Путь на Багряный остров

Зачем-то я взглянул на мгновенно побледневшего Гвена (подозреваю, что и сам выглядел именно таким), затем на верхушку одной из двух мачт «Орегано», ту, что повыше, – грот. Там, в «вороньем гнезде», два человека внимательно наблюдали за недалекими джунглями.

Я шагнул вперед и потянул из рук капитана Миккейна один из камней. Нисколько не сомневаюсь, в команде «Орегано» нашлись бы люди, согласные разделить с капитаном тяжесть его ноши, но Миккейн – человек, который не станет прибегать к чьей-либо помощи. Ну а мне он не сможет отказать.

Во-первых, приказать мне он не имеет никакого права. Во-вторых, глупо сопротивляться, когда у тебя из рук тянут один из л’хассов, который в любое мгновение может разнести все в округе, – со стороны будет выглядеть очень смешно. Даже в такой ситуации. Особенно в такой ситуации.

Мы с капитаном пошли к берегу моря; почему-то совсем не хотелось думать о том, что в любое мгновение может все исчезнуть. Крики чаек над головой, шум прибоя, яркое жаркое солнце, запах воды, хрустящий под ногами песок, легкий порыв ветерка, приятно освеживший почему-то вспотевший лоб…

Говорить не хотелось тоже. Да и о чем говорить?

– Рад вас снова увидеть, капитан Миккейн. Давно хотел с вами повстречаться, чтобы поблагодарить за множество вещей.

Не самый удачный момент.

Шли мы долго. Вернее, мне так показалось, потому что сделать пришлось всего лишь несколько сот шагов. Я сразу сообразил, куда именно направляется Миккейн: на берегу залива, посреди песчаного пляжа, есть невысокая скала с пологим склоном со стороны берега. С другой стороны уходит в море обрыв, и глубина под ним неимоверная. Об этом я знал точно.

Когда-то давно, будучи еще юнгой на «Орегано», я уже здесь побывал. Мы вместе с другими парнями ныряли с этой скалы в воду. И должен признаться: даже мне, выросшему на берегу Кораллового моря, не удалось достичь дна. В ушах стояла боль, легкие жгло неимоверно, а дна все еще не было видно.

Подбил на ныряние нас Энди Ансельм, оставшийся сейчас у открытого люка «Орегано». Он клялся всеми богами, что под скалой, на дне, грудой лежат сокровища Древних. И мы, зная его как облупленного, дружно ему поверили. Наверное, потому, что всегда веришь в то, во что очень хочется верить. Я вспоминал об этом, шагая рядом с капитаном Миккейном, и старался не думать о том, что именно у меня в руках.

Наконец мы достигли вершины скалы и с невероятным удовольствием разжали руки. Постояли, посмотрели, как камни летят в воду, как они вошли в нее, вызвав небольшие всплески, подождали еще чего-то. Затем капитан Миккейн снял шляпу и тыльной стороной ладони смахнул пот со лба. У меня в кармане лежал платок, но я, сам не знаю почему, в точности последовал его примеру.

Миккейн взглянул на небо, джунгли, «Небесный странник», затем – на свой «Орегано».

– Ну здравствуй, Люк, – произнес капитан таким голосом, будто мы только что встретились в одной из таверн на краю поля, где садятся небесные корабли…

* * *

Я сидел в одном из кресел капитанской каюты «Орегано», испытывая легкое чувство зависти. И было с чего: капитанская каюта Миккейна втрое просторней моей. Если учитывать, что и сам «Орегано» во столько раз же больше, все объяснимо. И, тем не менее, я слегка завидовал.

В капитанскую каюту «Небесного странника» вмещается не так много предметов. Ложе – правда, достаточно широкое, чтобы на нем не было тесно даже вдвоем. Железный, прикрепленный к палубе болтами сундук с корабельной кассой. Обеденный, он же и рабочий, стол, с трудом умещающий команду из девяти человек. Узкий шкаф для вещей в углу, несколько полок для различных мелочей – и, по сути, все. На «Орегано» же даже есть куда поставить кресла, кровать отделена пологом, и остается еще достаточно места, чтобы развернуться.

Поначалу наш разговор шел о многих вещах. Выяснилось, что «Орегано» тоже направляется в Опситалет. Этому я нисколько не удивился: Опситалет мало того, что самый крупный город на севере Эгастера, так еще и чуть ли не единственный. Затем мы заговорили о случившемся.

– Вот здесь, – кончик остро отточенного карандаша в руке Миккейна ткнул в точку на карте. – Вероятно, мы прошли слишком близко.

Теперь все стало на свои места. Миккейн указал на то самое место, так называемую «ловушку», которое «Небесный странник» не так давно обогнул по дороге в эту, так похожую на раковину, бухту.

Вообще-то мы могли пройти южнее, наша встреча с «Орегано» не состоялась бы, и неизвестно, чем тогда закончилось бы нападение разбойников на корабль Миккейна. Судьба.

– Кто они, эти люди, напавшие на корабль? – спросил я. Вполне возможно, за этим нападением кроется какая-либо тайна. Капитан слегка поморщился:

– Обычные разбойники. Их в джунглях Эгастера хватает. Ты же сам знаешь легенды, что корабли Коллегии всегда полны сокровищами Древних, а тут выдался такой удобный случай проверить, так ли это на самом деле.

