Человек и история. Книга четвертая. Москва коммунальная предолимпийская

– Пока фургон с моими вещами, в том числе с калькой, не доставил мне всё это, – начал я немного развязанно, – не могли бы вы мне сделать одолжение? Я имею в виду кальку – такую, на которой работаете вы.

Одна из девушек показала на рулон кальки и предложила отмотать, сколько мне надо. Но тут другая вышла из-за своего стола и протянула мне целый рулон кальки:

– Вот, пожалуйста, возьмите себе весь рулон.

Я так умилился, что едва ли не схватил в охапку и не расцеловал эту, добрейшей души благодетельницу! Подружки позавидовали её находчивости.

Встав за свой кульман, я медицинским скальпелем отрезал от рулона необходимый формат кальки, положил на стол пенал с рапидографами, достал нужный и принялся за работу. С проектным заданием я уже предварительно ознакомился, как и с теми материалами, которые были приложены к нему заказчиком и также главным инженером проекта. Понятно, что я, как новенький, стал центром притяжения к себе внимания. А интересовало их всё, особенно то, как я работал. Прошло фантастически малое время, как я положил на стол готовый чертёж. Такого здесь никогда не было – во всяком случае, они такого никогда не видели. Я приколол новый лист кальки и пошёл покурить.

Когда я вернулся, то мой стол был окружён моими новыми коллегами. Их лица выражали недоумение, как у миклухо-маклаевских папуасов. Они разглядывали красиво исполненный чертёж.

– Прямо фабричная работа! – сказал кто-то.

Некоторые взяли в руки рапидографы, разглядывали их, пытаясь понять, что это, для чего это и как это. Посторонились, пропустили меня на моё рабочее место, а сами на своё не пошли – стали следить за моей работой. Тут уж мой гонор широко развернулся – вдаль и ввысь! Я, как художник за мольбертом на многолюдной площади, дал мастер-класс. Ловкими быстрыми и точными движениями, меняя рапидографы, так что можно было залюбоваться, я стал выполнять чертёж.

Впоследствии наиболее продвинутые коллеги пытались работать рапидографами, одалживая на свой эксперимент мои, но прав был Гриша, что это не каждый сможет. Так что, испачкав тушью кальку несколько раз, рапидографы мне возвращали, смущённо оправдываясь: ничего не получается.

Правда, я не очень поощрял их к этому занятию, поскольку всегда понимал, что у каждого должно быть всё личное, индивидуальное. И желал, чтобы это понимали и другие. Короче говоря, я никогда не разделял колхозных инстинктов.

Однажды я услышал негромкий разговор:

– А что, там все такие, как этот?

– Да, нет, я там бывал не раз – все там такие же, как у нас.

– Странно даже! А где они взяли этого?

Тут я заворочался за кульманом, и разговор прекратился. Мне показалось, что речь шла обо мне.

Глава 11. Затянувшаяся командировка

Мне очень понравилась библиотека головного института. По заранее сделанным заявкам сюда регулярно поступали технические новинки. А поскольку я научился пользоваться ими, то мне было легко ориентироваться в потоке технической информации. Библиотекарша доброжелательно поощряла моё усердие в этом занятии. Так что, получив проектное задание, я очень быстро набирал технологическое оборудование и своевременно выдавал задание смежным отделам – в первую очередь, конечно, строителям. Мне предоставили место в общежитии, и когда моя командировка затянулась, комендант этого общежития заявил мне о необходимости временной прописки.

Для этого он потребовал паспорт. Так в моём паспорте появилась отметка о временной прописке на полгода и – что немаловажно – в Москве. Первое время меня ещё отпускали к Брандорфу, где я, как пожарная команда, разбирал завалы в работе отдела, но очень скоро работа в головном институте уже не позволяла мне отвлекаться даже на короткое время. Это был настоящий бум в строительстве, а стало быть, и в проектировании. Несмотря на то, что в самой Москве были десятки проектных институтов от различных министерств, везде стали собираться очереди на проектирование от небольших заводов и фабрик до огромных промышленных комбинатов и баз.

Главные инженеры проектов, разумеется, давали проектные задания не только мне, но и остальным сотрудникам технологического отдела, и всё-таки самые сложные ложились на мой стол. А когда проектное задание, выданное другим сотрудникам, затягивалось или исполнялось некачественно, начальник технологического отдела как-то умильно просил меня разобраться. Он показывал мне уже сделанные наработки. Презрительно взглянув на эту клинопись, я просил у начальника дать мне проектное задание, ознакомившись с которым я быстро проделывал предварительные работы, делал расчёты, выдавал смежным отделам задания. Короче, работы было выше крыши.

Я часто задерживался после работы, попросил начальника отдела похлопотать, чтобы мне предоставили допуск на рабочее место даже в выходные дни. У того выхода не было – он всё это организовал, отбиваясь от болезненных наскоков профсоюзных деятелей. Однажды по пути на работу меня перехватил комендант общежития – лицо по тем временам очень ответственное. Надзор за населением в то время был основательный.

– Я заходил к тебе несколько раз, мил человек, но тебя дома не было. Где гуляешь?

– Нахожусь я с утра до ночи на работе. Так же и в выходные дни, почти всегда. Можете уточнить у моего начальника, – устало отговорился я и более миролюбиво добавил: – Работой завали выше крыши – индустриализация, модернизация, сами понимаете. Материалы съездов, я думаю, для вас не пустой звук.

– Я понимаю, и не только это, а что у тебя срок прописки истёк.

– Так вам паспорт нужен, чтобы продлить эту прописку?

– Я вот что скажу тебе: если у вас там работы много – специалист ты, как я вижу, для них очень ценный, – пускай дадут на тебя отношение на постоянную прописку. А штемпелевать твой паспорт временной пропиской никто не позволит.

На работе я поговорил с начальником отдела – тот куда-то сходил и принёс мне бумагу.

– Вот отношение. Передашь коменданту – он всё сделает. И ни о чём не думай, зацикливайся только на работе. Кстати, со следующего месяца я повысил тебя в должности – стало быть, и твой оклад.

Глава 12. Новый житель Москвы

Где-то примерно через неделю вечером ко мне постучал и вошёл комендант. Достал из портфеля мой паспорт, шлёпнул им по столу.

– Вот рядом с этим паспортом москвича и должны стоять наборы с угощением! – как-то очень торжественно произнёс он. Сказать, что у него в это время ни в одном глазу ничего не было, было бы неверно.

– Ну уж, за мной не заржавеет! – ответил я и рядом с паспортом поставил «Наполеона», заблаговременно приобретенного мной у Елисеева.

Накопилось много тостов. Но самый первый и самый важный – за меня. Комендант произнёс: «За новоприобрётенного москвича!».

Время шло, и вскоре эти перегрузки перестали наваливаться на меня.

Мои коллеги сверкали из-за кульманов всё усиливающими диоптриями. Вместо одной к потолку прикрепились ещё две линии светильников. Когда я заходил в просторный, ярко освещённый зал гастронома, я завистливо восклицал: «Вот где должны стоять кульманы и чертёжные доски!».

Как бы опомнившись, заторопились, заработали всевозможные НИИ, СНИИ, учитывающие применение технологий новейшего своего и зарубежного оборудования. Стали выстреливать новейшие типовые проекты. Не раз я наблюдал и свои собственные разработки, привязываемые к разным объектам в разных местах страны. И в душе тихо гордился этим.

Так или иначе, многочисленные проектные институты стали приходить в себя и по старой привычке ловко привязывали новые типовые проекты. Все повеселели. Я почувствовал, что нужда в индивидуальном проектировании стала очень быстро ослабевать. У меня стало появляться больше свободного времени, а поскольку я получил статус москвича, то теперь был уж не гость столицы, а её хозяин. Пользуясь этим правом, стал посещать и изучать достопримечательности Москвы.

Как-то раз я прогуливался по Нескучному саду и, проходя мимо одной скамьи, услышал очень знакомый голос. Так как я считал, что разглядывать посторонних людей, тем более внимательно, выглядит нескромно, то прошёл мимо этой скамьи, оглянулся, повернулся и медленно пошёл обратно. И когда я вновь проходил мимо, то услышал сдержанный от нерешительности голос, который назвал моё имя. Точнее – прозвище, которое я носил в студенческие годы. Я остановился, повернулся и увидел сидевшего на скамейке своего бывшего однокурсника Бориса Лебедева.

Друзья Бориса сразу же ушли, чтобы не мешать нашей бурной встрече, которую мы продолжили в кафе. Несмотря на сумбурность беседы, вскоре выяснилось, что однажды Борис приехал в Москву с целью «отремонтировать» свой нос, половину которого ему оторвало на преддипломной практике в шахте. В этом месте я похвалил:

– Да, нос тебе сделали отлично! Незаметно совсем.

– Ну так вот, – в свою очередь продолжал Борис, – не поленился, наведался в Горный институт – там, кстати, была вакансия в аспирантуру, куда я тут же поступил. В это время один из НИИ Академии наук перевели по профилю в министерство угольной промышленности, так что сразу после окончания аспирантуры мне предложили там должность заведующего лабораторией, где теперь я и работаю. Защитил докторскую.

– Ну, Боря, у меня даже голова закружилась от твоего восхождения по карьерной лестнице!

Я рассказал Борису о своих скромных успехах в жизни.

– Ну, нет, старичок, – утешил меня Борис, – тебе, как будущему литератору, это только на руку, всё это тебе должно пригодиться. Я не удивлюсь, если на страницах беллетристики, автор которой – мой друг, промелькнёт и моё имя, простого академика!

Мы подняли бокалы, посчитав, что это очень удачный тост.

– Слушай, а почему бы тебе не перейти на работу в наш институт, в мою лабораторию? У нас, как и везде, много рутинной работы, но при живом уме, как у тебя, можно будет отыскать и что-нибудь интересное.

Меня уже и самого тяготило это настоящее, и если что тормозило, то только жилищный вопрос – бытовая сторона, так сказать. И всё это я изложил Борису.

– Да, – притормозил свои восторги Борис, – здесь нужно подумать.

Мы договорились о встрече через неделю и разошлись. За последнее время в мою общежитейскую каморку стали подселять командировочных, и это стало мне напоминать студенческое койко-место. Когда мы встретились с Борисом через неделю, он, немного смущаясь, сказал, что отдельной квартиры пока что нет. Но тут же предложил:

– А вот ордер на комнату в трёхкомнатной коммунальной квартире светит тебе хоть сейчас.

Глава 13. С Ленинградского на Ленинский