Герой романа. Литературные эссе
Еще более логично, что в финале все прощают Протея, потому что обращался он не к Сильвии, подруге Валентина, а к своей подруге Джулии, не узнав ее в роли Сильвии.
– Ну как? Ты записал?
– Записал.
– У меня дома есть еще записи. Я добавлю к этой, и получится курсовая работа.
– Кстати, – добавила Даша, – если настаивать на слове «плыли», и кому-то мало, что это означает определение координат города – Вероны или Милана – по звездам, то можно еще уточнить. В этом случае сам полуостров, омываемый морем с трех сторон, будет в роли этих городов, Вероны и Милана. Или вы думаете, что ему – полуострову – как Пугачеву из Капитанской Дочки Пушкина будет мал этот полушубок? Не влезет полуостров в город, который на нем находится. Но именно это произошло при Воскресении Иисуса Христа, когда Мария Магдалина не увидела Его в мире, но увидела в Театре. Театр оказался больше мира. Более того, мы вообще не можем увидеть мира без театра, а конкретно: без текста. Мария Магдалина увидела Иисуса Христа в Тексте Евангелия. Получается, что Слово больше Мира. А в данном случае Верона или Милан пьесы, больше реального полуострова, омываемого водой.
А вы говорите, негде плыть из Вероны в Милан! Воды, как видите, хватает. Было бы желание плавать, а плыть можно и по Морю, и по Небу.
– Все удивляются, что Шекспир делал такие «ошибки», – сказал Алексей – А в фильме «В Аду» с Жаном-Клодом Ван Даммом в главной роли, где показана русская тюрьма – нет ни одного русского. Одни американцы. Может быть, несколько человек там было русских эмигрантов. Это не важно.
– Они, что, тоже, что ли, зашли по ошибке, – как сказала бы Лидия Смирнова, показав кулак Георгию Вицину?
– Вот в фильме Лиозновой про Штирлица, – сказала Даша, – евреи точно по ошибке стояли в проходах гестапо Мюллера.
– Да, Лиознова точно ошиблась, – сказали русские цензоры, когда узнали, что эсэсовцы, стоящие в проходах гестапо Мюллера не чистокровные арийцы, а имеют как раз наоборот, родословные чистокровных евреев. Решили не допускать такого глумления над арийцами. А зря.
– Увеличением является также узнавание, – добавила Даша. – Только благодаря узнаванию Жана-Клода Ван Дамма нам удается самим попасть в эту тюрьму. По-настоящему, фирменно, мы может одеться только в знаменитого актера. В Янковского там, или Ярмольника.
Но узнавание это не противоположный неузнаванию способ конкретизации. Это одно и то же. Дело в том, что узнаваемый актер никогда не пытается скрыть, что он играет роль. Он всегда неузнаваем. Попросту говоря, он не похож на того, кто должен быть на ринге. Ведет себя, если можно так сказать:
– Как дурак. – Например, Жан-Клод Ван Дамм падает в первом же бою на Кумите, в Поисках Приключений. А почему? Во время боя он отвернулся от своего противника француза, кажется, и получил мощный удар по лицу. Ради чего боец может отвлечься на ринге? Атомная война началась? Ну а ради чего еще? Нет, оказывается, он начал переговариваться мимикой и жестами с бывшим агентом Ноль Ноль Семь.
– Мол, не надо напрягаться, – говорит Джеймс Бонд. А Жан-Клод ему отвечает:
– Чего ты говоришь? Я не очень понял. – Ну и тут получает по морде. Предварительно, правда, он видит поднятый вверх большой палец Джеймса Бонда. Мол, ты уже победил.
Как это может быть? Как можно показывать такое несоответствие реальности? Мы не узнаем реальности. Точно также, как не узнаем в Двух веронцах итальянского леса. Но на самом деле Жан-Клод Ван Дамм вместе с режиссером и рассказывают нам правду.
Сегодня нам интересен фильм только, когда в нем играет известный актер. Недаром такие актеры, как Том Круз или Мел Гибсон берут половину всего бюджета фильма. И тут возникает интересный вопрос. Перед Шекспиром, я имею в виду. Как сделать так, чтобы людям и через пятьсот лет, даже через тысячу, как часто говорит Чехов, было интересно. Ромео и Джульетту они узнают, а актеров кто вспомнит через тысячу лет? Можно даже забыть, кто и Чайкой-то был. Треплев или Заречная. Все зависит, кто кого играл. А без них произведение теряет, как уже говорилось, половину гонорара. И соответственно половину своей художественной ценности. Можно даже сказать, что мы видим уже не подлинник, а только копию. И способ был найден:
– В роли одного героя стал выступать другой герой. – Они оба обладают известностью! Они оба описаны в пьесе! Вот почему одно из произведений Пушкина называется:
– Выстрел. – А не Выстрелы.
Стреляет один и тот же человек! Один раз.
