Бешеный мерседес. Повести и рассказы

– Ну нет! Раз уж начали, всё расскажу. А фото теперь прятать не буду, незачем, да и не от кого. Собственно, вся история с моим вторым браком на этом и закончилась. Я ушел на войну, она осталась в Москве. Сколько я ждал хоть одного письма – не было. Посылал запросы по адресу, но кто я ей официально? Война ведь была, столько законных семей разбило, а тут и не семья вовсе. Только после Победы я приехал в Москву, в ту квартиру, что мы снимали. Повезло, что хозяйка была жива. Она и сказала, что во время бомбёжки моя жена была в больнице и прямо в то отделение попала бомба. Раненая Асмик прожила ещё несколько дней и умерла. Тогда-же я узнал, почему она была в больнице. Она родила ребёночка. Представляешь? Моего ребёнка! – дед наконец закурил сигарету, закашлялся, вытер глаза и продолжал – Я так и не узнал, кто родился. Скорее всего ребёночек погиб при той бомбёжке. Больница сгорела, о каких-то архивах нечего и говорить. Погоревал я, да и вернулся в Сочи, рассказал всё жене, повинился. Война многое поменяла в людях. Раньше гордая Наташа ни за что не приняла бы меня назад, а после всего, была просто счастлива, что я живой. Так мы и жили, не рассказывая никому ничего. Но история тогда не закончилась, продолжалась аж до 65 года. Так что ждут меня там две мои любимые женщины, Наташа и Асмик – сказал дедушка, подняв вверх указательный палец.

Спасительные сны

Дед Семён встал, походил по квартире

– Идём Сашок на балкон, там воздух свежее.

Теперь они расположились на балконе, и дедушка продолжил свой рассказ:

– Служить я попал в автороту. Дали мне новенькую полуторку ГАЗ – ММ. С сегодняшними автомобилями её, конечно, не сравнить; кабина, сиденье из дерева. Вместо дверей брезентовые скатки. В холода ведро с горящими углями в кабину ставили, чтобы не околеть. Полвойны я на полуторке прокатал, четыре машины подо мной сгорели, а я выбрался. Затем пересел на Захара, так звали у нас ЗИС – 5. А в конце войны поездил на американском Студебеккере. Это уже была совсем другая жизнь – отопление кабины, мягкое сиденье, амортизаторы. Машины нам поставляли из США. Конечно, эта помощь была тогда очень кстати. Но вот что я тебе скажу – эти американцы уже тогда против нас заряженные были, с кирпичом за пазухой. Оставшиеся целыми после войны машины мы должны были вернуть в Америку. Пришла команда – машины отремонтировать, покрасить и на платформах отправить в Мурманск. Так и сделали, поставили новые запчасти, резину. Жалко было отдавать, но куда денешься. А потом от ребят, что сопровождали машины, я узнал, что в Мурманск прибыл их сухогруз, выгрузил прямо в порту пресс, и давай прессовать. Мужики плакали, просили отдать, но какой там. Ещё позже узнал, что и металлолом они не собирались везти в Америку – утопили в море. Всё делали, лишь бы не оставить в СССР. Вот такие были гады! А мы до сих пор мечтаем, что они изменятся, уважать нас будут. Разбежались!

Дедушка замолчал, видно было, что воспоминания о войне его растревожили.

