Темная лошадка

Мы с Отто захохотали.

– И это всё? Только мечты? – отсмеявшись, спросил меня Вейсман.

– Не совсем! Ещё Австрия увеличивает армию. Иосиф хочет воинской славы.

– Сильно увеличивает? – Вейсман сразу насторожился.

– Уже тысяч сто восемьдесят набрал и не останавливается.

– Даже двести тысяч на всю Австрию нам не страшны! Им ещё границы держать надобно. – выдохнул Вейсман.

– А, ежели с поляками купно?

– Всё одно не одолеют! А что, Павел Петрович, коронная армия, присоединиться к мятежу?

– Нет, Браницкий с нами будет. Он и денег от нас имеет знатно, да и поместья на новых землях за помощь ему обещаны.

– А что Пруссия?

– Фридрих не в курсе планов Иосифа. Австрийцу с пруссаками делиться не хочется. Для него германские земли не менее, а то и более важны, чем польские, и усиливать своего главного соперника в этом деле он не будет.

– И что, будут просто сидеть?

– Нет, Отто, не станет Фридрих просто сидеть. Он точно ударит. Вопрос по кому?

– А что турки и шведы? Не полезут на нас вместе с австрийцами?

– Турки никак не смогут, у них дела совсем плохи, до сих пор страну собирают. Деньги от нашей торговли для них как воздуха глоток! Французы про них забыли совсем, а англичанам пока не до них – с колониями бы разобраться. А у австрийцев золота мало, только вот польскую шляхту подкормить. Шведы тоже пока очень далеки от возможностей воевать с нами. Нет. Здесь только австрийцы и, может, пруссаки. Фридриху в голову не залезешь.

Вейсман сильно помрачнел:

– Сложно нам будет, коли на нас и австрийцы и пруссаки полезут. А ежели и часть поляков против нас станет, тут…

– Вот и давай подумаем, как нам такую проблему решить, дорого?й мой Антон Иванович!

И вот, пока начальник русского Генерального штаба генерал Баур был в отъезде, инспектируя строительство крепостей на границах империи нашей, мы вдвоём с Вейсманом определили вчерне схему обороны от возможного нападения западных соседей.

Мы решили начать усиление войск Румянцева, которому предстояло стать противником австрийской армии и контролировать Южную Польшу, а противостоять пруссакам и наводить порядок в Северной и Центральной Польше и Литве следовало группе Олица. Однако сам старый генерал уже некоторое время просил об отставке, ссылаясь на нездоровье и желание заниматься административными делами, в которых он действительно был великолепен.

Так что, Олицу предстояло покинуть насиженное место и направиться к Дунаю, где Суворов демонстрировал явную усталость от забот об устроении вверенного ему в управление края и особенно от рутины строительства крепостей на границе. Характер Александра Васильевича требовал от него действий, да и Вейсман уверенно заявил, что только Суворов сможет осуществить требуемые нашим планом военных действий стремительные движения по территории Речи Посполитой. В общем, мы решили провести рокировку, поменяв его местами с Олицем.

Я взял на себя объяснения с немолодым уже Петром Ивановичем, а Вейсман должен был проинформировать о нашем решении своего приятеля Суворова. Баур скоро вернётся и разработает точные планы усиления.

??????

– Лондон, про?клятый город! Антихрист захватил его! Сотни лет как он правит нами и желает через нас поработить мир! – такие речи было бы нормально услышать от какого-то безумного экзальтированного проповедника, но здесь их произносил высокий изысканный джентльмен с тонким длинным лицом в безупречном рединготе[9 - Редингот – мужская английская верхняя одежда, нечто среднее между пальто и длинным сюртуком.] и кружевной рубашке.

Его собеседник, довольно толстый человек с красным носом и глазами навыкате, но одетый не менее дорого и стильно, шёл рядом с ним согласно кивал в такт его словам:

– Вы, как всегда, правы, сэр Чарльз! Поражаюсь Вашему уму и образованности! Как такой бриллиант мог появиться в этой клоаке разврата?! – в его произношении совершенно очевидно присутствовал некий изъян, наводящий на мысли о голландском происхождении говорящего.

– Мой драгоценный отец, дорого?й Питер, был родом из Линкольншира, где постигал глубины юридической учёности так успешно, что его заманили в этот прокля?тый город! Но наша семья всегда была среди «неприсоединившихся[10 - Неприсоединившиеся – пуританские секты, отказавшиеся присоединяться к англиканской церкви.]», и мой отец изучал не только человеческие законы, но и законы Божии! Именно он понял всю греховность отхода от заповедей, который Бог дал Адаму!

– О, Ваш батюшка был истинным святым! Светочем, который развеял тьму скверны!

– Вы, дорого?й мой Питер, стали одним из первых, кто увидел истину! Кто присоединился ко мне в великом деле освобождения Англии от богопротивных механизмов!

– Сэр Чарльз! Прошу Вас, не сто?ит говорить такие слова, когда мы с Вами прогуливаемся в Вестминстерском аббатстве! Кто-то может услышать Ваши речи и узнать, что один из ведущих адвокатов Лондона и есть тот таинственный Нэд Лудд[11 - Нэд Лудд – мифический предводитель луддитов.], именем которого сжигаются заводы по всей стране! – тон Питера стал подобострастным настолько, что, казалось, язык голландца источал чистые масло и мёд.

– Да, Питер, сейчас действительно не время всем узнать правду! Только тогда, когда падёт царство Сатаны, только тогда я смогу открыться всем! А пока моё имя может быть известно лишь трём избранным! Но здесь нас охраняют наши братья!

– Воистину Воля Божия ведёт нас!

– Питер, давайте перейдём к более приземлённым вещам. – Чарльз сотворил такую брезгливую мину, что была понятна вся его неприязнь к столь низменному предмету.

– Конечно, сэр Чарльз! Деньги я привёз! Всё, как Вы и просили в гинеях[12 - Гинея – английская золотая монета.]! – Питер согнулся в поклоне.

– Вас нигде не могли приметить с обменом ваших гульденов?

– Что Вы, сэр Чарльз! Вы меня научили, как скрывать такие вещи! – Питер снова низко поклонился, – Двадцать тысяч гиней ждут вас в Вашем экипаже, Светоч!

– Вы знаете, Питер, что называть меня Светочем, Вы можете только в Храме правды! – сэр Чарльз почти перешёл на крик. Толстяк упал ниц и обнял его ноги, – Хорошо, Питер! Вы верный последователь истины! Я прощаю Вас! Когда Вы привезёте новые пожертвования?

– Через два месяца, сэр Чарльз. – голландец встал и смущённо поглядывал на своего духовного предводителя, – Мне надо будет их найти…

– Вы плохо помогаете делу Божию! Требуется больше золота! Питер, вы хотите попасть в ад?

– О…

– Бог ждёт от Вас большего, Питер! – сэр Чарльз с презрительной гримасой без поклона повернулся и зашагал к выходу.

Голландец долго смотрел ему вслед, потом покачал головой и на чистом русском языке с презрением пробормотал себе под нос:

– Вот тупой кликуша[13 - Человек подверженный истерическим припадкам.]! Без наших денег ты бы и адвокатом уже не был! Ничтожество! Светоч…

??????

Алексей Лобов ласково поглаживал обложки книг, которые ему передал русский посланник в Лондоне Николай Трубецкой. Как же, первые номерные экземпляры планов по развитию французской и русской артиллерии, которые появились в том числе благодаря его работе. Сам Наследник прислал ему для ознакомления свои личные книги.

По соображениям секретности, Алексей мог изучать труды Грибоваля и Мелиссино только в русской миссии, так что четыре дня он не выходи?л на улицу. Конспектировал, изучал, рисовал. От книг его отрывал только слуга посланника со звучным именем Иоасаф, которые три раза в день настаивал на том, чтобы молодой человек поел.

И вот, наконец, он закончил. Оторвался от стола, протёр воспалённые глаза и с удивлением понял, что всё это время он не спал. Иоасаф молча менял ему сгоравшие свечи, приносил новые бумагу и чернила, не препятствуя его бдению. Спина Лобова безбожно затекла, он с хрустом потянулся и встал. В дверях тут же появился слуга, ласково улыбаясь.

– Закончили, Алексей Артемьевич?

– Да, закончил! Посланник дома?

– В отъезде! Не помните, как он с Вами прощался?