Мы привыкли думать, что Сильвио спешит отомстить Графу, потребовав долг – выстрел – в самый неподходящий для Графа момент:
– Перед свадьбой. – Графу жаль будет терять невесту. Если он будет убит Сильвио, невеста ему не достанется. Это раз. И два – это заставить Графа еще раз по нему, по Сильвио выстрелить. Графу должно быть стыдно, что на дуэли он два раза стрелял в Сильвио, а тот ни разу.
На самом деле, месть более реальна. Сильвио спешит не застать Графа под венцом, а хочет, как Протей Шекспира выступить в роли противника. И Сильвио предстает перед Графиней в роли Графа. Протея узнают, он одет только в слова Валентина, говорит его текст о любви, но на вид так и остался Протеем, а Сильвио уже одет в тело Графа. Если предположить, что жених и невеста были знакомы до свадьбы. Ведь в принципе это не обязательно. Гинерва невеста Артура никогда не видела Артура, и по дороге могла выйти замуж за Первого Рыцаря. Если бы он захотел воспользоваться приемом Шекспира, и представился бы ей Артуром, так бы и случилось. Ведь они любили друг друга. А за Артура Гинерва выходила по расчету.
Поэтому, друзья мои, Графиня вышла замуж за Сильвио, и не надо искать его убитым в сражении под Скулянами. И Графу ничего не осталось, как в роли Сильвио приехать в дом Сильвио, чтобы… чтобы отдать долг, чтобы Сильвио сделал в него свой отложенный выстрел. И получается, что в картину оба раза стреляет Сильвио. Ему не надо попадать пуля в пулю. Это был один Выстрел.
Таким образом, для того, чтобы понять, кто такой был Гамлет, нам нужно знать не одну роль, а две. В пьесе должны быть слова не только для Гамлета, но и для Смоктуновского. Уверен, роль Гамлета можно разбить на две роли.
Из этого устройства мира следует удивительнейший вывод:
– И времена могут меняться местами. – Да, друзья мои, в реальности одно время может занять место другого.
Прошлое может играть роль настоящего.
Фрагмент из романа Стометровка
Здесь герой не знает еще, что плаванье было из Вероны в Милан, а не наоборот.
– Точно! – Надо было сразу догадаться. – Как будто вытянул счастливый билет на экзамене, – добавил он. И прочитал:
– Очередной «ляп» Шекспира. Произведение называется: – Два Веронца. Солдат не читал, и не видел эту пьесу Потрясающего. Но отвечать надо. Иначе так и останешься здесь. И будешь Русалкой. Он даже не знал из какого города в какой путешествуют Веронцы. Но уже в условии было написано, что оба города неприморские. Допустим, это были Верона и Милан. Однако Шекспир написал, что ребята ПЛЫЛИ из одного города в другой. Именно плыли, а не шли и не ехали. Вопрос:
– Как можно плыть из одного СУХОПУТНОГО города в другой такой же сухопутный?
Я-то сразу ищу решение, потому что в ляпы Шекспира абсолютно не верю.
Вот смотрите, что происходит. В старых фильмах движение машины часто изображали движением дороги, деревьев, домов мимо машины. Не машина двигалась, а окружающие ее деревья. Но зрителям-то ведь все равно, что движется. Важно, что на экране машина едет. Хотя на «самом деле» около нее просто машут ветками. Почему «на самом деле» в кавычках? А где оно это:
– На самом деле? – Там или Здесь?
Говорят про старые советские фильмы, что там изображались вещи, которые не могут существовать. В одном из фильмов про Великую Отечественную Войну летчик спокойно открывает дверь кабины, выходит на крыло, и его ветер не сдувает его. Видно, что ветер дует, но летчика он не берет. Почему? Говорят, что это тоже ляп режиссера. Но это не так. Все зависит от точки зрения. А точнее от:
– От представления о мире.
Сама технология такова:
– Летчик и ветер снимаются отдельно. А потом в кино они видны вместе. Именно поэтому летчик и не падает. Настоящий ветер в него не дует.
Кажется, что это монтаж, филькина грамота. Но она отражает устройство мира. Другое, не очевидное, устройство мира.
Так и Два Веронца плывут. Как определяется плавание корабля, его курс? По звездам! Именно так. Сначала мы видим на небе созвездие, или координаты, например, Милана. Они определены с помощью секстанта по Полярной звезде. И звезды двигаются, как двигаются деревья мимо машины, показывая, что машина едет по дороге. Звезды, созвездия, двигаются до тех пор, пока на небе не появляются координаты Вероны. Все – приехали. Точнее:
– Приплыли!
Возникает логичный вопрос:
– А зачем так делать?
Как говорится:
– Очень хороший вопрос!
Зачем Шекспир рассказывает о движении по звездам, когда можно было ехать на лошади, по суху?
Разница есть. Это другой взгляд на мир.
Первое, обычное представление о мире это:
– Италия, в ней есть два города, расположенные внутри полуострова, не у моря. Переместиться из одного такого города в другой можно только по суше. Плыть никак не получится. И это правда.
Вроде бы все очевидно, Шекспир – в очередной раз – ошибся. Не в курсе был, что без знаний карты – нет науки географии.
