Очевидность – Занавес правды. Эссе 2020 г. Часть 1

В любом случае эти сокровища Агры не сокровища невесты, – те, скорее всего, действительно:

– Утонули.

Повторю: это не выдумка автора – а структура самой жизни на Земле. Почему это и классика.

Сколько сокровищ скрыто в художественной литературе!

Никто ничего специально не шифрует, а делают, как Ван Гог на утреннем плэнере:

– Только увидеть всё по-честному, однако:

– И тут, и там, – в себе, и на природе.

Одно Видение – это перед собой, что обычно и видят все, а другое – тоже видно – но:

– Как уже вошедшее в художника. – Его не видно буквально ПЕРЕД собой, но видно в СЕБЕ, как уже не обсуждаемый вариант абсолютной правды.

Входит Холмс с повязкой через глаз, как у бывшего пирата, – Соломин смеецца, но явно искусственно, потом и сыщик Брондуков делает то же самое, – но:

– И задача их именно в этом:

– Рассмеяться в искусственной ситуации – на Сцене Театра, – как реальности.

Из чего следует:

– Не будь Соцреализма с его постоянной фундаментальной Дэзой – ничего и делать не надо:

– Даже Театру.

У Конан Дойла – серия, не будь ее – сокровища обязательно должны были появиться в наличии.

Как и сказано сейчас миссис Риной Зеленой:

– Ватсону жена, Лестрейду – слава, а вам что:

– Мистер Шерлок Холмс – Читатель? – и очевидно:

– Главная роль.

Вполне можно думать, что Ватсон нелегальным образом передал Шерлоку Холмсу мольбу о помощи:

– Как закоренелый холостяк не могу жениться – помоги-и!

И Шерлок Холмс придумал для него зацепку:

– Сокровища Агры, – ибо леди любой симпатичности – это мало, мало, слишком мало.

Когда их не оказалось – а:

– Какая разница? – так как всегда можно представить-ся перед самим собой:

– Ми думаль – это правда.

– — – — – — – — – — – — —

Сложность поиска истины такая же, как непонятная – хотя и не с первого взгляда – не-связанность частей произведения Пушкина Борис Годунов.

Не с первого взгляда – значит, что для обычного, нормального читателя, а не запуганного уставами соцреализма критика – всё нормально и ТАК. Пока кто-то не скажет обратного, – где-нить:

– На уроке школьной литературы, – распространенной, впрочем, и по всему остальному потолку, – как потоку, но взятому именно ниоткуда, а только с потолка:

– Как Бы Это должно быть.

И уже зная эту идею, взятую с неба анти-литературы, – вполне можно начать думать:

– Да, непонятно, что же всё-таки из чего тут следует? – да и вообще:

– Связи нет, или очень-очень мало.

Особенно это ошарашит того, кто начал:

– Писать Так же! – И:

– И даже вынужден бросить это дело чистописания, т.к. вот так по школьно-письменному:

– Абсолютно не получается, так как неинтересно.

Хотя и вся разница между этими – так сказать – письмами только в том, что школьное письмо сознательно обдумывается, как его прошлое связать с будущим, а письмо художника литературы – как у Пушкина:

– Тоже участвует в этом создании будущего.

Или, как сказал Бродский:

– Идет с облаков, – как подарок Медиума.

Следовательно, не только Содержание, которое только и имеется в виду в школе – есть содержание, но и Форма – что значит сам Текст ведет рассказ.

А так как это непонятно, то такую форму письма и отрицают. Отрицая – по сути – работу, отдавая предпочтение вечной школьной письменности.

Так-то ничего удивительного, – ибо:

– Из-за этой разницы и была вся революция 17-го года.

Только школа, или человек имеет право и сам:

– Творить!

Именно в этом СВЯЗЬ Нового Завета, что части вяжутся не между собой, – а:

– Третьим?

И вопрос:

– Кто такой?

И, как ответил Владимир Высоцкий:

– Дух Святой!

Конкретно в художественном произведении – ЧИТАТЕЛЬ это делает. Существование, которого и подразумевается недостаточной связью частей между собой.

Можно сказать, писатель доверяется Кому-то в себе, что Связь осуществлена всё равно будет.

Люди не видят, что Слова пишутся не на Пустоте, а на:

– СЦЕНЕ, – где всё и заиграет, как сказал Ромео:

– Жизнью, а не смертью.

Вот увидеть эту Сцену как раз и не смог царь Агриппа, когда Апостол Павел заповедал ему – так сказать – во веки век-офф:

– Давай-й!

А:

– Куда лезть-то, мил херц? – не думаю, что даже до сих пор не понял царь Агриппа.

Сценой для смысла частей пьесы является сам ТЕКСТ. Он – и на-те вам, оказывается:

– Невиден.