Я уж было открыл рот, чтобы поинтересоваться, куда именно направляется «Орегано», – если, конечно, этот факт не является очередной страшной тайной Коллегии, – когда услышал:

– Люкануэль, ты все-таки поменял медальон?

Голос Миккейна прозвучал ровно, так, как будто он всего лишь констатировал факт.

Действительно, я поменял медальон навигатора с медного на золотой, и теперь, в отличие от прежнего, его можно носить на груди, не пряча под одеждой. Тот, медный, мне подарил сам Миккейн, когда я сдал экзамен, дающий право занимать на небесных кораблях должность навигатора. И я стыдливо прятал его за воротом – медь, она и есть всего лишь медь, было дело.

– Мне пришлось его поменять, капитан, – пожал я плечами. – Прежним мне пришлось воспользоваться. Кстати, спасибо за него, он мне очень помог.

Дело не в самом медальоне, а в камне, вправленном в него, так называемом брунде. Сам брунд абсолютно ничего из себя не представляет – обычный камешек черного цвета, никоим образом не относящийся к драгоценным. Но именно брундом можно разрушить л’хасс, не боящийся ничего, кроме Желтого тумана и чрезмерной нагрузки. И я его использовал, чтобы спасти жизнь Николь, а заодно уж и себе самому.

Почему-то я решил, что Миккейн начнет выпытывать подробности, но ошибся. А может, он просто не успел, потому что за спиной скрипнула дверь.

Увидев, как быстро поднялся на ноги Миккейн, я решил, что в каюту вошел кто-то из Коллегии, причем далеко не самое последнее в ее иерархии лицо. И действительно, лицо оказалось далеко не самое последнее ни в самой Коллегии, ни даже в герцогстве, настолько оно выглядело симпатичным, даже красивым.

Впрочем, как и сама девушка. Стройная, высокая, в васильковом платье, удивительно идущем цвету ее глаз.

Мой взгляд скользнул к той части тела, по которой мы сразу определяем, что имеем дело именно с женщиной, будь она даже в мужской одежде. Декольте не было особенно смелым, но открывало достаточно, чтобы придать полет фантазии.

Волосы у незнакомки время от времени меняли цвет, становясь то огненно-рыжими, как в былые времена у капитана Миккейна, то иссиня-черными, а то и вовсе светлыми, почти белыми. А еще иной раз на их кончиках вспыхивали разноцветные крохотные искорки. Никакого волшебства во всем этом нет – дело в заколке, несомненно сработанной мастерами Древних.

Среди вещей, обнаруженных в руинах, порой и не такие диковины попадаются. Мне даже рассказывали, что существуют ожерелья, увеличивающие грудь. Уж не знаю, на вид или по-настоящему. А уж меняющие цвет глаз я и сам видел несколько раз, почему-то они попадается значительно чаще остальных.

Нет, поразительно умны эти Древние! К чему женщинам подбирать платья и украшения к цвету глаз, когда можно сделать наоборот? Девушка была удивительно хороша собой. Увидь я ее еще полгода назад, у меня бы дыхание перехватило от восторга. Но не после моей встречи с Николь; в сравнении с ней девушка явно проигрывала. Пусть только и в моих глазах.

– Не помешаю? – спросила незнакомка и тут же, не дожидаясь ответа, присела в одно из кресел.

Присела очень изящно, все-таки далеко не всем женщинам, даже красавицам, присуща особая грация, но эта обладала ею в полной мере.

– Нисколько, Роккуэль, и как вы могли такое подумать? – быстро ответил ей капитан Миккейн.

Я слегка удивился его реакции. В ней явно читалось не стремление угодить высокой особе, от которой так много зависит, а живой интерес к очень красивой девушке. Миккейну далеко за сорок, но настоящая старость к мужчине приходит тогда, когда женская красота перестает его волновать. Если такое бывает.

Девушка, чье имя я узнал благодаря Миккейну, смотрела на меня с явным любопытством. Ну и чем оно могло быть вызвано? Тем, что я спас корабль, на борту которого она находилась?

Но, во-первых, спас я его далеко не один. И во-вторых: большую опасность представляли не негодяи, напавшие на «Орегано», а сам корабль. Хотя вряд ли Роккуэль об этом даже подозревает, да и видеть она ничего не могла.

Наверняка девушка находилась в своей каюте, если вообще не в трюме – самом безопасном месте на корабле.

Роккуэль, кстати, никак не может быть благородных кровей, иначе Миккейн обязательно назвал бы ее «леди». Но ничего, не далеко то время: с такой внешностью ей обязательно быть женой какого-нибудь барона, а то и вовсе графа. Вряд ли она достанется богатому торговцу сукном или оловом. Если я вообще хоть что-нибудь во всем этом понимаю.

Девушка продолжала смотреть на меня с интересом, и я осторожно поерзал в кресле: чем же он может быть вызван?

– Капитан Сорингер, а правду говорят, что в Антире нет ни одной женщины?

Мне пришлось невозмутимо пожать плечами:

– Да, госпожа Роккуэль, это действительно так. Но будь их там великое множество, все они выглядели бы бледно в сравнении с вашей красотой.

Про себя добавил: «Кроме Николь, конечно же».

Девушка восприняла мои слова как само собой разумеющееся. И чему тут удивляться, наверняка таких и подобных комплиментов она слышит во множестве, причем ежедневно. Но откуда она знает о нашем безумном полете в Антир, поселок собирателей куири?

– А море Мертвых? Рассказывают, там нет ни единой живой души, ни в нем самом, ни в небе над ним.