Жаль, что дважды не живут. Непростая история терского казачества

И как тут не вспомнить мудрый афоризм, принадлежащий германскому мыслителю XIX в. Георгу Лихтенбергу:

«Для оправдания человека достаточно, чтобы он жил так, что своими добродетелями заслуживал прощения своих недостатков»?

Добродетель – слово старинное, но не умершее, оно по-прежнему включает в себя ум, честность, смелость, верность. А за недостатки человек расплачивается сполна и, пожалуй, с лихвой всю жизнь.

Однажды я услышал от священника очень умную мысль. Его один человек спросил: за что, дескать, Бог меня так?.. А он ему ответил: «Не торопись принимать за наказание то, что, может быть, послано тебе во испытание… Знаешь, всем нам разные испытания назначает судьба. Наверное, в чём-то это определяется тем, кому что по судьбе сделать положено… Но лучше не думать об этом…»

Все, кто верит в Бога, знают, что Он всемогущ, справедлив и всеведущ, что не происходит на свете ничего, чего Он бы не знал.

А неверующие, рассуждая, иногда вопрошают к небу: «Как же ты допустил?»

Стоящие на грани богохульства от непереносимой боли люди, как правило, не дожидаются ответа, не замечают его. И как понять провидение – действует оно в наказание или во испытание?

Бог может всё, и, даровав людям свободу выбора, Он и сам выбирает – какую судьбу уготовить и верующим, и тем, кто даже не верит в его существование. Выбирает, перебирает…

Немыслимые, невероятные повороты иногда совершает судьба – такие, что поневоле начинаешь думать о провидении Божием…

В начале 80-х мало кто из советских людей предполагал, что великой империи осталось всего лишь десятилетие… Даже и те, немногие, кто предвещал скорый крах советской системы – не предполагал, что так быстро.

Какой бы полной и значительной жизнь ни была, всегда остаётся какая-то неудовлетворённость, какая-то подсознательная жадность жить, ощущение уходящей жизни.

И однако же, человек, который вечно стремится к чему-то новому, постоянно в ненасытной жажде новых приключений, новых дерзаний, новых страстей, – такой человек, несомненно, страдает от чувства неудовлетворённости. Это точно, от этого не скроешься.

Судьба. Её не обманешь, не задобришь, с ней не договоришься. Ты зависишь от авиамеханика и лётчика, когда садишься в самолёт, как от придурковатого лихача на дороге, который, перепутав красный свет с зелёным, врезается в твой автомобиль. Ошибаются хирурги, мухлюют фармацевты, под крышами домов зреют таящие смерть сосульки, в подвалах ждут своего часа гексогеновые заначки, бурлит отравленная водка, торчат загнанные в чьи-то стволы пули, натачиваются финки, выходят из строя тормозные колодки локомотивов…

И говорят: «С этим ничего не поделаешь. Вся жизнь – игра, азартная игра с судьбой, у которой всегда припрятаны тузы в рукаве». Казалось бы, стоит мысленно смириться с поражением, и тебе конец. Но не надо падать духом. Я часто бывал на грани поражения и всё же выскакивал. Благодаря чему?

«Ты же сильный», – говорил я всегда сам себе. Хотя сознавал, что одна только сила не делает меня неуязвимым. Требуется везение в придачу. Вот и надо положиться ещё и на удачу, не теряя веры в свою счастливую звезду.

Надо помнить, что на тебя рассчитывают. Ты не имеешь права обманывать тех, кому ты дорог.

Но пора возвращаться к действительности.

Марк Аврелий, римский правитель, пишет:

«Всё следует делать, обо всём говорить так, как будто каждое мгновение может оказаться последним.

…Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой короткой. Ведь настоящее для всех равно, следовательно, равны и потери – и сводятся они всего-навсего к мгновению. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто мог отнять у меня то, чего я не имею?

Кто видел настоящее, тот уже видел всё бывшее и будущее… Всё однородно и единообразно.

…Время человеческой жизни – миг, ощущение – смутно, старение тела – бренно, слава – недостоверна, жизнь – борьба и странствие по чужбине, посмертная слава – забвение»[1 - Наедине с собой. – 170 г. н. э.].

«Делай то, чего от тебя в настоящее время требует природа…» – говорил император, даруя свободу поверженным варварам. Решение победителя, простившего поверженных, скорее продиктовано не добротой, а опять же этим самым чувством естественности, чувством природы.

Смертельно заболев, никого к себе не допускает, чтобы не передать заразу, Марк Аврелий спокойно переносит адскую боль… и умирает.

«Представь, что ты уже умер, что жил только до настоящего момента, и оставшееся время жизни, как доставшееся сверх ожидания, проведи согласно с природой…»

Согласно с природой… Но где, в чём и как искать это согласие?

Ведь буквально всё, от бессмысленных границ Вселенной до мельчайших клеток его собственной жизни, всё пропитано одним и тем же соком. Как отыскать тут правильный путь? Как не заблудиться в самом конце?

Разумные люди всегда понимают, что живой объект не может существовать в изоляции, будь то народ, государство, индивидуум. Общение влечёт за собой взаимное обогащение, без которого немыслим прогресс.

Бывают мгновения, когда даже бесстрастному взору Разума печальное Бытие человеческое представляется подобным аду, но нашему воображению не дано безнаказанно проникать в сокровенные глубины.

Мораль – готовый продукт и вылежавшийся плод чужих размышлений.

