Очевидность – Занавес правды. Эссе 2020 г. Часть 1

– Не в показе проблемы, а обязательно в ее решении.

На вид – думают – Евангелие рассказывает только о проблеме, – а:

– Решить ее уж ваша задача.

Как и у Пушкина, хоть даже про Евгения Онегина:

– Вот – мотрите – как даже бывает!

Тогда как проблема там решена. Хотя и как мало кому здесь понятно, как и в Станционном Смотрителе:

– Найденное автором место захоронения – это именно место контакта Надземного и Подземного мир-офф.

Смысл Этого в том, что правда должна рассматриваться не только, как имеющая место быть, например, в России, или в Америке, или даже:

– Во всем остальном мире, – а и:

– Открытие Данте включая, – что есть и другие миры.

Здесь – в местной литературе – их не только не имеют в виду, – но и:

– Принципиально запрещено это делать.

Можно иногда подумать:

– Почему, собственно, ибо миром больше, двумя меньше, – такая ли уж это большая конкуренция, – ась?

Но в том-то и дело, что другой мир Данте – это не количественное открытие, – а:

– Посылка, – Фон, на котором происходит действие.

Здесь же довольно нагло мечтают:

– Это сделали только мы сами, это только наш, хотя и тяжкий труд.

В результате победа – так сказать – во ВСЕМ мире здесь видится только, как поражение, – и:

– Наоборот.

В результате поражение человека объявляется победой, а победа, например, Ромео или Дубровского невидна.

Поэтому Новый Завет – это не запись правил, как победить, – а:

– Уже и есть победа.

Не замечается элементарная в принципе вещь:

– Мы хотя и указываем на икону, но имеем в виду при этом:

– Бога, – мол, чем-то:

– Похож.

И не замечают эту ошибку, что БОГ – похожим быть не может!

Так и с Достоевским, – происходит замена Художественности:

– Образом.

Реальность – заменяется рассуждениями у школьной доски, да еще со счетами в натуральную величину самого Бориса Парамонова.

Ибо почему пошли прямо против бога в 17-м году? Именно по тому же самому, почему Б. П. кусает Достоевского:

– У Него не получился ОБРАЗ нашей беззаботной до полной хорошести жисти.

Хотя и это только для пропаганды. Пошли прямо именно против:

– Не-создания образа.

Потому что от создания Образа можно докатиться, как Король Лир, до совсем другой связи:

– Между Ними, – как и сказано:

– Используйте Две Скрижали Завета.

Почему и неверен образ, что он никак не может протянуть свои ручки и ножки на их, – так сказать:

– ОБЕ.

Почему Лев Толстой и не мог себе представить, как это – неужели:

– Можно?!

А то, что Представлять и не надо, как земли отдавать в залог по А. С. Пушкину в Евгении Онегине, – когда:

– Простой продукт имеет, – но не хлеб, как некоторые мечтают, – а:

– Хлеб Насущный в виде Связи с Богом с помощью Двух Скрижалей Завета.

Для чего Пушкин и показал два коротких наглядных примера Воображаемый Разговор с Александром 1 и Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана, – принципиально отличающиеся от Образа тем, что необходимым участником такого столкновения электронов и их протонов является – без Этого никому не нужный:

– Homo Sapiens.

– Предателя и льстеца.

Но! Льстеца-то, – с какой стати?

Делают, следовательно, логический перепад:

– Говорил правду, когда не предал еще, а как предал, – значится:

– Тока врал.

А то, что не:

– Предал, – так и продолжают не-догадываться.

Хотя, если не создавать Образа, легко или нет, но понять можно, что Иуда взял на себя самую тяжелую ношу:

– Сыграть в этом СПЕКТАКЛЕ предателя.

Не сыграть в спектакле никак не получится, ибо исполняется прямым текстом Сценарий, разработанный на – для того и:

– Тайной Вечере.

Поэтому Иуда – это и есть Любимый ученик Иисуса Христа, но правдой для вас, для всех остальных людей это будет только тогда, когда они – мои хорошие:

– Догадаются Сами!

Пусть и с этой подсказки.

Б. П. говорит, не надо смешивать литературу и веру в бога – пусть: религию – но будет лучше, если:

– Не надо смешивать литературу и корректуру. – А:

– Именно Это происходит во всех раз-работ-ках Б. Парамонова.

Тут, конечно, можно думать, что Иуда – предатель, – но именно в мире видимом, – в НЕ-видимом:

– Каждый сам должен найти правду.

На что здесь, конечно, заявляют:

– Это только ваше личное мнение, – но:

– ДА! – ибо разве этого мало!

Заменяют знак восклицания на вопросительный, -?

