Украсть у президента

– Откуда?

– Вы мне показывали.

– Правильно, – подтвердил Горецкий. – Но показывали мы вам его совсем недавно. А ещё раньше, несколько лет назад, вы этим удостоверением пользовались лично. Ежедневно носили его в кармане, отправляясь на службу.

Иванов смотрел на собеседника так, будто хотел сказать, что прекрасно понимает, что гражданин начальник вешает ему лапшу на уши, но только пока не понимает – зачем.

– Вы когда-нибудь видели президента? – спросил Горецкий.

– Нашего президента? – осторожно уточнил Иванов. – А как же!

– В Кремле?

– Зачем в Кремле? По телевизору.

– А в жизни?

– В жизни – нет.

– А если подумать?

– А чего тут думать? – пожал плечами Иванов. – Я же в Кремле не был. Я и в Москве никогда не был.

– А преступление, за которое вы осуждены, вы совершили в Москве, – напомнил Горецкий.

Иванов посмотрел озадаченно.

– Ведь так? – участливо уточнил Горецкий.

– Да, – не очень уверенно подтвердил собеседник.

– И вот посмотрите. По материалам дела вы участвовали в распитии спиртных напитков на территории воинской части в Северном административном округе Москвы. Вы как туда попали?

Иванов растерянно пожал плечами в ответ.

– Я не помню. Пьяный был.

– Пьяным ехали на своем КАМАЗе? – не поверил Горецкий. – Вам, чтобы с юго-востока проехать на север Москвы, надо было или через всю Москву ехать … Пьяным … Или по кольцевой отмотать пятьдесят километров … Тоже пьяным … И вас ни на одном посту ДПС не остановили?

И снова Иванов пожал плечами.

– Я навёл справки, – сообщил Горецкий. – У вас действительно есть водительское удостоверение. Но там открыта только категория «В». Вы могли водить только легковой автомобиль.

– А КАМАЗ?

– А КАМАЗ – это грузовик. Другая категория. У вас её не было.

– Как же я водил?

– Вы не водили, – терпеливо объяснял Горецкий. – Вы, Ведьмакин Александр Никифорович, никогда в жизни близко к КАМАЗу не подходили. Это Иванов Виталий Сергеевич КАМАЗ водил в Рязанской области.

– Правильно. Потому что я Иванов и есть, – осторожно сказал собеседник, явно боясь хоть что-то сделать не так.

Горецкий покачал головой и сказал печально:

– Иванов Виталий Сергеевич умер в одна тысяча девятьсот девяносто девятом году. На старый Новый год. Выпил поддельной водки и скончался.

Иванов обездвижел.

– Я неспроста спросил у вас про президента, – сказал Горецкий. – Вы запросто могли его видеть. Потому что работали на него и теоретически могли лично с ним встречаться.

– Зачем?

– Вы выполняли для него работу и, может быть, докладывали о том, что сделано. Или докладывали вы другим людям, но сначала всё равно были представлены президенту. Для знакомства, так сказать. Чтобы он на вас посмотрел, прежде чем дать «добро» на ваше участие в операции.

– Какой операции?

– Вы создавали секретный президентский фонд. Прятали деньги, которые впоследствии могли пригодиться президенту. Такая президентская заначка, – сдержанно улыбнулся Горецкий, чтобы несколько разрядить обстановку.

– Заначка, – пробормотал Иванов.

– Да, – кивнул Горецкий. – У вас было целое подразделение. И из всего подразделения у нас пока есть информация только на двоих человек: на вас и на некоего Ивана Алтынова.

Горецкий положил на стол фотографию человека в милицейской форме. Иванов всмотрелся.

– Я же его убил, – вспомнилось ему.

Горецкий не был готов дискутировать о том, действительно убит Алтынов или жив.

– Но до убийства вы его знали? – осведомился он.

Иванов смотрел задумчиво.

– Вы что-нибудь можете вспомнить об Алтынове? – проявил настойчивость Горецкий.

Иванов снова всматривался в лицо на фотографии. Поднял глаза на Горецкого.

– Я хотел его убить, – сказал он.

– Давайте пока оставим момент убийства, – предложил Горецкий. – Забудем о нём на время. Будем думать только о том, что было раньше. Ещё до убийства. Задолго до убийства. Вот этот человек был у вас в подчинении, – ткнул в фотографию пальцем Горецкий. – Что вы о нём можете вспомнить?

– Я хотел его убить, – упрямо повторил Иванов.

– За что? – вздохнул Горецкий.

– Я не помню.

* * *