И полынным полевым ветром,
Уносящим от земли души,
Хулигански раскачать ветлы
Над шестою частью всей суши.
Я смотрю на эту жизнь просто.
Незаметно я ее прожил.
И не ждет меня в морях остров,
И величие не ждет тоже.
С магараджей не играл в шашки,
Из боев не приходил в ранах.
И для дочери своей Дашки
Не заказывал жюльен в Каннах.
В общем, много не успел сделать
И не сделаю уже точно.
Появился я на свет белый,
Как и многие из вас ночью.
* * *
Иду по краю, сорву ромашку.
Навстречу нищий: башка в парше.
Возьми, бродяга, мою рубашку,
Наверно, зябко твоей душе.
Твой смысл жизни в краюхе хлеба,
В проблеме вечной: "По двести грамм".
Старик, не видно ночами неба
Из запыленных подъездных рам?
Легонько трону за лепесточек
С вопросом вечным: быть иль не быть?
Такой изящный, простой цветочек,
А может, сволочь, вполне убить.
Любит – не любит, верит – не верит,
К сердцу прижмет, к черту пошлет…
Биться не надо в закрытые двери,
Если уж биться, так навзничь об лед.
Что нам жалеть. В этой грешной юдоли
Жизнь не стоит, порой, ни гроша,
Но в беспросветности горя и боли
Светится свечечкой наша душа.
Слабою свечкой в нетронутом мраке,
Не согревая протянутых рук.
Вот потому и последней собаке
Жизненно нужен какой-нибудь друг.
Любит – не любит, верит – не верит…
Вся наша жизнь из разлук и потерь.
Биться не надо в закрытые двери.
Жизнь чужая – закрытая дверь.
* * *
Я на жизнь не жалуюсь, конечно,
Хоть бывал и с подлостью знаком.
Детство было сытым и беспечным,
Юность под красивым пиджаком.