И:

– Ку-ку, – что значит, у нас:

– Личное мнение не только Царя – даже Пушкина, и то:

– Не ку-ку-ет-т.

Почему за Правду и не платят, что Иисус Христос и сказал:

– Мы – кто говорит правду – платить эту дань не должны, ибо сию подать и платят за право:

– Врать, – почему тогда дает, чтобы не искушать их?

Решает заплатить вот именно за Правду.

Мало, следовательно, того, что денег нет, но их еще и платить надо.

Имеется в виду искушение в логике:

– Они за вранье платят – почему вам, приверженцам правды, не платить за своё пристрастие?

И было дано это согласие.

Мало того, что разоблачается про-плаченность вранья, но еще и надо заплатить за это разоблачение.

Почему? – спрашивается.

Скорее всего, имеют в виду:

– Иначе вы не сможете увидеть эту подтасовку вранья.

Мир – после 17-го года – был объявлен, как могущий куковать без:

– ПОСЫЛКИ.

Просто по-простому:

– Без Фона.

Просто вот взяли и написали ни на чем, – а, представляете себе:

– ВСЁ и так видно!

Хотя в Евангелии написано, что увидеть на Земле человека, да, можно, но только на Фоне:

– Бога.

Вот это-то как раз и:

– Ни-Зя.

Нельзя, чтобы здесь видели человека.

И с Радио Свобода идет именно эта пропаганда. Из раза в раз, едва только дело касается литературы.

Вместо подзорной трубы, микроскопа применяет инструмент:

– Почти во всех передачах, – под названием:

– Как Бы Это Могло Быть, – следовательно, совершенно не признавая, что таким инструментом являет Роман:

– Художественное произведение, – которое пишут по аналогии с:

– Евангелием, – не в том смысле, что всё выдумывают, а в том, что в Романе, в художественном произведении, всегда есть не одна, а ДВЕ Части – это:

– Герой и Автор.

Здесь же ни того ни другого не пускают в свидетели истины.

Ибо, автору:

– Ты там был? Нет, так и молчи лучше.

Герою:

– Ты это сам писал?

– Нет.

– Поэтому тоже: лучше заткнись.

А то:

– Что они действуют вместе, – ответ:

– Мы университетов не кончали, интегралы и дифференциалы не искали, – так что и не объясняйте даже.

Но это – допустим – раньше, а сейчас? – как спросил однажды Владимир Высоцкий.

И сейчас мы не видим, чтобы Читатель и Автор ходили по улицам в обнимочку.

Почему Белинский, как ни мучился, ничего другого не придумал, как объединить их, как Форму и Содержание:

– Это, знаете ли, только, как рука и ее кожа.

Но!

Это Образ, а сказано не зря:

– Не создавайте Иво!

В этом сложность, а мы с ней связываться не собираемся. И:

– Вот так и идет до сих пор разлюли-малина образа.

Другого – утверждается – наши люди так никогда и не поймут.

Но забывают, что Новый Завет – это уже не люди, как в Ветхом Завете, не народы, – а:

– Человек.

А он, как Ландау советовал:

– Уже может.

– Доказательство невиновности – это признание вины!

Именно в этом и гениальность Достоевского, что не надо по-своему переписывать жизнь, а надо только:

– Разделить ее пополам.

Зачем друзьям Шекспира понадобилось зашифровать это его открытие – не совсем ясно. Ибо тогда надо думать, что все или многие его видели, – но были и противника Такой реальной победы Человека, – следовательно, лучше скрыть от греха подальше.

Если почти никто ничего не понял, зачем шифровать – неясно.

Ибо всё так зашифровано, что Льву Толстому 50-ти лет не хватило, чтобы разобраться в престиже Шекспира, – что пришлось пропедалировать:

– Липа.

Хотя не исключено – решил:

– Кидайте все камни лучше в меня – в него – Шекспира:

– Уже бесполезно.

Шекспира блокируют постановками его без устали, – но:

– Без радости Ромео своей победе.

Везде видят только трагедию – хэппи-энд? Нет даже без задней мы мысли:

– Это только мы придумали.

Не понимая, что она и есть решающая.

– Доказать свою невиновность, – можно, и даже во веки веков, – только одним способом:

– Признанием своей вины.

– Гармония не была целью Достоевского, – Б. П.

Но в том-то и дело, что пишется роман, как стихи:

– Только благодаря форме, – что и значит, для соблюдения между ними гармонии, – с содержанием, имеется в виду.

Литературоведение – это всё-таки не пособие для школы дураков.

