Мои звери

– Дети, у Бэби заболел животик, и он сам пошёл в аптеку за касторкой.

Публика засмеялась и вернулась на места. Дети хохотали и весело повторяли:

– У слона заболел животик!

– Слон сам пошёл в аптеку!

– Ему, наверно, надо ведро касторки!

– Умный слон!

– Только пускай скорее вернётся!

Я и сам хотел того же. Я очень беспокоился за Бэби. Где-то он теперь? Но я взял себя в руки и продолжал представление. Я закончил номер и уехал с арены на тройке остяцких собак.

Очутившись за кулисами, я быстро переоделся, стёр с лица краски, выскочил на улицу и на первом попавшемся извозчике помчался в погоню за беглецом.

Бэби успел переполошить весь город. Прохожие указывали мне дорогу. Я мчался к вокзалу. Но вот мне встретился служащий цирка. Он вскочил ко мне в пролётку и крикнул:

– Не беспокойтесь! Бэби цел… Он прибежал на товарную платформу… как раз туда, где мы выгружались.

– А как же он нашёл дорогу? Кто его повёл?

– Сам. Запомнил, значит…

– Извозчик, гони! – крикнул я.

И вот мы на вокзале. Ещё издали я заметил Бэби. Он стоял на той самой платформе, где выходил из вагона. Кругом – толпа любопытных. Я подошёл. Толпа расступилась. Я позвал:

– Бэби, сюда!

Слон сейчас же поднял хобот, повернулся ко мне и радостно заревел.

Толпа дрогнула, почтительно уступая слону дорогу. Бэби с шумом выпустил через хобот воздух и, махая ушами, пошёл за мной.

Потом я узнал все подробности. Николай перед выходом слона на арену взял метёлку и стал подметать под ним навоз. Сначала Бэби не заметил метлы. Но вдруг тонкие, гнущиеся прутья нечаянно задели ноги слона. Бэби вздрогнул, подобрал зад, поджал короткий хвост и побежал на арену.

Из цирка он направился прямо к вокзалу. Он шёл уверенным шагом по улицам и переулкам, ни разу не сбившись с дороги.

У ворот товарного двора, около вокзала, он на минуту остановился в раздумье. Засовы и замок преграждали путь. Но Бэби думал недолго. Великан слегка подналёг на ворота. Минута – и замок, затворы, скобы и балки полетели в разные стороны.

Бэби обошёл длинные каменные склады и направился к знакомой платформе. Вагонов он не нашёл: они были переведены на запасный путь. Но Бэби не огорчился. Он стал равнодушно подбирать хоботом сор, бумагу и солому, оставшиеся на платформе после разгрузки.

Почему же громадный слон испугался безобидной метлы?

Цирковые артисты в то время отличались суеверием. Они пугались, если бумажка с ролью упадёт на пол: плохая примета – не будет успеха. Они не позволяли подметать метлой цирк, говоря: «Это значит вымести из цирка благополучие».

Вместо метлы в цирке всегда пользовались только граблями.

Бэби отлично знал железные грабли и совершенно не был знаком с метлой. Она, наверно, показалась ему чудовищем, и он постыдно бежал.

Громадный слон испугался метлы, которая случайно попала в цирк.

Вечером он снова как ни в чём не бывало выступал на арене, похрустывая заработанным сахаром. И дети хлопали и кричали:

– Бэби поправился! У Бэби больше не болит животик!

А метлу, конечно, выкинули…

Бэби-парикмахер

У меня был помощник, карлик, по прозвищу Ванька-Встанька. Вдвоём с Бэби они разыгрывали на арене смешную сценку «В парикмахерской». Публика очень любила этот номер.

Крошечный Ванька-Встанька выходит на арену. Я грозно кричу:

– Ванька-Встанька! Как тебе не стыдно выступать перед публикой небритым? Надо тебя побрить! Пойди переоденься, а я устрою здесь парикмахерскую.

Карлик уходит. На арену выносят большущую кровать с огромной, набитой сеном подушкой. Рядом с кроватью – тумба. На тумбе, в подсвечнике, – свеча. В другом углу арены – стол, а на столе – длинные железные щипцы и громадная деревянная бритва. У стола – стул на высоких ножках, горн с тлеющими углями, точило. У входа – декорация: дверь и окно с вывеской:

ПАРИКМАХЕР ИЗ ПАРИЖА

СЛОНОВ

СТРИЖКА И БРИЖКА

Вот отворяется дверь. Появляется Бэби. Я представляю его публике. Слон раскланивается. Я говорю:

– Приведите в порядок парикмахерскую, смахните пыль и ложитесь спать. Завтра надо рано подняться: придут клиенты.

Бэби подходит к столу, хватается хоботом за ручку ящика, выдвигает его и достаёт салфетку. Стирая пыль со стола, он сметает на пол щипцы и бритву. Потом «парикмахер» начинает водить тряпкой по нарисованному окну, будто протирает стёкла.

– Спать, мастер, спать! – говорю я.

Бэби подходит к кровати и хоботом нашаривает под подушкой гигантского «клопа», величиной с полметра. Бэби кладёт «клопа» на землю и наступает на него ногой. «Клоп», сделанный из свиного пузыря, громко лопается. Публика хохочет.

Раздавив «клопа», Бэби становится всеми ногами на кровать. Это он так ложится спать. Затем он берёт хоботом подушку и делает вид, будто хочет запустить ею в подсвечник. Я кричу:

– Что вы делаете? Разве так тушат свечи! – Я вырываю подушку. – Тушите!

Бэби вытягивает хобот и дует на свечу. Свеча вместе с подсвечником летит на землю. Я говорю:

– Вот кого бы следовало пригласить в пожарные.

В дверь стучат. Входит Ванька-Встанька. На нём пёстрое смешное пальто и лысый парик. Я кланяюсь «клиенту». Бэби тоже почтительно качает головой.

– Садитесь!

Карлик садится. Я подвязываю ему салфетку: