Продлённый отпуск

Наставником Сергея был старший его товарищ Михаил Химичев, с которым у Сергея сложились хорошие отношения. Первые дни, когда Сергей прибыл в штаб, Михаил учил его – как в школе учитель – писать буквы, и Сергей на разлинованном ватмане тренировал с утра до вечера руку, переписывая с образца мелким шрифтом целые страницы. Необходимо было выработать схожесть почерка, чтобы на будущее в документах не было видно разности рук. Михаил был смугл и черноволос, словно имел примесь цыганской крови, стриг волосы «под горшок» и был похож на писаря из картины Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».

* * *

– Вот послушай, Толя, – обратился Цыганков к сидевшему слева от него русоволосому и высокому капитану, – как лучше написать? «Командир дивизиона лично присутствовал при установке ракеты…» или «при установке ракеты командир находился непосредственно у стола…»?

– Как сам считаешь лучше – так и напиши, – отвечал, не задумываясь и не глядя на него, капитан Черных, самый молодой из офицеров, занятый важным подсчётом единиц техники.

Цыганков, по своему обыкновению, поднял голову к потолку и долго что-то бормотал себе под нос, потом сделал поправку в тексте и, отложив бумагу, откинулся на спинку стула и довольный потянулся.

– Всё!.. Закончил, японский городовой! – сказал он бодро. – Можно отдавать в печать. А тебе ещё много осталось?

Черных покачал головой, словно чего-то не мог понять.

– Что-то не складывается? – поинтересовался Цыганков.

– Не хватает одной ракеты, – озабоченно сообщил капитан, роясь на столе в бумагах и двигая папки, как будто пытаясь что-то найти.

– Как не хватает? – не понял Цыганков.

Он опустился на стул, положил перед собой папку с донесением и стал натягивать на себя китель, до этого висевший на спинке стула.

– Что, ракету потеряли? – испуганно поднял брови Грехов. – Не может такого быть. Вы что такое говорите?

– Товарищ Миша, наука знает много примеров, когда бывает даже то, чего не может быть, – поправил его капитан Черных невозмутимо спокойным голосом.

Оторвавшись от своего отчёта, ироничный и прозорливый Куницын с интересом уставился на капитана.

– Из хранилищ второго дивизиона Пружанского полка выкатили четыре ракеты, – сухо докладывал Черных, – поставили на стартовые столы, подкатили заправщик, потом поступила вводная об упреждающем ударе противника, личный состав батареи побежал в укрытие… А когда дали команду «отбой» – одной ракеты на старте не обнаружили…

– Куда ж она могла деться? Ударной волной снесло, что ли? – спросил растерянно Грехов.

– Если бы снесло ударной волной, то она исчезла бы вместе со столом.

– А стол что, на месте остался? – на всякий случай уточнил Грехов

– Стол – на месте…

– Миша, ну какой волной? – возмутился Цыганков. – Удар-то условный был! У-слов-но-го противника!

– Ах, да! – сбитый с толку, Грехов стукнул себя по лбу. – Тогда где же ракета? Не могла же она испариться?

Капитан Черных пожал плечами. Цыганков, глядя в упор на растерявшегося Грехова, сухо и серьёзно констатировал:

– Получается, что кто-то спёр.

– Как можно спереть ракету? – не понимал Грехов. – Она же двадцать два метра длиной…

Цыганков повернулся к Черныху:

– А улететь не могла?

– Теоретически, конечно, могла, но её не успели заправить, – рассудительно успокоил Черных.

– Вот это хорошо, что не успели заправить, а то бы – не дай Бог…

И майор Цыганков предостерегающе посмотрел на своих коллег.

– А в лесу искали? – робко поинтересовался Грехов.

– Ищут. Весь полк на ноги подняли.

– И что же, никаких следов?

– Я разговаривал с заместителем командира… В общем, есть одна догадка…

Черных замолчал, сосредоточенно собирая разложенные на столе бумаги.

– Ну, не тяни, Толя, какая такая догадка? – заинтригованный Цыганков заёрзал на стуле.

– Есть предположение, что местные могли укатить.

– Какие местные? Откуда? Там же охрана? На что она им? – сыпал вопросы ошарашенный вконец майор Грехов.

– А прапорщики на что? Им только подскажи, они тебе что хочешь сопрут, а потом разрежут ракету на куски, как колбасу, и наделают лодок.

– Так это же ЧП! – осторожно выдавил из себя майор Грехов, делаясь ещё меньше ростом.

– ЧП, – подтвердил Черных. – И у кого-то полетят головы.

– А Мазуров знает?

– Пока не докладывали. Может, ещё успеют найти – вот, жду звонка.

– Доложить всё равно придётся…

– Вот ты, Миша, и пойдёшь докладывать.

– А почему я? – заартачился Грехов, на всякий случай садясь и поправляя под собой стул. – Я за личный состав отвечаю, а не за технику.

– Все мы в одной лодке, Миша, – невозмутимо серьёзно заявил Черных, – со всех погоны снимут.

Сделав небольшую паузу, он ласково добавил:

– Ты у нас самый маленький, тебя начальство любит, так что бить не будет…

– Или сильно не будет, – уточнил Куницын.

Грехов достал носовой платок и стал вытирать вспотевший лоб. Куницын и Цыганков смотрели на него с отеческой любовью и широко улыбались. Майор Грехов в недоумении уставился на них, не понимая, в чём могла состоять причина такой неожиданной радости. В следующий момент комната огласилась дружным смехом. Увидав, что и Черных, державший до этого серьёзную мину, заулыбался, Грехов наконец понял, что его разыграли. В дверях соседней комнаты, привлечённый смехом, появился подполковник Кузнецов. Выяснив причину веселья, он только хмыкнул себе под нос и удалился.