Поэтому и Шекспир, и Пушкин показывают ошибку, но демонстрируют только Новый Завет. Ошибка идет не потому, что она есть, – как мечтал Бонди, обнаружив ее у Пушкина в Воображаемом Разговоре с Александром 1, – а наоборот:

– Ошибки нет в тексте, – дак:

– Мы ее сами и придумаем.

Как-то:

– Не может Пушкин обвинять царя в глаза, что царь может иметь мнения неосновательные.

Но!

Он этого и не делает! Ибо обращается к царю, не как Смоктуновский или Высоцкий к Тени Отца Гамлета, – а:

– Обращается со Сцены в Зрительный зал, где сидит-кукует царь, – что, мол, давай, давай, как царь Агриппа:

– Попробуй подняться ко мне сюды-твою!

Царь Агриппа не смог, – вы:

– Можете.

Именно это доказал Ромео в Ромео и Джульетте Вильяма Шекспира, ради того, чтобы спасти от смерти Джульетту.

Это не логика парадоксов, а логина нового мира Нового Завета. Ее и расписывает вся мировая литература. Как это ни парадоксально, начиная с Гомера.

Вера, ибо, это, как художественное произведение, роман, эссе, а их надо писать.

Как и картину художнику. Вера, следовательно, это не вот она пришла, – а:

– Всегда рядом.

Удивляет, тем не менее, совершенно наплевательское отношение к Форме. Дальше Белинского, что это кожа руки:

– Ни бельмеса – ни гу-гу.

Ибо ФОРМА – это Сцена, СЛОВО, – про которое написано, что оно было:

– Сначала.

Нельзя говорить о Форме с помощью представления, – а именно:

– Как Бы это могло быть, – ибо Форма – это сам ТЕКСТ художественного произведения.

Здесь Его просто не видят участником соревнований. Так это только:

– Подсобный рабочий, который краски сего мира таскает-подтаскивает.

То, что правильный смысл, да и вообще:

– Смысл, – виден только на фоне СЛОВА, как посылки:

– Их бин непонимайт вообще.

Имеется в виду слова Библии, что:

– Видели ли вы Отца Моего?

– Нэ-Ма.

– Как же не видели, ибо видели Меня – видели и Отца Моего.

Следовательно, без Слова, без Сцены – СИЭТЕ:

– Принципиально не бывает.

А не только для того она нужна, чтобы взглянуть на других свысока.

Судя по интерпретации мира Радио Свобода, глубина падения Эмират-офф России:

– Фантастична.

Как и высказалась одна литературовед-ша из Англии:

– Я плачу, глядя на это, – имела в виду, как живут в России ее любимые писатели.

Ибо:

– Вот этого самого библейского СЛОВА, – не дают:

– Сказать, – как именно вообще и даже в частности еще существующего.

Тем не менее, понимание правды есть, иначе зачем делать ее запрет. И именно такой фундаментальный, как был произведен в 17-м году. Что даже иконы убрали, а они только напоминание, а не сама суть веры.

Не исключено, что запрет этот был сделан намного раньше.

– Кто тогда может отличить слова Автора от слов Героя, – ась?

Что и значит уже более, чем вековой спор о Воображаемом Разговоре с Александром 1, – Пушкина, с которым С. М. Бонди решил покончить враз и навсегда, – переписав по-Своему.

И всё дело опять в запрете Гегеля и Канта, провозгласивших существование не только в художественном произведении, но и вообще в устройстве мира:

– ПОСЫЛКИ.

Кто Какие Слова говорит – это и есть ФОРМА Нового Завета, – решить может только ЧИТАТЕЛЬ.

Вильям Шекспир просто ОБУКВАЛИЛ почти каждую фразу своих произведений смыслом Нового Завета. Именно своих, ибо переделал Ветхозаветную разлюли-малину школьных сочинений взрослых дядей, – в:

– Реальность.

Вера – это не Представление, – под видом:

– Да, То Есть, Как Бы.

Человек этот – который сейчас разводит эту разлюли-малину, – так сказать:

– Задушевности, – именно:

– Представляет себе! – а даже науку, Теорию Относительности, Великую теорему Ферма, Пятый Постулат:

– Представить нельзя – в принципе! – в этом суть и сложность Веры в Бога, – что не берется она ни Представлением, ни Обучением, – а может находится именно только в душе:

– Человека.

Именно Читателя Библии.

Рассматривается только сам Текст Библии, а этот не пришей рукав, во внимание не принимается абсолютно, – и не задумываются даже:

– Как он будет верить? – если не причастен этого Текста.

Следовательно, никто здесь и не предлагают людям верить в:

– Бога.

А только:

– Мы верим, а вы уж – будь спок – верьте тока-тока нам-с.

