следующую – и снова туда же. – Гаспар демонстрировал наглядно, как мы это будем делать. – Нет, если не пожелаешь с ним расстаться, можешь вместе с золотом выпрыгнуть, Неистовый Сатрап.

Кем только Головешка у Гаспара не успел уже побывать! И Кровавым Деспотом, и Кровавым Головнем, и Грозой Морей Теодором, и Неустрашимым Капером, и Тедом Самодуром, и Лютым Тираном. А теперь он, оказывается, еще и Неистовый Сатрап.

– Постараемся обойтись без этого, – сказал я, завидя, что Головешку сейчас кондрашка хватит. – Все равно оно нам понадобится: сделаем из него балласт для остойчивости. А вообще представь себе, Тед: когда-нибудь, в кругу таких же, как ты, джентльменов удачи, в какой-нибудь портовой таверне, ты, придерживая за талию экзотическую красотку одной рукой, другой будешь вливать в себя ром. А между делом рассказывать, что однажды тебе приходилось плавать на корабле, на борту которого хранилось так много золота, что даже балласт был из него.

Подумав при этом, что у Головешки наша лодка станет как минимум галеоном, а сам он – капитаном: он еще то трепло.

– Балласт тоже в шкуры заворачивать будем? Не просто же так золото по дну рассыпать? – И Блез печально вздохнул.

– Именно, – кивнул я. – Завернем колбасками и уложим вдоль киля.

– Может, лучше в парусину? – В голосе Блеза чувствовалась полнейшая безысходность. – У нас ее много.

– Нет. – Я был непреклонен. – Не так уж у нас ее и много, и пригодится она для других целей: для паруса и еще для пластыря.

– Для пластыря?! – встрепенулась Рейчел. Она у меня лекарь, причем превосходный, и потому реакция ее была мне понятна.

– Ты не ослышалась. Только это будет другой пластырь, не для ран. Вернее, для ран, но только для тех, которые, возможно, получит наш корабль во время плавания. – Слово «корабль» далось мне с неимоверным трудом: нашу лодку даже с огромной натяжкой назвать им было затруднительно. – Так вот, если он даст течь, мы заведем парусину с внешней стороны, и тогда давление воды снаружи прижмет его к борту так, что течь устранится сама.

Когда я сказал про «давление», никто ничего возражать уже не стал. Ведь именно благодаря ему мне и пришла в голову блестящая мысль сделать лодку из шкур, что давало нам шанс спастись. А может, и не давало: кто может знать наперед?

В ночь перед отплытием Рейчел была нежна ко мне по-особенному. Сначала я не мог понять, в чем дело, затем догадался.

– Боишься? – спросил я.

– Очень, – не стала отрицать она. – Слишком уж утлый наш челн. Вдруг мы все погибнем? Или не все, но тебя не станет. Лео, я хорошо тебя знаю: ты же бросишься спасать других, совсем не заботясь о себе. Да и вообще…

Под «вообще» Рейчел подразумевала следующее. Вечером мы совершили вокруг острова пробное плавание. Лодка держалась на воде хорошо, опрокидываться даже не думала, а швы практически не слезоточили. Так, только в одном месте и пришлось подправить. Недаром же мы нитки пропитали тюленьим жиром. О том, что их лучше пропитывать, тот человек мне ничего не говорил, такая мысль пришла мне самому, причем даже давление на этот раз не понадобилась.

Проблема была в другом: свежие шкуры пахли кровью и жиром несчастных животных, а нюх у акул на такие вещи еще тот. И потому мы с Гаспаром – я на носу, а он на корме, раз за разом дубасили подплывающих к нам хищниц, стараясь угодить по их наглым мордам, которые они то и дело высовывали из воды. Гаспар – толстой жердью, которую при попутном ветре мы собирались использовать как мачту, прикрепив к ней парус. Ну а мне то и дело приходилось отбирать у Блеза весло. Словом, было совсем нескучно, и благо, что лодку я оставил на берегу, хотя Рейчел настаивала испытать ее при полной нагрузке.