– Но не в машинах, на которых я ездил, дело. Я тебе говорил, что оставил Асмик в Москве и уехал на фронт. Больше полгода я колесил по фронтам. Мы – водители почти не спали, ели кое-как, вру – если получалось, кормили нас до отвала, но об отдыхе и не мечтали. А зимой направили нас получать новые машины. Тут я пару дней отдохнул, поспал как надо. И вот снится мне моя Асмик, слезами заливается: «Не увидимся мы с тобой Сёма, береги себя, у тебя желудок больной». А я на фронте, честно говоря, за желудок и не вспоминал, не до него было. Да и после войны как-то всё прошло. Ещё что-то она мне тогда говорила, не запомнил, а вот что не увидимся, запало в память. И только позже, в Москве, я понял, что говорила она мне уже с того света. Март был сорок второго, как раз девять месяцев после нашего расставания. Это был первый сон. Второй сон был в конце сорок второго. Небольшая передышка между боями, а нам самая работа, укомплектовать войска боеприпасами. И снится мне Асмик и так строго предупреждает, чтобы не лез завтра на рожон, не моё это дело в атаки ходить. На следующий день я привёз боеприпасы на передовую, а тут немцы поперли. Я машину бросил, к солдатикам в траншею прибился. Загнали нас на поле, заросшее невысоким кустарником. Ясно, что оставаться там нельзя было. Пехота, а их было человек двадцать, то, что осталось от батальона, и рванула по полю в сторону леса. А мы, все четверо тыловые, замешкались, отстали от них. Смотрю на бугор выползают бронетранспортёры с немцами. И давай они поливать свинцом. Всех ребят положили. Мы пролежали в кустах до ночи, пошли в сторону своих. Совершенно спокойно вышли в расположение части. Ещё раз снилась она мне в сорок третьем, да такая красивая, в легком платье, в туфельках. «Ты завтра будь осторожен, смотри на небо». Так в точности и сказала. И еду я на следующий день по заданию с грузом, а раз она предупредила, на небо посматриваю. Всё чисто, просёлочная дорога вьётся вокруг посадок, солнышко припекает. А у меня в животе что-то бурлить стало, да резко так. Съехал с дороги и в кусты, облегчиться. И надо же в этот самый момент самолёт из-за деревьев почти бесшумно выскочил и хлоп мою машину прямым попаданием. Осколки кусты вокруг меня обстригли, а один в плечо мне попал. Кровь ручьём, задом сижу в своей же куче… Несколько секунд и меня б не было. Сижу и поминаю добрым словом Асмик. Машина подъехала, глянули на то, что осталось от моей машины, а значит и от меня, и хотели уезжать. Я им кричу, мол здесь я, а сам заднюю точку листьями вытираю. Поржали мужики, конечно, вдоволь, плечо мне забинтовали и в часть. Больше на фронт Асмик ко мне в снах не приходила. Может просто больше по тылам стали посылать, да и немцам к тому времени хрюкалку как надо начистили. Шли годы, я уже бросил руль, из-за той раны левое плечо стало часто болеть. А работать надо и зарабатывать хочется. Освоил я профессию электросварщика и работал на сочинском ремонтно-механическом заводе в бригаде Назарова. Был такой очень известный человек. Моё рабочее место – огромный сварочный стол, где я сваривал детали для металлоконструкций. Работы много и зарплата не ниже трёхсот рублей была. Как-то ночью пришла Асмик ко мне, молодая, как тогда, красивая… «Семён! Чувствую, что завтра будет что-то нехорошее. Может заболеешь, на работу не пойдёшь» – сказала и исчезла. Так до сегодняшнего дня и не видел её. Утром надо идти на работу. Назаров мужик строгий. Попасть к нему в бригаду сложно, а вылететь в два счёта… Ну я и пошел с тяжелыми мыслями в голове. Работаю и чувствую опять, как тогда, живот закрутило, даже больно стало. Я, понятно маску снял, и в туалет подался. Сижу там и слышу грохот. На заводе и так постоянно сильный шум, а тут аж тряхнуло, как при землетрясении. Выхожу из туалета, смотрю ребята бегают, орут. Стол мой металлическими отходами метра на два завален. Кричат разбирать надо, там Семён. А я им – вот я! Все, конечно, выдохнули, а меня так и прошибло потом, рубаху хоть выжимай. Мостовой кран в специальной клети переносил тонны две отходов, клеть видно плохо закрыли. Памятник мне был бы готовый, из металла. Скандал тогда получился приличный…

Вот такая Сашок моя история про Асмик.

Забыть Асмик

Время шло, молодые люди закончили школу и Асмик поступила в институт. У Саши поступить учиться не получилось и теперь впереди у него была служба в армии. Два года тянулись, как целая вечность. Оказалось, что Асмик хорошо рисует. Она присылала Саше в часть свои рисунки, а однажды нарисовала его портрет. Влюблённые, которые даже ни разу не поцеловались, честно ждали друг друга и их чувства были раскалены до предела, если можно так сказать.

И вдруг, в очередном письме Асмик, а это было в последние месяцы службы, сообщила Саше, что она заболела и им не нужно больше переписываться. «Прости меня Саша – писала она – Я сейчас заболела, а насчёт наших отношений думаю, что мы с тобой тогда были ещё детьми. Мы выросли, стали совсем другими, да и живём так далеко. Я не хочу продолжать эту бесполезную переписку. Найди себе хорошую русскую девушку, а обо мне помни, как о приятном приключении в детстве. Прощай!»

Саша сразу написал письмо, просил Асмик не решать так. Хотел встретиться и убедиться, что она изменилась. Он то не изменился и продолжал любить свою Асмик, хотя в душе понимал, насколько неправдоподобной может казаться такая любовь. Но Асмик больше не прислала ни одного письма ни в часть, ни домой.