Это именно и есть рабство, в которое погрузилось Село Горюхино А. С. Пушкина. Рабство принципиальной невозможности:

– Верить в Бога.

Пушкин посчитал – как и Шекспир – правду можно протащить в жизнь, но только:

– Незаметно!

Ромео проиграл и Дубровский проиграл, – но!

Только на вид, ибо смогли спрятать победу за устройством мира, – как за:

– Театром, – имеющим не одну, а Две реальности.

Здесь в Ревизоре тоже есть расшифровка, но сегодня что-то не вижу. Ибо смысл всей классики в том же в чем и расшифровка Ромео, когда закричал от радости, что может спасти Джульетту. Но невидимым для остальных Героев этого Романа образом. А именно, надо увидеть только одну, но, как оказывается, непростую вещь, что:

– Идет спектакль, – что и Весь Мир – это тоже Театр и люди – значит не одинарные, а наоборот:

– Двойные, – что значит Высоцкий и Смоктуновский носят такие свои фамилии не только для папы и мамы плюс соседки, но ради:

– Ролей, которые они исполняют на Сцене.

Надо лишь разгадать Связь короля Лира, и его же:

– В придурошном состоянии с пучком травы на голове.

Разделить непрерывный текст предложения на два по невидимой невооруженным глазом черте, – как сказано Иисусом Христом:

– Для человека это невозможно!

Не берется этот интеграл – в принципе. Но вот есть это самое ЕСЛИ:

– Если не бывает в зрительном зале зрителей.

Если не существует Зрительного Зала, а у Книги:

– Не бывает Читателя, – как – о! мама мия:

– Не только наблюдателя за происходящим в книге, но и:

– Участия в ее событиях!

И мало кто, а здесь вообще все почти в один литературоведческий голос:

– Думают, что и вообще так не бывает.

Разве Зритель может принять участие в действии спектакля?!

Получается, что – априори. Если есть Зритель, то это именно тот, кто принимает участие в спектакле.

Здесь – это может быть только наблюдатель.

Но вот даже я давно сие знаю, но сейчас – идет по планшету Ревизор – нич-ч-чего-о не понимаю, где та щель, куда может влезть.

Каждый раз надо начинать заново.

Почему Пушкин и написал, что воздвиг себе Нерукотворный памятник и почему к нему не зарастят народная тропа:

– Ходить будут, смотреть будут, но так и не удастся увидеть, как Дубровский спасает Машу, а – значит – и Хэппи-Энд всего произведения, как тоже самое и Ромео у Шекспира никогда не расколдует от смерти свою Джульетту.

Сразу начинают сравнивать с реальностью:

– Ну, это же невозможно, если она уже умерла!

Но! В том-то и дело, что спасение идет путем изменения реальности способом Нового Завета:

– Реальностью пьесы становится не только Сцена, но реальность начинает включать в себя и Зрительный Зал.

Почему и Мария Магдалина не увидела сразу Иисуса Христа после Его Воскресения, и нашла только: обернувшись именно в:

– Зрительный Зал.

Реальность по Новому Завету состоит уже не из одной части, части которую видит Человек, – но и сам ей – реальностью становится, – и, следовательно, реальность – это уже:

– Две части, – Две Скрижали, – одна из которых Сцена, а другая Зрительный Зал.

Человек, как только наблюдатель жизни – становится и ее Участником.

И Шекспир, и Пушкин не расписывают эту идею в лицах, но всё в той же до них существовавшей реальности до них созданных – так сказать:

– Сказок, – а меняют прошлое объективно – можно сказать:

– Всего лишь расположением Частей.

Партер и кресла из безликого пространства становятся именно:

– Настоящим театром жизни.

Легко критиковать Виссариона Белинского, потому что он четко видит эту разницу, но правде Грибоедова, что роль Чацкого в конце пьесы начитают исполнять даже Фамусов, Скалозуб и Лиза – только, увы:

– Ужасается, – как неопытности еще автора, Грибоедова.

Тогда как это происходит по причине, что и зрители становятся актерами.

И несмотря на то, что Фамусов, Лиза и Скалозуб находятся на Сцене – они Зрители по отношению Чацкому, – ибо:

– Сцена тоже делится на сцену и на зрительный зал многократно.

И вот эту Невидимость деления может видеть только Робинзон Крузо, – а:

– Литературоведы мечтают, что только они на это способны.

Мол, мы живые люди, а он-то кто, этот Робинзон, так только:

– Бумажка с каракулями Даниэля Дефо, – правда, как сказал Пушкин:

– Они на памятном листке

Оставят мертвый след подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке.