Нет ни одной черты в человеке, которую он не может подвергнуть сомнению. Чтобы увидеть мир, надо сначала до ясности протереть зеркало, в котором этот мир отражается.

Естественно, что именно в юности, при выборе пути, человек пытается осознать своё предназначение: зачем он явился на этот свет? Потом эти мысли и движения души обычно исчезают, сглаживаются – некогда: работать надо, семью кормить, купить что-то, карьеру строить.

А потом в старости сидит человек и думает: и зачем мне нужны были все эти мои труды и мучения? На тот свет ничего с собой не возьмёшь.

Но кто поумнее, отвечает ему: «Потому что человек должен делать в своей жизни самое большое, на что способен».

Кому полмира покорить, кому сад посадить, кому детей поднять – каждому своё. Мог ты сделать то-то и то-то, а вот не сделал. Не угадал своё предназначение. «Глуп был, слаб, – отвечает старик, – да и на кой черт оно всё, мир не переделаешь, суета сует, все помрём».

И вот как судить о человеке и его пользе, если нет единого мнения по вопросам, что это такое? Один видит пользу в удовольствии, другой – в здоровье и покое, третий – в общественном благе. Сначала надо понять всё – потом можно решать, как жить самому.

Хочется сказать: блажен понимающий, что происходит, когда не замутнённая посторонним, голая мысль бьёт тебя, словно электрическим током, и ты обретаешь речь. И тогда сами по себе, не нуждаясь в подборе, приходят на ум слова. Истина в своей простоте поражает тебя наглядностью. Оказывается, ты не знал многого о себе, как не знаешь многого остального, так знай, не пугаясь доступности, что всё постигаемо.

Находясь в квартире, я созерцал из окна окрестности. Не было ни злости, ни безнадёжности, ни страха. Скорее, я словно раздвоился: размышляя о происходящем и как бы потерявши собственную волю, желания, права, за всё на свете. Я понял, что верю: всё, что происходило и происходит со мной, – именно так, как я об этом думал. Жизнь частенько случается похожей на самый затейливый приключенческий роман.

«Самое страшное – попасть в поганую колею» – вспоминаю я чьё-то высказывание.

Понесёт по ней – вовек не выберешься.

Это размышление и сейчас навязчиво прокручивается какими-то, свободными от работы с окружающими впечатлениями, частичкой сознания….

«Все согласятся, что Жизнь – это великое и заманчивое приключение, – писал английский писатель Джон Голсуорси (1867–1933). – Мы лишь однажды берём билет до станции Неизвестность, лишь однажды пересекаем страну, именуемую Жизнь. Чем мы заняты в пути, что совершаем во время этого долгого или короткого странствия, зависит от склонности нашего характера, если мы научимся без страха смотреть в лицо Тайне и в то же время ощущать вечное движение Духа в подлунном мире – тогда наша Жизнь будет прожита недаром»[2 - Великие открытия и люди. – М.: ЗАО «Изд. Центрполиграф», 2013.].

Иногда задаём мы себе вопрос. Что такое «смысл жизни»? А это категория сознания. Через осознание себя и своих действий, через осознание устройства мира и происходящих в мире процессов – человек обретает для себя какую-то Высшую Ценность, и осознание своей причастности к работе на эту Высшую ценность и есть для него лично смысл жизни.

Но придаёт чему-либо эту Ценность он сам! Это можно назвать «обретением смысла», а можно «нахождением смысла» – разницы тут нет никакой. Осознал смысл – есть он у тебя, не осознал – нет его у тебя. Потому что объективно, вне человека, никакого смысла не существует. Поэтому прожить – значит реализовать заложенные в человеке возможности. Это уже мало зависит от сознательной установки. Это уже природа, устройство, имманентное свойство, так сказать.

И чем больше человек за жизнь испытал всего – т. е. перечувствовал разного, сильного, всякого, – тем полнее была, субъективно, его жизнь. Вот к этому он и стремится.

Говорят, что зрелость – это возраст с 30 до 45 лет. Врачи отмечают: после 30 замедляется нервная реакция, уменьшается скорость сокращения и выносливость мышц, понижаются обменные процессы (это знают спортсмены). После 45 начинает уменьшаться рост за счёт межпозвонковых хрящей, ослабевает зрение, набирает ход атрофия и перерождение тканей, ослабевают функции органов и т. д. Человеку кажется, что по части мышления он ещё ого-го, но озарений больше нет и интеллектуальная выносливость уже не та. Хотя, конечно, есть исключения, но всё же.

Шекспир написал всё лучшее с 31 до 37 лет – от «Ромео и Джульетты» до «Гамлета», Дюма написал «Трёх мушкетёров» в 42, Толстой «Войну и мир» – с 35 до 40, Шопенгауэр завершил «Мир как воля и представление» в 32, Ницше написал всё до 45, Спиноза в 45 умер.

Французскую революцию делали 30–40-летние люди. Наполеон был владыкой Франции и Европы с 30 до 46 лет.

Но почему во многих странах высшие должности разрешено занимать после 30 или даже 35 лет? А в древнем римском сенате возрастной ценз был определён выше 40 лет? Ясно: опыт, благоразумие, взвешенность. А когда речь идёт о судьбах страны, требуется максимум рассудка при минимуме эмоций – это гарантирует разумность и стабильность.

Марк Алданов (1876–1957), покинувший Россию после Великой Октябрьской революции и написавший в 1926 г. роман «Святая Елена, маленький остров», сообщает нам следующее.