– А что ты хотел сынок? – сказала Саше мама – Во-первых, она армянка, а ты русский и ей могли запретить родители общаться с тобой. Может она тайком переписывалась, а теперь, когда вы захотели быть вместе, поделилась с родителями. А может она просто выходит замуж! Скорее всего так и есть. Забудь её. Если захочет – напишет. Пусть это будет на её совести.

И Саша решил больше не писать и постараться забыть Асмик. Но оказалось не так просто это выполнить. В каждой новой девушке он видел Асмик, её глаза, лицо. Как наваждение эти ощущения преследовали его. Возможно, долгие, в течение нескольких лет, мысли, переживания о любимой, нереализованная встреча с ней, выработали в несчастном влюблённом определённый комплекс. Он не мог быть счастлив с другими, пока в его душе была открыта страничка той любви. Со временем, конечно, всё бы стало на свои места…

Командировка

«Собирайся! На три месяца едешь в Москву на учёбу – так встретил Сашу директор предприятия в один из дней – Ты у нас один холостяк, тебе и ехать».

Разместили командировочных в общежитии при институте в комнатах по три-четыре человека. Учеба шла без проблем своим чередом. После занятий, пообедав, Саша шел гулять по Москве. Метро и вот он на Красной площади, в Третьяковке, на ВДНХ…

В этот день занятия закончились поздно, и Саша вышел в сквер около института просто подышать вечерним воздухом. Он шел по дорожке и неожиданно увидел проходящую совсем рядом от него Асмик. От неожиданности Саша стал, как столб и не мог сдвинуться с места, но затем догнал её.

– Асмик! Асмик! Здравствуй дорогая! – чуть ли не закричал он – Вот надо же встреча. Никак не ожидал встретить тебя в Москве?

– Ой! Саша здравствуй! – ответила Асмик и Саша заметил, как огнём загорелись её щёки.

Они весь вечер гуляли по улицам Москвы, сидели на лавочках, целовались, и весь вечер Сашу не покидала мысль о том, что вот также его дед Семён встретил в Москве свою Асмик, и наверно также целовался с ней на лавочках. Выяснилось, что Асмик не забыла Сашу, но мама настояла, чтобы она сначала выучилась, а тогда уже думала о замужестве. Было уже совсем поздно, когда Саша проводил свою любовь к гостинице. Они договорились встретиться на следующий день, но Асмик не пришла ни в тот день, ни позже. Только через два дня она позвонила, извинилась и объяснила, что родственники срочно уезжали в Ереван, а остаться одной в Москве ей было невозможно.

– Может когда-нибудь приедешь в Ереван, заходи в гости. – совсем уж холодно сказала она в завершение разговора.

Сашу поразили эти странные слова «Будешь в Ереване – заходи». Они никак не стыковались с тем, что было в тот единственный вечер, когда они, страстно целовались. Не было никаких обещаний или планов, но признания в любви с обеих сторон уже были и неоднократно…

Шок

Саша уже вернулся домой, когда Асмик неожиданно позвонила.

– Саша! Прости меня, пожалуйста, хотя я сама не нахожу оправдания моему поступку, – заговорил её голос в трубке – Я не Асмик! Я её сестра Мариам. Мы с ней близнецы и в детстве нас даже родители путали. Ещё тогда в Сочи я несколько раз приходила к тебе вместо Асмик. Тогда она не знала, что полюбит тебя, да и для нас это было просто детской шалостью. В этот раз в Москве на меня что-то нашло. Теперь я понимаю, насколько подло я поступила тем более, что Асмик серьёзно больна. У неё лейкоз и врачи говорят, что жить ей осталось совсем немного. Какая я тварь! Прости пожалуйста!

– Мариам! Конечно, хорошо, что ты позвонила. За это я тебе благодарен. Но теперь я не могу верить тебе, всему, что ты наговорила об Асмик. Мне нужен номер телефона.

– Да! Да! Я понимаю – и Мариам сообщила Саше номер телефона их мамы Сусанны.

Саша немедленно набрал номер и поговорил с мамой Асмик. В этот раз Мариам не соврала и всё оказалось очень плохо.