Но в том-то и дело, что непонятном только без:

– ЧИТАТЕЛЯ.

По-другому Вера просто недостижима. Это и называется:

– Всей душой, всем сердцем и всем разумением своим.

Человек счастлив именно Верой в Бога. Приблизить ее ближе к себе невозможно. Она всегда остается на расстоянии, – как написал Пушкин:

– Поля, я предан вам душой

Всегда я раз заметить разность

Между Онегиным и мной.

Тем не менее, вот так – без Радио Свобода, без передач Ивана Толстого, Бориса Парамонова и других, – как и нет:

– Литературы.

Идет конец фильма 28 панфиловцев, все ждут последней атаки, – как:

– Спартанцы, – но тут заработал последний пулемет с очень большим остатком патронов, – как, однако, их:

– Мечта.

Но вопрос всё равно остается, что сбылась ли она хоть сейчас.

Или, по-другому:

– Может ли ожить мечта, – или так и останется навсегда Посылкой:

– Радужных надежд.

– — – — – — – — – — – — —

09.05.20

Радио Свобода – Поверх барьеров с Игорем Померанцевым. Рабочие языки Владимира Набокова

Говорится, что Набоков отдавал предпочтение словам и фразам, которых добивался придумать, сам, – а:

– Уже готовые формулировки Медиума – вообще игнорировал, как только сырьё.

Это:

– Или дурашливая фундаментальная ошибка, что, мол, а знаете ли:

– Я до сих пор хочу всё знать сам, – или вообще не понимать посланий бог-офф.

Прослушать еще раз. Была еще какая-то ерундистика из цикла:

– Я конечно не совьет юнион, но всё же именно этой стороны улицы так и:

– Придерживаюсь.

– — – — – — – — – — – —

10.05.20

Про Набокова вчера было сказано, что он не использовал, как Бродский:

– Только подачи Медиума, а наоборот, их отрицал, сам выбирая, что лучше, а что – наоборот – надо вообще выбросить.

Не знал, значит, категорически Владимир Набоков, что выбрать принципиально невозможно. И даже непонятно получается, что он натворил с Лолитой. Как тогда он ее заметил.

Или, наоборот, только для того и связался с ней, чтобы доказать:

– Всё равно ничего не получится.

– — – — – — – — – — – — —

10.05.20

Фильм Топор – в главной роли Андрей Смоляков, – показали сегодня ради вчерашнего праздника.

Вопрос:

– Зачем, – точнее, – на хрена ТАК делают?

Что фильм, который вполне мог быть законченным художественным произведением – пусть и советским – выпускают, как Рассказ или Повесть, – о:

– Каком-то, хрен его знает, человеке царского времени, – знак вопроса тут непонятно, то ли надо ставить, то ли лучшее вообще убрать из-за априорной известности неправильного ответа:

– Наши люди никогда не должны быть выдающимися ради самих себя, – а тока-тока, чтобы:

– Всё отдавали Нам-с.

Нельзя людям давать ни капли радости за самих себя – пусть и суррогатной! Для этого надо просто закончить фильм на том месте, где должен начаться Хэппи-Энд героя. Ибо:

– Ну, он же ж старый пень, какой, следовательно, из него герой, – даже не спрашивается.

Ибо:

– Главное, чтобы только зрители чему-нибудь не обрадовались.

Даже случайно.

Просто-таки, откровенное противостояние человеку.

Бог назвал это существо, способное видеть невидимое:

– ЧЕЛОВЕКОМ.

– Письмо Татьяны к Онегину – это письмо Онегина к Татьяне!

В Евгении Онегине Пушкина сложнее, чем в пьесах Шекспира, где – как например – в Ромео и Джульетте:

– Везде стоят предварительные указатели, – например, когда Ромео прямо говорит, что придумал, как спасти Джульетту от нежелательного замужества с графом, – но!

Вдруг для осуществления его плана находятся непредвиденные обстоятельства, – или свадьбу решают провести раньше времени, или дать невозвратное обязательство:

– Но! – это, эти препятствия и есть развитие плана Ромео, – на вид:

– Имеющие противоположный вид, – а то, что продолжение только таким и должно быть:

– Логичным, но неочевидным, – никто не обращает внимания, – кроме тех, разумеется, кто обратил.

Развитие действия – это и есть новое, а ждут обычно это новое только по содержанию, по форме:

– Даже боятся задумываться.

Сценой для письма Татьяны служит Онегин, следовательно, он Письмо, а она только его:

– Содержание.

Читать, – ибо, – это значит:

– Различать, какая часть текста пьесы является Словами Героя, а какая:

– Сценой, – Посылкой для этих слов.