Преображение

– Пожалуй, это не самый худший вариант.

– Если хочешь, я помогу и тебе туда отправиться тем же способом. Все расходы мои.

– Спасибо, – ответил я, – если решусь, то обращусь к тебе.

– Заметано. А можем вместе. Говорят, так легче.

Я откинулся на спинку сиденья. Уйти тихо, без мучений, так, чтобы не заметить черту, отделяющую один мир от другого – более чем заманчиво. Может, теперь не стоит даже ехать в лагерь, а попросить Жоржа выполнить то, что он только что обещал.

Хотя день был теплый, даже жаркий, на меня вдруг дохнуло холодом. И по этому признаку я понял, что не готов к смерти, даже к самой безболезненной, к самой, если так можно выразиться, приятной. Этот переход в царство вечной тьмы представляется слишком ужасным. Вместо желание умереть я вдруг ощутил сильное желание вернуться к жизни здоровым. Она таит столько радостей и до своей болезни я черпал их, словно сытный борщ, полным половником.

Предсказание таксиста сбылись менее чем через час пути. Асфальтированная лента повернула в противоположную от дальнейшего нашего маршрута сторону. Дорога здесь была едва утрамбована, и если бы не мощный мотор джипа, мы бы навеки застряли тут.

– Тебе не кажется, все это странным? – спросил Жорж.

– Что именно? – отозвался я, прыгая, как гимнаст, на сиденье джиипа.

– Эта дорога. Как они добираются до города, как подвозят им продовольствие? По такому шоссе ни один грузовик не пройдет. Разве только танк.

Вместо ответа я лишь мог пожать плечами.

– Приедем, увидим, что там творится. Чего сейчас бесполезно гадать.

– Не привык я ничего делать с закрытыми глазами. У меня такое чувство, что зря мы с тобой все это затеяли.

– Ты предлагаешь, повернуть назад?

– Ну уж нет, я никогда этого не делаю. У меня такая натура – все доводить до конца. Даже когда знаю, что этого делать не следует.

– А я наоборот, ничего не довожу до конца. Все бросаю на полпути.

– Поверь моему опыту, в жизни так нельзя. Я много видел таких людей. Они здорово начинали, получали большие бабки. А потом все у них загибалось. А вот я всегда считал, что лучше уж коня загнать, чем остановиться и не доскакать до конца.

Я закрыл глаза. Я вдруг подумал, что меня и Жоржа разделяет целая пропасть. Я всегда жил, лишь слегка прикасаясь к тому, чем занимался. Любая трудность отпугивала меня от дела, как волков лай собак от стада таких аппетитных овец. Но сейчас меня больше занимал тот удивительный факт, что несмотря на глубокое различие между нами, мы оба по сути дела пришли к одному и тому же жизненному итогу. Неужели все дороги мира ведут человека к потери им смысла жизни. Но в таком случае эта болезнь неизлечима, рано или поздно она овладевает любым, кто способен хотя бы немного думать и чувствовать.

Я ничего не стал говорить моему случайному попутчику, не исключено, что с с его практическим умом он рано или поздно придет к тем же заключениям. А пока пусть надеется на лучшее. По крайней мере так гораздо легче жить. В конце концов у человека нет ничего, кроме иллюзий. Иллюзия, как фаянсовые чашки, разбиваются. Но тому, кто умеет бережно относиться к посуде, удается их сохранить до конца своих дней. И все же, если верить теории реинкарнации, – а я свято верил в нее – рано или поздно его все равно настигнет эта кара, которая подстерегает каждого по сути дела за то, что он имел наглость появиться на свет.

Оставшуюся часть пути мы почти не разговаривали. Жорж был полностью поглощен управлением машиной на трудной дороге и ему было не до меня. Мною же вновь завладело беспросветное отчаяние, так как во мне крепла уверенность, что я совершил это далекое путешествие напрасно.

* * *

Лагерь произвел на меня неприятное впечатление еще до того, как перед нами открылись его врата. Первое, что я увидел, был высокий забор, который мгновенно вызвал у меня ассоциацию с зоной, которая усилилась еще и тем, что при входе нас встретила вооруженная охрана.

Над воротами висела большая вывеска с выведенной на ней надписью «Центр духовного «Возрождения». Я посмотрел на Жоржа и увидел, что он тоже смущен открывшейся его взору картиной.

К нам подошел охранник – молодой парень в синий форме, лицо которого очень мало ассоциировалось с духовностью. Бесцеремонно осмотрев нас, он спросил, зачем мы приехали?

– Слушай, друг, – резко произнес Жорж, – мы приехали сюда черт знает из какой дали. Давай веди нас к начальству. И поскорее.

Но на охранника ни слова Жоржа, ни его тон не произвели никакого впечатления.

– Я должен вас обыскать. Выходите из машины. Здесь она вам не понадобится.

– Зачем нас обыскивать? – возмутился Жорж.

– Такой порядок. Сюда разные люди приходят. Я вас не знаю.

К охраннику для подкрепления подошли еще два его товарища, чем-то неуловимо похожих на него. Возражать, тем паче сопротивляться, было бессмысленно.

Мы вошли в небольшое помещение, по-видимому выполняющее функцию караульной. Нас быстро и профессионально обыскали, извлекли из карманов все содержимое, тщательно проверили документы. И только после этого повели в лагерь.

Я с интересом осматривался вокруг. Лагерь был правильно распланирован и напоминал небольшой поселок. Прямые, как перпендикуляры, улицы были застроены однотипными одноэтажными строения. По виду они сильно смахивали на бараки. Их было довольно много, наверное, не меньше тридцати.

Но нас провели в другую часть центра, где находились несколько гораздо более приятных по виду домиков. Я сразу подумал, что в них скорей всего обитает персонал. И чуть позже я убедился, что не ошибся.

Мы вошли в один из домов и нас встретил еще один охранник. Тот, что нас конвоировал, объяснил ему, что мы только что приехали и хотим здесь поселиться.