Российские этюды – 2

При этом она вопросительно посмотрела на хмурого мужчину, стоявшего рядом и кивавшего на каждое ее предложение. Он кивнул и на этот раз, но после небольшой паузы.

– А почему у нас на первом этаже публичный дом? – спросила бойкая старушка.

– Вы бы хотели, чтобы он был на втором этаже? – уточнил вопрос юноша с тонким голосом.

– «Отель на час» – это не публичный дом, – пояснила блондинка.

– А что это? – не унималась старушка.

– Место для досуга, – сказал юноша. – Не на детской же площадке досугом заниматься.

– На детской площадке заборчик плохо покрашен!

– Это вопрос к городу, – сказала блондинка. – К публичному дому это отношения не имеет.

– Раньше там молоко продавали, – мечтательно вздохнул кто-то.

– Вы еще про тараканов вспомните!

– У меня тараканов не было!

Собрание зашумело:

– Давайте ближе к делу! Как насчет взносов на капремонт?

– Это вопрос сложный, – объяснила блондинка.

Стоящий рядом с ней мужчина кивнул два раза и чуть не потерял очки.

– Тогда давайте выбирать правление, – предложил юноша.

– У нас нет кворума, – вздохнула блондинка. – Голосование будет заочным.

– Это как? – спросила старушка.

– Будем обходить квартиры.

– А у меня есть две кандидатки в начальницы, – сказала старушка.

– Мы с вами обязательно свяжемся, – ответила блондинка и собрание окончилось.

Жильцы и нежильцы застучали стульями.

– Зачем собирались-то? – спросил я миловидную соседку.

– А вы в каком подъезде живете? – ответила она вопросом на вопрос.

– Не помню, – на всякий случай сказал я.

Соседка отвернулась и исчезла.

Из московского блокнота

Сижу на кухне, смотрю в окно. Там знакомый пейзаж: «Рабочий и колхозница», гостиница «Космос», станция монорельса, павильоны ВДНХ. Вот новое: спицы колеса обозрения стали светиться всеми цветами радуги. Теперь за окном вечный праздник. Скоро колесо демонтируют, но я еще об этом не знаю.

А за стенкой храпит сосед.

***

Если честно, то в последние годы в любимой Москве я стал чувствовать себя неуютно. Тянет только к людям, которые помнят и любят меня. И дело не в том, что Москва огромная и шумная, а…

– Ты просто никому не нужен, – сказал внутренний голос. – Раньше в записной книжке у тебя были сотни телефонов, и все были рады твоему звонку. А теперь осталось десять человек, которые тебе помнят и даже ждут, а все проблемы ты будешь решать в общем порядке.

– Нет у меня проблем, – сопротивлялся я.

– Ну-ну, – усмехнулся внутренний голос. – Дай Бог тебе здоровья и гладкой дороги.

Через минуту я обнаружил, что у меня сломался фотоаппарат.

– Типун тебе на язык, – сказал внутренний голос.

***

Я вышел из дома.

Москва хорошеет и хорошеет. Машин стало меньше, водители еще вежливее, трамваи ходят чаще и тише, вместо разбитого асфальта появилась красивая плитка, на которой можно было играть в шахматы, шашки и даже в «чапаева».

– За безбилетный проезд штраф 1000 рублей, – сообщил приятный голос в трамвае.

Так было и раньше.

– Стабильность! – обрадовался я.

***

Купив продукты, я удивился увесистому четырехзначному числу в чеке.

– Раздели на 65, – посоветовал внутренний голос.

Разделив, я удивился еще больше.

– Жрать надо меньше! – сказал внутренний голос.

***

У метро появились лотки, где продают, варежки, платки и никому не нужные побрякушки. Вроде, это незаконно, но в Москве не надо ничему удивляться. Посреди людского потока, как и годы тому назад, стояла женщина с плакатом на груди: «Меха на ВДНХ». На одном из павильончиков я прочел: «Coffee and the City».

– Вроде еще Лужков запретил названия на английском, – напрягся я.