Его воспринимают, как тоже самое, что содержание. Не видят именно того, о чем сказано:

– Сначала было СЛОВО.

Не видят, следовательно:

– ПОСЫЛКУ.

Но вот даже до 17-го года – увидели, – ибо:

– Зачем тогда ее запрещать в виде Кит-офф Канта, или наоборот, Слон-офф Гегеля.

Именно эту Посылку и открыл для себя Ван Гог, когда разбил гипсы, – как, однако, идолов, поняв, что бог уже:

– Появился у него внутри, – как ХОЛСТ, на котором только и могут происходить События, этим Холстом и связываемые, – а не:

– Сами с усами между собой, – как и думают те, кто ищет прямую связь между сценами, например:

– Бориса Годунова.

Это отсутствие связи объясняют, как, – ну:

– У Пушкина просто была такая привычка, – можно даже сказать:

– Хулихганить, – абсолютно не соображая, что СИЕ и есть:

– Устройство Мира БОГОМ по Новому Завету!

Всё это можно говорить только тем, кто и так уже встал, как лист перед травой:

– А чё делать-то, – если мы не можем писать, связывая сцены непосредственно одна за другой?

Тем, кто умеет до сих пор писать школьные сочинения – бесполезно, – они так и будут противостоять, – хотя и:

– Нарочно, – ибо видят всю бессмысленность своего занятия, кроме одного:

– Вот именно так зарабатывать деньги на театере местных взаимодействий.

И потом даже возмущаться, как Е. Рыковцева, ведущая с Радио Свобода:

– Не понимаю, почему здесь не всё сказано.

Имеется в виду, что театральный режиссер расписал в своих сценах не ВСЕ, что было у письменного автора, – т.к.:

– Так нельзя!

– Почему?

– И не потому, что именно Не всё сказано, – а не всё вяжется непосредственно!

Просто-таки забывают одну почти невидимую, хотя и простую вещь:

– Зрительный зал в театре находится не для мебели!

Думают на полном серьёзе:

– Да, только для самоокупаемости эпохи более, чем развитого соцреализма.

Вот пока тормознулся на Солженицыне Бориса Парамонова, – ибо:

– Повторять надо по сто раз одно и то же.

Видимо, и Сол-на и других таких же только для того-этого и выставили напоказ:

– Да чтоб вы опупели, наконец, штурмуя и штурмуя эту Иерихонскую Стену, – не берущуюся именно тем, что ее еще никто и не:

– Строил!

07.01.20

Можно провести аналогию разницы Текста и самомнения самого Автора с разницей, которую обозначил Лотман, но не сказал в чем, конкретно, ее можно заметить, – разницу между пространством Сцены и увеличением этого пространства за счет наскальных Росписей по ее Стенам, – только – как и Борис Парамонов про Автора и его Изо-бражения:

– Есть разница.

И разница эта действительно есть, и заключается она в том именно, – что:

– Её нет.

Ибо не То с Чем-то сравнивается.

Как раньше кому-то не надоело сравнивать то, что мы видим:

– Без Кино, – с тем, что в:

– Нём.

Как-то – был приведен пример, в кино про войну, летчик спокойно балагурит в открытой кабине пилотов, а то и преспокойненько выходит на крыло, – хотя петь:

– Не собирается.

Можно спросить стандартно:

– При чем здесь пение?

Именно потому, дорогой сэр, что летчик уже тогда 41—45 годах двадцатого века знал:

– Поют хорошо только на СЦЕНЕ.

Как и царь Агриппа это же самое осознал по настоянию Апостола Павла, но – к сожалению – не до конца.

И вот понять то, что так и не осознал до конца царь Агриппа, а советские летчики уже делали в войну с немцами в 39—45 годах – в кино, разумеется – и значит:

– Понять разницу между противоречием Лотмана и противоречием Бориса Парамонова.

Имеется в виду, что это одно и то же противоречие. Нарисованное пространство Лотмана – это просто продолжение логики, что Сцена – это:

– Не Зрительный Зал, – что значит, и сама Сцена делится на такие же части на сцену и на:

– Зрительный Зал. – А:

– Белинский думал – нет!

Почему и удивлялся:

– Ну, ладно Чацкий дурит людей его окружающих, но зачем обманывать Зрителей, что Фамусов, Скалозуб и даже Лица – и на-те вам могут петь голосом Чацкого. Но вот именно, что сами разделились почти в себе:

– Играют сие непотребство для своих же друзей-недругов актеров, как для зрителей, находящийся тока-тока:

– В нарисованном на стене Сцены зрительном заль-чике.

Почти, так сказать, зайчике, за которого Белинский и обругал Грибоедова, что он, видимо, так мало каши ел в детстве, что вот именно этого слона и не заметил:

– Не может Фамусов, Лиза, и уже тем более Скалозуб, – и так быстро:

– Перестроиться на лад себялюбца Чацкого, – без знаков вопроса и даже восклицания.