А когда она криком поинтересовалась, что это вы, мол, такое делаете, – мне, чтобы не беспокоить ее раньше времени, пришлось ответить: весла с мачтой на прочность проверяем, поскольку ничего другого в голову не пришло. Затем акулы попытались атаковать нас уже у самого берега, и обман мой открылся.

– Лео, – перебирая мои отросшие за время нашего пребывания на острове локоны, продолжила Рейчел, – возможно, имеет смысл подождать здесь, пока помощь не придет извне?

– Абсолютно никакого смысла не имеет, – убежденно заявил я. – Хотим мы того или нет, но рисковать придется.

За все время с вершины утеса мне не удалось увидеть хотя бы единственный корабль. Даже далеко-далеко, на самом горизонте, где он выглядел бы крохотным темным пятнышком. Вероятно, все они старательно избегали этого воистину опасного для мореплавания района. Но и это еще полбеды. Все мы зависим от гнумбокса. Вернее, от вырабатываемой им воды. Пока ее хватает, но надолго ли? Вдруг уже завтра он станет таким, каким был до того, как его проволокли по морскому дну? И что тогда?

Оставить часть людей здесь, а другим отправиться на помощь? Но как поделить гнумбокс пополам? Ведь неизвестно, как долго продлится плавание, а сделать запас воды не получится: гнумбокс едва покрывает наши потребности.

Ну и самое главное. Нам удалось спастись только благодаря тому, что на этом острове имеется скала. Но она не настолько высока, и если шторм разыграется сильнее, нас попросту смоет с ее вершины.

– Лео, я что тут подумала… – Рейчел немного помолчала, словно решаясь. – Может быть, дадим друг другу клятву, что мы теперь муж и жена? Чтобы в том случае, если мы все же погибнем, смогли встретиться на небесах? Говорят, там насчет этого строго!

«Я тебя без всяких клятв там найду. И никто мне в этом не сможет помешать!» – подумал я, вслух же сказал:

– Конечно, дадим.

И мы ее дали.

– И все равно страшно.

– Все будет хорошо, Клер. – Задумавшись, я назвал девушку тем именем, к которому привык куда больше, чем к Рейчел. Но на этот раз она даже не возмутилась.

– И пусть помогут нам боги! В путь! – напыщенно сказал я. После чего, махнув рукой, уже обычным голосом добавил: – Гребите давайте, – заодно улыбнувшись Рейчел: не робей, любимая, прорвемся!

Полностью еще не рассвело, но времени терять было нельзя. Все приметы показывали, что ненастья в ближайшие несколько дней ожидать не приходится, но погода в некоторых смыслах похожа на женскую натуру, а уж у тех настроение семь раз за день может перемениться.

И мы погребли. Теперь мы с Гаспаром сжимали в руках солидные колотушки, и наши глаза были полны решимости ими воспользоваться. Но нет, акулы почему-то никакого любопытства к нам не проявляли. Их вообще не было видно ни одной. Что настораживало: уж не покинули ли они мелководье в ожидании грядущего шторма?

– Акул высматриваете? Не будет их, – уверенно заявил ворочавший двухлопастным веслом Головешка.

– Это в связи с чем? – поинтересовался Блез.

– Я ночью жертву Калахиру принес, – пояснил он. – Чайками.

То-то полночи паленым пером и сгоревшим мясом на весь остров воняло.

– Калахиру?!

Мы все переглянулись: какая может быть связь между богом гончарного ремесла и акулами?

– А при чем тут Калахир? – непонимающе потряс головой Гаспар.

Перед этим, услышав, что ночью Головешка приносил жертву, он одобрительно кивал.

– Ну как же! Ведь именно он бог подводного царства.

– Что-то я не слышал, чтобы в небесном пантеоне какие-нибудь подвижки были, – пробормотал себе под нос Блез. После чего поинтересовался уже громко: – А Гестил, который до этого пучины курировал, что стало с ним? Он теперь присматривает за теми, кто горшки обжигает? Или овец пасет? – намекая, что тот сменил пастушьего бога Херона.