Тайна в черной рамке

Прокофьев закрыл за женщиной дверь, обошел машину и сел в кресло водителя.

С Викой Егор познакомился при экстремальных, можно сказать, обстоятельствах. Карамболь выкупил предприятие, где она работала главным бухгалтером, и, возомнив себя вершителем человеческих судеб, полез на Вику. За что и схлопотал. В тот же день Егор остался у Вики на ночь.

Все бы ничего, но у него жена, пусть и не любимая, но до Вики он не изменял Марине. Все бы ничего, но, как выяснилось, Вика имела отношение к одной очень нехорошей истории. Бандиты Карамболя организовали нападение на инкассаторов, похитили крупную сумму денег. Грабители увели семь инкассаторских сумок, две нашли сразу рядом с умершим от ран Сивым. Две сумки увел Пентиум, эта пропажа нашлась совсем недавно, жаль, что вернуть удалось не все деньги. Две сумки с пятитысячными купюрами увел Сарычев, одна уже нашлась, вторая пока в розыске. И еще одна такая же сумка с оранжевыми купюрами ушла с предателем инкассатором Сигайловым, который участвовал в ограблении. И вот не так давно выяснилось, что Вика хорошо знала и Сарычева, и Сигайлова, и с одним в свое время спала, и с другим. Она клялась, что к ограблению не имела никакого отношения, но Егор не очень-то ей верил. В уголовное дело он впутывать Вику не стал, но дорожку к ней решил забыть.

Только вот не забывается Вика, не выходит из головы, и сегодня Егор о ней думал, и вчера. И сейчас у него грудь от волнения сдавлена.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Что-то должно случиться, – вздохнула она, – и только тогда мы можем встретиться, да?

– Ну ты же знаешь…

– Я все знаю и все понимаю. И ты можешь не переживать. В моей жизни появился мужчина, – тихо сказала она. – У нас очень серьезно.

– Я не думаю, что это плохо. – Давление на грудь усилилось, голосовые связки пережало, Егор с трудом закончил фразу.

– Я думаю, что это хорошо… На самом деле все хорошо, – торопливо проговорила она.

– А что плохо?

– Что плохо… Сарычев сегодня приходил.

– Сарычев? – поморщился Егор.

Сарычев – птица хитрая и наглая. Торговал строительными материалами, много задолжал мелкому криминальному боссу, в счет оплаты участвовал в нападении на инкассаторов. Именно за соучастие он и был осужден на шесть лет, отсидел всего два года. Сарычев преподнес себя как жертву бандитского произвола, дескать, заставили его идти на гиблое дело, но картина постепенно прояснялась. Уже после суда над ним появились основания считать, что именно Сарычев и организовал ограбление, подключив к делу своего знакомого Сигайлова. Доказательствами этой версии следствие не располагало, но Сарычева решили выпустить пораньше, а затем проследить за ним, чтобы отыскать припрятанные деньги.

Такая каша тогда заварилась. Сарычев отправился к своему тайнику, но незадолго до его появления деньги нашел деревенский житель, который через день-два после этого трагически погиб. В убийстве подозревали Сарычева, и он действительно в момент преступления подкрадывался к Василькову. Но убийцей оказался совсем другой человек, он же и забрал одну инкассаторскую сумку, вторую, предположительно, взял сам Сарычев. Убийцу задержали, деньги конфисковали, а вторую сумку найти пока не удается. Сарычев клянется, что не брал ничего, но верить ему нельзя. И обратно в места не столь отдаленные отправлять его не стоило. Прокофьев практически не сомневался в том, что вторая сумка найдется, если Сарычев останется на свободе.

Вика терпеть не могла Сарычева, а он уже подкатывал к ней, и не раз. А Прокофьева он не очень-то и боялся, потому как в любой момент мог прикинуться жертвой его личной к себе неприязни. Тем более что Прокофьев уже имел неприятности из-за Вики, сам начальник управления требовал прекратить с ней отношения из-за конфликта с Карамболем.

И с Сарычевым у Прокофьева очень сложные отношения. Сарычев – нахал и подлец, издеваться над людьми – его любимое развлечение. Пока он мотал срок, его жена вышла замуж за некого Вельяминова. Вернее, только собиралась выйти замуж. Хотела развестись с мужем и оформить с Вельяминовым отношения, она же не знала, что Сарычева выпустят так рано. Сарычев вернулся, круто наехал на бесхребетного Вельяминова, подмял его под себя. Да и Лариса, его жена, оказалась еще той штучкой. Вельяминов от нее без ума, а Сарычев только рад заняться любовью с женой чуть ли не на глазах у Вельяминова. Мало того, Сарычев совратил жену самого Вельяминова. Вот тогда все и закрутилось.

