Черное и белое

– Вы ходили в кафе? – удивился Ведев. – И даже танцевали.

Эльвира кивнула головой.

– Да, я любила танцевать.

– А сейчас не хотите?

– Если вам это доставит удовольствие.

– А вам?

– Мне – нет. Я бы предпочла спокойно посидеть за столиком.

Ведев пожал плевами.

– Хорошо, нет проблем, давайте посидим.

– Я бы хотела узнать, что вы решили?

– О чем? – спросил Ведев, прекрасно сознавая, что имеет в виду Эльвира.

– О просьбе отца.

Ведев постарался незаметно вздохнуть. Он так не хотел этого разговора.

– Я еще не принял решения. Я должен приступать к написанию книги. Это требует от меня мой издатель.

– Понятно, – протянула девушка. На ее лице появилось, но быстро исчезло выражение разочарования.

Почему-то это вызвало у него раздражение. Да что она от него хочет, чтобы он бы всем пожертвовал ради очередной химеры? Он философ, а не детектив, хотя детективы всегда любил. Но то, что интересно в кино или в книге, совсем иначе выглядит в жизни.

– Если бы ваш отец давно опубликовал этот тест, ничего бы с ним не случилось, он был бы жив.

Флегматично жевавшая Эльвира вдруг прекратила есть.

– Значит, папа считал это преждевременным. А я знаю его, он ничего не делал без веских оснований. Вы сами же сказали, какая буря поднимется после того, как содержание свитка будет обнародовано.

– Когда-нибудь она же все равно поднимется, все тайное рано или поздно становится явным. Однажды я так и посоветовал Арону. В тот раз мы довольно сильно с ним поспорили.

Что-то вроде легкого оживления проступило в облике Эльвиры.

– Но почему папа медлил?

Ведев задумался.

– Я не думаю, что он боялся. То есть если и боялся, но не за свою жизнь. Он не был уверен, что это пойдет на благо человечеству. Когда люди не готовы к восприятию какой-то истины, но при этом подсознательно ощущают ее истинность, они становятся жутко агрессивными. И готовы на самые ужасны поступки, растерзать того, кто ее провозглашает. Поэтому он и опасался непредсказуемых последствий. Религиозные войны – явление очень распространенное в мире. И при этом они самые ожесточенные, религиозное безумие способно охватывать невероятное количество народа. Люди теряют остатки разума.

– А вы не боялись таких последствий?

– Какой нормальный человек их не боится. Но годом раньше, годом позже или даже веком раньше, веком позже, но однажды все равно узнают про этот текст. Так что, какая разница.

– Но может быть веком позже, как вы говорите, ситуация сильно изменится, – предположила Эльвира.

Ведев усмехнулся.

– Не изменится, по большому счету все будет тоже самое. Что может измениться, если прежние заблуждения сохраняют свою силу. Они надежно консервируют ситуацию. Поэтому я и выступал за скорейшую публикацию. Если суждено ее однажды взорвать, то когда это случится, не имеет никакого значения. В любом случае последствия будут ужасными. Но он меня не послушал. И поплатился. Хотите вина? – вдруг поинтересовался Ведев.

– Вы можете пить вино, зная, что может случиться?

– Даже если нам суждено погибнуть, то не стоит предаваться вселенской печали. В моей жизни был момент, когда я ясно понял, что мы созданы исключительно для наслаждения.

– Вы так думаете? – Эльвира не скрывала своего удивления. – Но почему же тогда вокруг столько несчастных?

Ведев придвинулся к девушке.

– Людей губят всяческие идеи: политические, философские, религиозные. Идея это то, что стеной стоит между нами и подлинным бытием. И не пускает нас к нему. Вы понимаете?

Эльвира наморщили лоб.

– Честно говоря, не совсем.

– Выпьем вина, тогда продолжим разговор.

– Ну, хорошо, если это необходимо, – с сомнением произнесла девушка.

Она заинтригована, не без торжества победителя отметил Ведев. Он попросил у официанта принести бутылку вина.

– За что будем пить? – спросил он, поднимая свой бокал.

Эльвира последовала его примеру.

– Мне все равно.

– Тогда за любовь.

Что-то внезапно переменилось в лице девушки. Она поставила бокал на стол.

– Я не стану пить.

– Почему?

– Передумала.

– Это как-то связано с тостом?

– Нет. – Она чуть-чуть помолчала. – Не важно.

– Тогда с вашего разрешения я выпью один. – Ведев осушил бокал и поставил его на стол. – Вы даже не представляете, от какого удовольствия отказываетесь.