И корабль тонет…

6

Ромов проснулся оттого, что кто-то грубо тряс его за плечо. Он отрыл глаза и увидел нависающее над ним лицо Суздальцева.

– Ты чего это спишь в кресле? – удивился продюсер.

Ромов обвел глазами комнату. И сразу вспомнил все.

– Тут удобней, – буркнул он.

– О вкусах не спорят. А сумку собрал?

– Долго что ли. А что пора?

Суздальцев задумчиво посмотрел на него.

– В нашем деле никогда не знаешь, когда надо ее собирать. Вот что, любезный Евгений, я хочу тебе сказать. Я с этим олигархом уже месяц по миру кочую. И немного его изучил. Мужик капризный, привык, что все его желания исполняются. Но переменчивый, сегодня одно, завтра другое. Когда он проспится, попробую с ним переговорить. Замолвлю за тебя слово. Если, конечно, хочешь остаться.

– Хочу! – аж подался всем телом вперед Ромов.

Суздальцев усмехнулся. В отличие от Шаронова, если умеючи, то этим парнем управлять совсем легко. Как куклами-марионетками.

– Тогда помни, кто тебя сюда привез и кто тебе тут помогает.

– Я помню. Ты не беспокойся, я понимаю, как много ты для меня делаешь.

– Уверен, что понимаешь?

Ромов энергично закивал головой.

– Будем считать, что ты меня убедил. – Суздальцев оглянулся вокруг. Его взгляд упал на рассыпанные по полу осколки графина. – Вижу, у вас тут веселенькая была ночка.

– Мы немного повздорили, – признался Ромов.

– И где твоя красавица сейчас?

– Не знаю, – пожал плечами Ромов. – Где-нибудь на острове.

– Я понимаю, что не на льдине, – захохотал продюсер. Он вдруг подумал, что ссора этих голубков вполне может быть полезна ему. Эта Марина очень даже ничего. И почему бы ему не закрутить на время пребывания в плавании с ней роман. Он тут один оказался без женщины. И уже начинает испытывать по этой причине дискомфорт, который будет только усиливаться. Да и вообще Ромов еще не заработал на то, чтобы обладать такими красивыми женщинами. Пусть-ка сначала хорошо потрудится, а уж потом трахает подобных телок.

– Слушай, Дима, я тебя хочу спросить, эти разговоры про Оскара, серьезно?

Суздальцев несколько секунд молчал.

– Я и сам хотел бы знать. Он уже несколько раз заводил про Оскара разговор. Сначала думал, что это просто глупая блажь, но в последнее время он что-то стал часто повторяться. Я знаю, что в последнее время он много раз бывал в Голливуде. Там он эту заразу, наверное, и подхватил.

– Но ты же понимаешь…

– Понимаю, – резко прервал его Суздальцев. – Пусть говорит. Наша задача срубить бабки. А что будет дальше, нас не касается. Разве не так?

– Так. А если он не заплатит, если Оскара не получим.

Суздальцев раздумывал, говорить ему или не говорить. Пожалуй, стоит сказать, пусть зарубит на своем носу, где его место.

– Вот для того я и пригласил Шаронова. Если кто и может написать сценарий для Оскара, так это он. Теперь тебе все понятно.

– Не все. Тогда зачем пригласили меня?

– Это было его требование – два сценариста. Теперь все, наконец, понял.

– Теперь – да.

– Вот и прекрасно. – Суздальцев взглянул на часы. – Надеюсь, что он уже очухался. Пойду с ним поговорю. А ты жди результата.

Суздальцев вышел из комнаты. Вряд ли, Шаповалов, в самом деле, пробудился, после загула он отсыпается очень долго, думал продюсер. И когда он только успевает свои миллиарды зашибать. Или в его ситуации они уже сами в его карман плывут? Но если он еще дрыхнет, не поискать ли ему Марину. Вполне возможно, что после ссоры с Ромовым, она нуждается и в утешении и в покровителе.

7

Марина выскользнула из комнаты под аккомпанемент громкого храпа Ромова, который тот издавал со своего кресла. Из-за неудобной позы, он всю ночь громко храпел, доводя ее до исступления. У нее возникло желание ударить его, дабы прекратилось это давление на ее барабанные перепонки, из-за которого не могла заснуть.

Впрочем, храпел он иногда и раньше. Но, несмотря на сильное раздражение, ни разу она не высказывала ему свое неудовольствие. Это было бы слишком рискованно, ведь Ромов для нее был единственной ниточкой, способной вытащить ее из той пропасти, в которой она пребывала. Сначала, когда у них завязались отношения, она ощутила прилив надежды, ей казалось, что наконец-то она нашла того человека, который поможет реализовать ее чаяния. Но быстро поняла, что он сам пребывает в ненамного лучшей ситуации. И ему самому нужен кто-то, кто бы помог.

Марина бы бросила его, если бы не одно небольшое обстоятельство, в какой-то момент она почувствовала, что привязалась к нему. Очень скоро они зажили практически как семейная пара; так совершенно неожиданно у нее возник семейный очаг. Она даже начали готовить, чего раньше никогда не делала. Причем, это не только получалось хорошо, но сами кулинарные занятия, к ее большому удивлению, ей понравились. И она с удовольствием проводила время у плиты.

Все было бы, если не хорошо, то уж точно не плохо, если бы не одно обстоятельство, она не видела своего будущего. А не видела, потому что его было. Вернее, оно было, но таким безрадостным, что иногда ей хотелось просто выть. В последние месяцы они жили исключительно на те гроши, что она зарабатывала, снимаясь в массовках и малюсеньких эпизодах. Чтобы получить эти деньги, приходилось тащиться на съемочные площадки в любую погоду, пребывать там в ужасных, часто в антисанитарных, условиях, терпеть издевательства продюсеров и режиссеров, унижаться, прося, чтобы пригласили в следующий раз. Иногда ей хотелось все бросить. Но что делать дальше, она не представляла. О возвращение в свой маленький городок, где от скуки даже голуби улетали оттуда, не хотелось и думать. Хотя там ее ждала комфортабельная квартира, друзья и знакомые, пара парней, готовых в любую минуту жениться на первой красавице их района. А что потом, беспросветное существование, роль жены и матери при спивающемся муже, так как других мужей там почти нет. То, что это будет именно так, Марина не сомневалась; у всех ее замужних подруг судьба сложилась подобным образом. Именно от этой страшной участи и уехала однажды она всего лишь с двумя сумками в руках. С тех прошло уже несколько лет, но никаких обнадеживающих перемен жизнь ей так и не подарила.

Марина шла по набережной. Когда она сюда приехала, у нее и в мыслях не было ни ссориться, ни тем более уходить от Ромова. Наоборот, впервые за последнее время затеплилась надежда, что все скоро переменится. Но когда Шаповалов громогласно объявил, что собирается отправить его назад, что-то оборвалось в ней. Она ясно осознала, что ей снова ничего не светит. И предстоит вернуться к прежней тяжелой борьбе за существование. От одной этой мысли ее всю передернуло.

У нее не было никакого плана, она вообще не строила никогда никаких планов. И перед их ссорой, у нее не было намерений уйти от Ромова. Но когда случилось то, что случилось, то вдруг поняла, что давно ждала этого момента. Для нее наступила минута нового поворота на дороге жизни. Вот только куда поворачивать, она даже близко не представляет.

Впереди замаячил белоснежный корпус яхты. Она остановилась, наблюдая за тем, что на ней происходит. Но наблюдать было не зачем, так как на ней ничего не происходило. Марина не обнаружила на палубе ни одного человека, хотя время уже не такое и раннее. К тому же ей захотелось есть; утром у нее всегда просыпался самый сильный аппетит. Невольно она вспомнила о горе снеди, которая осталась в кают-компании. А что если тихонько туда пробраться и полакомиться.

Марина стала по трапу подниматься на палубу. Внезапно кто-то больно схватил ее за руку и завел за спину. От боли она завопила благим матом.

Ее руку не отпустили, но вернули на определенное природой место. Это позволило рассмотреть того, что держал ее. Это был парень почти двухметрового роста. Несмотря на жару, одет он был в темную рубашку и темные брюки. Под мышкой у него висела кобура с выглядывающим из нее револьвером.

– Ты куда, красавица? – поинтересовался парень.

Марина сообразила, что вероятней всего это охранник. Не может же такой человек, как Шаповалов, почивать без охраны. А по своему опыту она знает, что с этой публикой лучше не шутить, с юмором у них туговато. Она решила сказать правду.

– Хотела посмотреть, осталась ли еды от вчерашней вечеринки, – прояснила она.

Ее слова вызвали у охранника взрыв смеха.

– У нас еда не остается, ее тут же выбрасывают, – снисходительно пояснил он.

Марина представила, сколько же еды было выброшено. Да они с Женькой за неделю в два раза меньше съедали. Почему-то этот факт вызвал у нее прилив раздражения.

– Тебя что не кормят здесь? – спросил охранник.