Жена Вельяминова пыталась заказать Сарычеву своего мужа, тот отказался, она обратилась к своему прежнему любовнику. В итоге погибла сама заказчица, Сарычев попал под подозрение в убийстве, Прокофьев задержал его, отправил за решетку. Но вскоре выяснилось, что Людмила Вельяминова стала жертвой киллеров, которых Пентиум отправил в Чугуй по душу Карамболя.

Сарычева пришлось отпустить, но его приключения на этом не закончились. Он снова вляпался в историю. После провала первой группы киллеров Пентиум отправил в Чугуй целую команду наемных убийц. Карамболь тогда лежал с ранением в больнице, окруженной сплошь невысокими зданиями – киллеру негде засесть. Но снайперский комплекс установили на вышке сотовой связи, управление осуществлялось дистанционно, ствол наводился на цель с помощью программы на компьютере. К смерти приговорили Карамболя, но под выстрел угодил сам Прокофьев. Киллера в конечном итоге взяли, банду наемников обезвредили, однако выяснилось, что в момент выстрела оператор за пультом отсутствовал. Выстрелить мог Сарычев, и, возможно, он не упустил возможности свести счеты с Прокофьевым. Но промахнулся. А доказательств его вины не нашлось, совершенная им подлость осталась за кадром и заглохла на фоне информационного шума, который поднялся после того, как банда наемных убийц атаковала целую больницу.

Сарычеву бы самому заглохнуть, но нет, он снова дает о себе знать.

– Ты только не подумай, он меня не оскорблял, даже слова плохого не сказал, – поспешно сказала Вика. – Тихий такой, улыбается, давай, говорит, начнем все заново.

– И что тебя смущает?

– Мягко стелет, как говорят в таких случаях. И еще черти в тихом омуте водятся.

– Чертей хватает, – кивнул Прокофьев.

– В глазах у него эти черти, они бесятся, а он их сдерживает. Что-то не так с ним, опустошенный он какой-то, даже жалкий… Что-то не очень хорошее с ним случилось.

– А что именно случилось, не говорил?

– Да нет… Но что-то он задумал…

– А если поконкретней?

– Не знаю. Но мне кажется, ему нужны деньги Сигайлова.

– Он спрашивал про них?

– Сегодня нет, а вообще интересовался. Я уже устала повторять, что нет у меня никаких денег… И еще придется повторить, он сказал, что завтра снова придет. Он от меня теперь не отстанет! – мотнула головой Вика. В ее голосе звучали панические нотки.

– Хочешь, чтобы я с ним поговорил?

– Я очень хочу, чтобы он от меня отстал… Из-за него я потеряла тебя, – тихо сказала она. И еще тише произнесла: – Из-за него я могу потерять Леонида!

– Ты его любишь? – сам от себя того не ожидая, спросил Прокофьев.

– Тебя любила больше, – все так же тихо сказала Вика.

– Любила?

– Любила!.. – Она резко повернулась к нему, словно отсекая прошлое от настоящего. – А сейчас люблю другого!..

– Ну что ж… – начал было Егор, но замолчал, не в силах набрать в легкие воздуха. Как будто слон на грудь ногой наступил, и сердце еще больше сжалось, не хотело биться.

– И я не могу потерять Леонида.

– Я должен тебе помочь? – через силу выдавил Прокофьев.

– А мне больше не к кому обратиться!

– Обращайся… Я поговорю с Сарычевым… Он должен оставить тебя в покое. И я тоже.

– И ты тоже… Егор, ты только не обижайся!.. – Вика взяла его за руку и умоляюще посмотрела в глаза.

– Да нет.

– С Леонидом у меня очень серьезно… Да и тебе будет легче.

– Я поговорю с Сарычевым! – Егор напористо глянул на Вику.

Одно из двух, или она уходит прямо сейчас, или он целует ее в губы и увозит на край света. А он чувствовал, что доведен до отчаяния. Любил он Вику, любит, и только сила воли держит его на цепи, не пускает к ней. И будь она проклята, эта сила воли. Он готов был сказать ей это прямо сейчас. И даже не сказать, а закричать.

Вика поняла его и, закрыв глаза, потянулась к нему, но вдруг подалась назад, схватила зонт, выскочила из машины и скрылась в дождливой темноте. Прокофьев не стал ее останавливать.

* * *

Ночь в лесу темная, дождь не прекращается, земля сырая, Гаврила измучился, пока вырыл себе могилу. Карамболь просматривал видеозапись, сам он сидел в своем кабинете в мягком кресле, вокруг сухо, тепло и светло. Гаврила где-то в темной глубине компьютерного монитора, но, как ни странно, Карамболь чувствовал его страх и страдания. Ощущение такое, будто он сам копал себе могилу – насквозь мокрый, грязный как черт.