И всё это происходит только потому, что факта прихода и на Землю тоже Нового Завета – не то, что не признают, как это происходит сначала с героями Шекспира, – а:

– Также, как Лев Толстой, вообще не видят большой разницы между Ветхий Заветом и Новым, – так только:

– Количественная.

Если иметь в виду Ромео и Джульетту, то, да, может думать и даже страдать о ней всю оставшуюся жизнь, – но:

– Оживить?! – не отрицают тоже, но только потому, что об этом даже намеком не думают.

Черта эта – Богом заповеданная не может быть видна принципиально, потому что – как это уже давно рассказал Лев Ландау:

– Плоскость симметрии проходит:

– По самому позитрону!

Почему Гоголь и не мог сказать прямо, что Тарас Бульба поменялся в тюрьме местами со своим сыном Остапом Бульбой, – ибо это уже будет не правда Жизни на Земле по Новому Завету, – а только Ветхий Завет – впрочем – только так трактуемый, что в нем еще ничего Такого тогда не было.

Парадокс в том, что ТАК уже нельзя сказать с наступлением Нового Завета. Ибо Ветхий Завет был не перед Новым, – а в:

– Нем, – что и произошло в пьесе Шекспира Ромео и Джульетта, – люди после решения Ромео своего уравнения Жизни Джульетты, – высыпали на улицы своего города, – как:

– Вышли из Ветхого Завета в Новый Завет, – который, оказывается, здесь был уже давно, да только люди этого не знали.

Именно поэтому Ной и поплыл, сам не зная, куда, но куда-нибудь подальше в поисках Новой Земли, – искал уже тогда место выхода из Ветхого в Новый Завет.

Парадокс – точнее, уловка здесь в том, что нельзя увидеть разницу между Автором и Героем, между Сценой и нарисованной на стене Сцены сценой – кроме вот этой абстракции Бориса Парамонова, что это не то же самое, и Юрия Лотмана, что нарисованное пространство – это не пространство, – по одной феноменальной причине, о которой рассказал А. С. Пушкин в тексте под названием:

– Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана, – ВЫ:

– Это можете!

И все – значится – осматривают пространство вокруг себя, желая найти эту дырку, через которую – так сказать:

– Можно увидеть ВСЁ!

Бесполезно. И вплоть до того, что:

– Пушкину не надо было заниматься-развлекаться этой хренопасией, как писать этих Макферсонов и Джонсонов, – в купе с:

– Воображаемым Разговором с Александром 1.

Ибо:

– Да мало ли басней кругом вертится – всех трахать, что ли.

Оба текста приняты, практически, за бессмысленные, как – впрочем – и все Повести Белкина.

И всё только потому, что Литература не рассматривается также, как Наука, – как:

– Инструмент познания не только мира, – но и больше:

– БОГА.

И всё только потому, что не хотят осмыслить КНИГУ, придать ей ЖИЗНЬ, – допустив сюды-твою маленький винтик:

– ЧЕЛОВЕКА-ЧИТАТЕЛЯ, – как тоже тут куку-ющего.

Ибо только Он, этот Ромео, посланный сюда Богом, может увидеть в монолите этого Розетского Камня – ДЕЛЕНИЕ на:

– ДВА.

В одном предложении на слова Джонсона и Макферсона, а также и тоже в одном предложении на слова Царя и Пушкина в Воображаемом Разговоре с Александром 1.

Внутри текста пьесы увидеть этого нельзя. И заключают, – значит:

– Объективно и нет ничего.

Читатель снаружи? Да вы что! Он только-только просто так:

– Погулять вышел, – и, следовательно, в конструкцию сего мироздания никак входить не может.

Можно сказать, вообще других людей надо брать в Литературу, а нет тех, кто там прохлаждается. Хотя всего-то и требуется:

– Признайте Человека – тоже:

– За Героя Романа.

И всё.

– Так он, когда читать-то научился? – спросят.

Или:

– Как его можно признать за Героя Романа, тем более, главного, – если:

– Разве он писал эту Книгу Жизни?

Вот и вся проблема:

– Никто не хочет включать ЧИТАТЕЛЯ в систему КНИГИ.

Как и Человека в Жизнь Вечную, – точнее:

– Именно поэтому.

Следовательно, разница между Автором и Текстом, о которой спрашивал-отвечал Борис Парамонов, в том, что и автор:

– В тексте.

Как, собственно, и читатель.

Но как?! Если очевидно, что сам туды-твою – в Текст – не забегает. Чтобы украсть, или положить там что-нибудь.

И вот Ромео в Ромео Джульетте Вильяма Шекспира и догадался. Как можно войти туда, куда не ходят поезда, – в Текст, где она, Джульетта, уже умерла.