– Сашенька! – говорила с ним Сусанна – Я вас очень хорошо помню и о ваших отношениях с дочкой всё знаю. Но, к сожалению, сейчас она очень сильно больна, у неё последняя стадия острого лейкоза и теперь надежд нет никаких. Несколько лет тому назад началась ремиссия. Асмик почти выздоровела, стала хорошо есть и анализы вроде были неплохие. Мы были счастливы. А потом случился рецидив. Спасибо Вам за беспокойство! Асмик постоянно о вас вспоминает. Но вот такая судьба…

Разговор закончился, а в голове Саши всё звучало «Постоянно о вас вспоминает». Конечно, Саша понимал, что ничего не сможет сделать, изменить. Асмик умрёт, так ведь сказала её мама. Но и оставить всё, как есть он не мог…

Через несколько дней Саша уже был в Ереване. Адрес ему был известен по переписке, и таксист быстро подвёз его к небольшому дому. Дверь открыла пожилая, совершенно седая женщина – Сусанна. Она сразу поняла кто приехал и провела Сашу в большую комнату. На кровати лежала девушка с косынкой на голове. Её скулы выделялись на белом, как простыня, лице. Узнать в ней Асмик было совершенно невозможно и только глаза, блестящие от слёз…

– Я ждала тебя Сашенька! Прости, что ничего не сообщала тебе. Я была неправа. Выходит, тебе нужно было всё знать, а я, наоборот, хотела, чтоб ты забыл меня. Спасибо тебе, – с трудом проговорила она и тихонько заплакала.

– Не плачь Асмик-любимая. А я думал о тебе все эти годы и, благодаря встрече с Мариам, узнал о болезни. Разве мог я не приехать.

Слушать их разговор было невозможно и Сусанна, еле сдерживая рыдания, вышла из комнаты. Саша присел на краю кровати, взял Асмик за руку, и они говорили. Говорил больше Саша, Асмик же слушала, иногда вставляя свои слова и смеялась. Смеялся и Саша, радуясь её смеху. Вспомнить в этот день им было о чём…

– Ты ведь знаешь мой родной, что я наверно умру! – сказала Асмик в конце их разговора – Все последние недели я жила только из-за тебя. Хотела увидеть тебя, поговорить, за руку подержать. И ты сделал это счастье для меня. Теперь я могу умереть. Но не сегодня. Мне мало одного дня. Приходи завтра ко мне. Буду ждать!

Уставшая от долгого разговора и эмоций Асмик заснула, Саша посидел около неё ещё немного и вышел к Сусанне. Он улыбался от счастья. Он видел свою любимую, пусть даже в таком состоянии. Зайдя в комнату, в первое же мгновение, он узнал её глаза, они совсем не изменились, глаза шестнадцатилетней девочки…

Фотография

Много дней, ещё до командировки, Саша думал о той Асмик – военных лет. Дедушка Семён полгода как ушел к свои женщинам, оставив в наследство внуку, кроме всего прочего, две фотографии. Эти-то фотографии Саша и взял с собой в Ереван. Он ни на что не надеялся, чудес не бывает, но всё-таки та Асмик тоже была из Еревана. Посидев около заснувшей любимой, Саша вышел в другую комнату к Сусанне. Она жестом пригласила его сесть на диван. Над диваном, как это часто бывает в старых квартирах, в большом количестве висели фотографии. Взгляд Саши остановился на одном фото. Это была точно такая же фотография, которая теперь лежала у него в сумке в гостинице. В виски застучало от мысли, что он нашел следы той Асмик…

– А это кто на фотографии? – спросил он Сусанну

– Это моя мама! Она погибла во время войны, и я её никогда не видела. Есть детские фотографии, а это единственная. А почему Вы спрашиваете?

– Это Асмик – жена моего дедушки Семёна, который умер полгода тому назад. Всю жизнь он считал, что жена и ребёнок погибли. Он даже не знал, кто родился.

– Что ты говоришь? Разве может быть такое? Мама действительно до войны жила в Москве с мужем. И звали его Семён. Они отказывались ехать в Ереван, собирались жить в Москве. Но потом началась война и так вышло, что мама погибла – Сусанна внимательно вглядывалась в лицо Саши – Это что же выходит Саша, мы родственники и рядом со мной в Сочи был мой родной отец. Я знаю только, что, когда я родилась, в Москве с моей мамой была бабушка Фарида. Больница сгорела, маму ранило, а меня бабушка забрала домой и вскоре уехала со мной в Ереван.

– Значит Вы Сусанна и моя мама Мария родные сёстры. – задохнувшись от неожиданности выпалил Саша – А Асмик и Мариам мои двоюродные сёстры.

– Мы с твоей мамой сёстры по отцу – произнесла Сусанна и без сил рухнула на диван. – Никогда не думала, что узнаю что-то про маму и про своего отца.

Они ещё долго сидели на диване молча. Человеческий мозг не способен переварить в момент такие новости.

– Я в гостиницу, а завтра с утра приеду и привезу ту фотографию – сказал Саша вставая.

– Сашенька! Племянничек мой родной – вдруг заголосила Сусанна и, наконец, обняла его.

Так они стояли и вместе плакали ещё почти полчаса. «Эх дед! Как же мог ты уйти, не узнав всего этого» – думал Саша, возвращаясь в гостиницу.