Контрольная обойма

Она снова замахнулась, но в этот раз Филипп не упал. И сдал в сторону, освобождая проход.

– Вали отсюда, козел!.. – на прощание бросила Варвара. – Может, еще не поздно.

– Что не поздно?

– Да пошел ты! – донесся с лестницы возглас.

Филипп не знал, что делать. В Москву ехать опасно, ночь – страшно. Возможно, Акифьев предлагал куплю-продажу для очистки совести. Филипп отказывается, и руки у киллеров полностью развязаны. А он отказался, и наемные убийцы уже, возможно, ждут его за воротами дома.

А может, он предлагал сделку для отвода глаз. Дал неделю на раздумье, и, если Филиппа убьют в этот период, Акифьев не виноват…

Окулев решил дождаться утра и профессионалов из ФСБ, поставил задачу своим телохранителям охранять двор, заперся в гостевой спальне на первом этаже, там и заснул, заглушив страх изрядной порцией виски…

Утром его разбудил стук в дверь. В состоянии жуткого похмелья поднялся, спросил, кто там, и услышал голос Варвары. Она ругалась, но Филипп не разбирал слов, их глушили громкие хрипы. Он осторожно открыл дверь, на всякий случай отступил и, как оказалось, правильно сделал. Дверь распахнулась, Варвара влетела в комнату с ножом в руке. В эту руку Филипп и вцепился, нож выбить не смог, но и ударить Варваре не позволил.

– Убью! – ревела она.

Распухшее горло, гортанные хрипы – все это последствия вчерашней с ней схватки. Утром она проснулась, гортань распухла, горло болит, говорить получается с трудом, как тут не рассвирепеть и за нож не схватиться.

– Да успокойся ты, дура!.. К врачу тебе надо, а не меня убивать!

Филипп все-таки уложил жену на кровать, вырвал у нее из руки нож. А затем, скрутив простыню жгутом, связал ей руки, а затем и ноги.

– Я сейчас уйду! А ты давай в больницу!

Он даже не стал умываться, торопливо оделся, развязал Варваре руки и, оставив ее лежать, вышел в прихожую. Ноги она развяжет сама, пока сделает это, его уже здесь не будет.

Но в прихожей Филипп вспомнил про папку, которую оставил в каминном зале, вернулся за ней. Варвара не подавала признаков жизни, он не стал заглядывать в спальню, обулся, открыл дверь, вышел на крыльцо. Тогда Варвара и дала о себе знать. Вырвалась из дома, со всей силы толкнула Филиппа в спину. Падая, он даже успел поблагодарить ее, за то, что ножом не ударила. А ведь могла.

Юра стоял у машины, когда Филипп выходил из дома, Костя – у ворот. Оба собирались ехать с ним. А сейчас они даже не пытались помочь ему подняться. Один присел, глядя куда-то на забор, другой вытащил из кобуры пистолет.

– Эй!

Филипп хотел наорать на них, но крик застрял в горле, когда он увидел Варвару. Она сидела на коврике, спиной опираясь на закрытую половину двери, одного глаза нет, вместо него ужасающая дыра. По белой двери стекали кровь и мозги. От ужаса Филиппа стошнило.

Глава 5

И снова поселок Привольный, дом номер двадцать четыре. Варвара Окулева мертва, ее муж в трансе, одного телохранителя до сих пор где-то носит, говорить может только второй.

– Мы там все дома прочесали, нет никого! – рассказывал водитель Окулева.

Степан стоял в проеме калитки, глядя на дома через дорогу. Один коттедж уже заселен, второй уже в полной готовности, но на окнах еще нет штор. Два других дома недостроенные, но оба уже под крышей. Участки солидные, дома друг от друга на расстоянии не менее пятидесяти метров. И от центра дороги каждый находился метрах в тридцати.

Прямо напротив двадцать четвертого дома высился уже готовый к заселению дом. Большой, двухэтажный, еще и с мансардой. С чердачного этажа и стреляли – через окно А, больше неоткуда. Со второго этажа плохой обзор или даже полное его отсутствие из-за высокого забора. А с чердака крыльцо как на ладони. Опять же угол, под которым вошла пуля в голову жертвы. Этот угол рассчитывался просто, если знать рост потерпевшей. Одна точка там, где пуля вошла в голову, а другая там, где в дверь. А Степан имел представление об антропометрических данных Окулевой. И где она стояла в момент выстрела, тоже знал. Предположение подтверждала малозаметная пробоина в стекле. Видно, киллер не рискнул открыть окно, чтоб не привлекать внимание, поэтому выстрелил через стекло. Рискованное, надо сказать, решение.

– Зачем все дома прочесывать? – спросил Степан, глядя на мансардный проем. – Одного хватит.

Водитель Мороков проследил за его взглядом и кивнул.

– Так мы сюда сразу и пошли.

– Это сюда еще вчера нужно было осмотреть.

Видел Степан этот дом раньше, еще подумал, что удобная позиция для снайпера.

– А мы не смотрели? – с обидой спросил Мороков.

– Не знаю.

– Смотрели, конечно!.. Вечером были, стол на месте стоял.

– Какой стол?

– Бильярдный, у окна. Киллер его к окну подтащил. Но это уже после того, как мы дом осмотрели.

– Интересно.

– Лежку себе сделал. Жаль, утром не пошли не глянули.

– Лучше поздно, чем никогда, – усмехнулся Лозовой.

– Стол там у окна стоял, – повторил водитель.

– Гильзу не видели? – спросил Степан.

Окулев хоть и впал в ступор, но в милицию позвонил сразу. Степан в это время принимал участие в разводе суточного наряда, находился в дежурке, на место происшествия он отправился сразу, Славу Малыгина с собой взял и Рому Лозового, добрались быстро.

– Ну, глянули, нет ничего. И по следу пошли – я в одну сторону, Костя… Костя до сих пор бегает.

– И мы побегаем, – сказал Малыгин, вопросительно глянув на Степана.

– Пешком, – кивнул он.

– Осторожно, там собака! – предостерег Мороков.

– Собака? – удивленно повел бровью Лозовой.

– Живая?

– Ну не мертвая же!..

– Как же вы в дом попали?

– Да так и попали. Я же не первый день у Филиппа Дмитриевича! – водитель с гордостью расправил плечи. И кивнув в сторону дома, продолжил: – С хозяином познакомился, с собакой. Фокстрот меня знает и Костю не тронул.

– А киллера?

– Вот я и думаю…