Точно также, как сделал А. С. Пушкин в Дубровском. По учебной логике официальных литературоведов и других школьных учителей, – она, очередная наша и Александра Пушкина Маша, – на этот раз Кириловна Дубровская:

– Вышла замуж за князя Верейского, – Дубровский сам лично – нэ успэл.

Тут хоть кол на голове теши, но:

– Что написано пером – не вырубить топором.

Против только одна, и то – так сказать – только:

– МЫСЛЬ, – о которой, собственно, так и распечалился Ромео:

– Я – Протиффь.

Даже еще больше:

– Не верю-ю-ю-ю!

Или просто, как мне:

– Что-то не верится. – Имеется в виду про расторжение брака между Дубровским и Марьей Кириловной Троекуровой, – ибо почему-то не состоялся, как это обычно бывает в доверчивых русских народных сказках:

– Иванушка Дурачок опережает смерть, или – карету с другим женихом – скакнув на коне прямо в окно к Ней, пока остальные застряли в дверях.

В принципе, довольно видимое противоречие, которое – и в других книгах Пушкина, и в Повестях Белкина – списывают на недостаточную грамотность А. С. Пушкина в написании прозаических – так скать:

– Роман-офф. – Почему так?

Потому что:

– Они здесь были?

Кроме очевидных прямолинейных закруглений сюжета в книгах Вальтера Скотта, – остальных аналогий – не усматривают. Хотя – уверен – и у Вальтера Скотта можно найти немало противоречий, именно:

– Объясняющих многое.

Так как Невидимое:

– Скрыто в любом художественном произведении. – Как:

– Почти пятьсот логических ошибок в Робинзоне Крузо Даниэля Дефо.

Следовательно:

– Читатель сразу после прочтения видит в Дубровском:

– Что-то не Так!

Чувствует это уже потому, что – автоматом – цель Жизни – это Хэппи Энд. Который и происходит во всех Повестях Белкина, – хотя некоторые надо, правда, сначала расшифровать, как Дубровского.

Расшифровать – повторю – это значит, принять то, что чувствует Читатель, – как:

– Правду, читаемого им художественного произведения.

А не как:

– Сам только сие и придумал. – Ибо:

– Кто здесь вообще думает, кроме читателя, – знак вопроса не нужен.

Сложность здесь только в том, о чём, собственно, и речь:

– В разнице между автором и его текстом и в разнице между пространством сцены и нарисованными на ее стенах картинками.

Нужно заметить то, что многие – уверен – до сих пор не знают, что ЭТО ТАКОЕ, – написано в Библии:

– Сначала было СЛОВО.

Ибо имеют в виду, да, хорошее, как, например, про-громо-гласил Апостол Павел царю Агриппе, поимевшему некоторое желание тоже:

– Поверить в Бога:

– Давай-й-й! – чтобы ему было легче залезть на сцену из партера, – то был просто человеком, а надо стать, однако:

– Гамлетом.

Пока, как известно из прошлого, не получилось. Но потому и не получилось, что и написано:

– Сам Человек поверить в Бога – не может-т.

Конкретно здесь:

– Из текста книги – сего мероприятия – хэппи-энда:

– Вывести нельзя.

Почему хрестоматийно и пишется:

– Не было его, этого Хэппи-Энда. – Потом, правда, добавляют – авось и про себя:

– Но и непонятно тогда, зачем Пушкин ВСЁ ЭТО написал.

И вот он здесь и появляется Сам Третей, Человек в роли:

– Читателя, – как действующее лицо.

И кумекает:

– Если Хэппи-Энд должен быть, то он есть.

Ну, если мне надо, мне так хочется, что даже не меньше, чем Ромео оживить свою Джульетту, – и!

И замечает, наконец, это СЛОВО, отдельно от своего конкретного смысла стоящее.

Замечает, следовательно, деление мира на две части, – как:

– Объективное! – а не просто придуманное им, Читателем, так как и понимает сей субъект, что тоже:

– Является Человеком, а значит и участником этих соревнований жизни.

Конкретно, видит происходящее, как происходящее именно на:

– СЦЕНЕ, – что очевидно – так-то – если нарочно не выдумывать обратного.

Что и значит, СЦЕНА – это и есть то, что в Библии названо словом:

– СЛОВО, – то, на чем еще только будут развиваться события жизни на Земле.

Это – решающий момент.

Дальше уже, как говорится, по тексту пьесы. Идет представление на сцене, где для осуществления Хэппи-Энда можно – так сказать – и наврать. Или, как в Дубровском Пушкина об сем попросила его Маша через записку:

– Помоги!

Как помочь, если все пути перекрыты? И даже сказано, что хотел, да не успел Дубровский спасти Машу.

Победа, спасение – тем не менее – осуществилось, как здесь, так и в Ромео и Джульетте, такое фантастически объективное спасение, что Ромео там, у Шекспира даже возопил: