вчера казалось только сели а скоро подводить итог
какая всё-таки нелепость – так быстро пролетают дни –
и юности ушёл троллейбус роняя синие огни
декабрь
Лёвка-чекист
Моим дорогим Льву Шиленскому (1898 – 1980) – брату деда –
и Александре Водапьян – его жене и некогда солистке Большого
театра – чистым людям – о жизни которых свидетелей – кроме меня –
не осталось
рыжий Лёва сын портного пригодился в жизни новой –
стал чекист он знаете какой –
руку жал Железный Феликс в контру попадал не целясь –
в годы НЭПа вышел на покой
Лёва дружен был с Наркомом – старым боевым знакомым –
на приём пробился – так и так –
безо всяких ебаторий был назначен в санаторий
разгребать вредительский бардак
на курорт приехал Лёва – трупа театра там Большого –
бенефис у Саши Водапьян –
голос – личико – фигура – приглянулась Лёве Шура –
и к тому же явно из дворян
рыжий Лёва – жид из Риги – что ему шопены григи
но была в нём лёгкость даже шарм
плюс – герой – не цацки-пецки – бегло шпрехал по-немецки
и дало шампанским по шарам
раньше – не могло быть речи – ей Шаляпин – шаль на плечи
и Вертинский часто зависал
а теперь – концерт в Тагиле – дирижёрят щас такие
как вот этот рыжий комиссар
Александра Александра согласитесь это странно –
только всем резонам вопреки –
той же ночью в царском люксе при едва включенной люстре
Лев лишён был сердца и руки
ночь одна одна минута – и пришли за ним под утро
и – на двадцать пять – на Колыму
а на фронте сильно дуло – потеряла голос Шура
но – нет-нет – посылочку – ему
вот разбили мы фашиста – пролетели годы быстро –
и прилёг Усатый в мавзолей
и с фанерным чемоданом Колымой да Магаданом
появился Лёва у дверей
встретиться на Чёрном море уцелеть в Большом терроре
и дожить до старости вдвоём
на любви воде и хлебе – вот такой им выпал жребий
так долги чужие отдаём
в комнатушке – пианино – тётя Шура пела мимо –
дядя Лёва пел закрытым ртом
до последнего отсчёта объяснить хотели что-то –
только я приехал к ним потом
и остались те вопросы ваткой в гильзе папиросы –