Из мусорного века – рапортую…

Представляешь тротуар —
добрый-добрый, а не чёрный?

Тротуарный шкаф добра.
Неплохая же идея!
Я как раз нашёл с утра
безделушку-бармалея.

Я не ем стебельковое варенье

В стебле красного цветка
из куплета Окуджавы
показатель ПДК
вновь неясен для державы.
Показатель ПДК,
без конкретики предмета,
лишь бы розу старика
подсушить уже за это.

Каждой теме – час да время,
время с часом на коренья,
на коренья и варенье,
стебельковое, из глав.
Так сушильня захотела,
почему – не наше дело,
что зачем – смотри состав.

Мне состав не рассмотреть
даже с вымыслом в избытке,
а таинственная снедь
добавляется в напитки.
Всё раскупят, всё съедят,
если жидко – значит, выпьют,
стёкла тёмные повыбьют,
подерутся и поспят.

Каждой теме – час да время…

Но случается же так,
что цветок пускает корни
через кухню, сквозь кабак,
мимо действия по форме.
Не едал и не желал
стебельковых я продуктов.
Роза красная жива,
и не вымыслом как будто.

Каждой теме – час да время…

«К заводским бы настройкам…»

К заводским бы настройкам
откатиться сейчас…
Не совсем, а настолько,
чтобы в профиль, в анфас —
оказаться моложе,
а с изнанки – светлей.
Кто сбежать нам поможет
из глобальных сетей?
А никто не поможет.
Никому дела нет,
что чешуйки на коже —
не пиджак на жилет.
Остаётся бежать нам
через файлы свои,
через мутные тайны
и ошибок слои.
Ничего не попишешь:
опций нет заводских.
Но мы пишем – так тише
рвётся леска тоски.

«Прости, суровая реальность…»

Прости, суровая реальность,
но я другую повстречал.
С тобой, взаимозапрягаясь,
мы начинали не с начал.

Мы распродали наши дали,
а мне нужна по жизни даль.
Нам, кстати, сколько денег дали?
Дай половину! Акты дай!

Молчишь. И кофе нервно варишь.
Отбой. Бумажек я не ждал.
Расслабься. Пей морями айриш.
Болей, с другими, за «Реал».

Ты так сурова, королева,
что в чём-то можешь быть права.
Морями пей. «Реал» форева.
А мне пора на острова.

Прости, дворцовая реальность,
но мы за Хёведеса… он
идёт сейчас, не напрягаясь,
к метро, где арки выше волн.

«Золотые же слова…»