Но есть и другой взгляд на мир. И он правдивее первого. Это взгляд на мир с позиции Теории Относительности Эйнштейна. Правда, тогда еще этой Теории не было. Но Новый Мир уже существовал. Мир, в который включен человек. Человек в зрительном зале!
Именно об этом мире и рассказывает Шекспир. О мире, как он сказал, где:
– Весь мир театр. А люди в нем актеры.
Почему так? Потому что это:
– Плавание по звездам, – видно только из зрительного зала. Только в театре. В театре, где мир разделен на две части. На сцену и на зрительный зал. Так-то, на сцене, этот корабль вообще стоит на месте.
Кто-то может сказать, что это второе представление о мире не реально. А реально первое представление о мире. Которое можно назвать:
– Взглядом из окна.
А второй взгляд на мир это так, только спектакль.
И это будет очевидной ошибкой. Ибо:
– Мы и смотрим спектакль! – По-другому мир увидеть нельзя.
Почему же в жизни мы не видим этого театра? Мы не видим – Автор видит.
Зритель ведь тоже не видит, что он участник пьесы. И поэтому говорит, когда Два Веронца плывут из Милана в Верону:
– Шекспир сделал очередной ляп. Он не знал географии.
А оказывается, он знал Теорию Относительности.
Дело не просто в правоте Шекспира. Но он нам рассказывает о мире, который возник после Воскресения Иисуса Христа. О мире, в котором существует:
– Вера.
– — – — – — —
Эффект Евангелия
И поразительный эффект, только что отрытый в Ветхом Завете, который смог измениться – не меняясь по буквальному тексту:
– Исав, которого все списали на мыло, – как человека, не любимого не только богами, но и:
– Самим богом, – так бывает?
Оказался царем.
Как ему и следовало быть по первой любви бога, – как первенца.
Как распелся артист Высоцкий:
– Да, мало ли, что ты хгениальный – мы не глупее его!
Иаков, к которому должна перейти власть царя после смерти отца Исаака, обыграл своего брата Исава – наследного принца – именно игрой на своей голове шкуры барана, ибо отец Исаак знал эти волосы и любил их, как завет бога:
– Отдавать первенство всегда старшему сыну, – что значит:
– Поставил пьесу, но только на театре своей головы.
И значит брат его, Иакова, наследный принц этих барон-офф, Исав – этеньшен:
– Вместо благословения отца – который ошибся, так сказать, по ошибке, – получил, как первенец другое царство, царство вечности, царство, – а именно первое письмо:
– Нового Завета, – право поставить в фундамент пирамиды истины Форму.
Что значит – на выбор – КНИГУ – или:
– Сцену.
И, следовательно, право:
– Сделать то же самое, что сделал его брат Иаков, но пошутить уже не просто шуткой со Содержанию с головой барана, – а по Форме, ничего не меняющей в содержании текста брата Иакова, но только уже имеющей возможность:
– Прибыть на бал к королю Дании Гамлету, – в виде:
– Театра.
И таким образом, мы видим в Ветхом Завете не одну истину, как содержание, не один спектакль, как Иаков обманул своего отца Исаака, предложив ему вместо волос брата Исава волосы барана, и таким образом получил царство, – но:
– Явно не по-честному, – так как отец, Исаак, выбрал всё-таки Исава, так как выбрал волосы, а не голую башку Иакова.
Но – как говорится в Ветхом Завете – сделанного уже не вернуть.
В Новом не только можно, но Он именно для этого, для этого возврата в прошлое и придуман богом, чтобы:
– Прошлое именно – Изменить! – Вплоть до спасения Адама.
И, как оказалось, для этого Ему и делать ничего не надо, как только дать Человеку возможность увидеть, что перед ним:
– КНИГА
Сама Скрижаль Завета!
И, следовательно, слова и действия Иакова, что это:
– Я – еврей! – не есть надпись прямо на Небе, – а только запись в этой Книге Жизни, – Жизни, однако, возникающей только в контакте со Второй Скрижалью Завета:
– Человеком, – читателем.
И таким образом, мир из Театра превратился в:
– Весь Мир – Театр, – что значит, включая и вторую Скрижаль Завета – Человека!
И тогда слова текста Иакова, что он теперь царь, ибо Исаак сказал! – автоматически – по новому, но очевидному уже:
– Устройству Мира, – оказываются не истиной в последней инстанции, – а сказанными только в одной части этого мира – на:
– Сцене, – написаны в книге.
И Сцену эту – можно сказать – построил его брат Исав, в ответ на финт ушами вместе с головой Иакова.
Но, конечно, эта Сцена в Театре построена богом, как новый подарок человеку разумному, Новый Завет, состоящий из ДВУХ скрижалей:
– Сцены и Зрительного Зала.
Таким образом Обман Иакова, как Текст – потерял силу абсолютной истины, а, наоборот, сам стал только игрой:
– Воображения артистов.
И получается, да:
– Написанного пером не вырубить топором – но и не надо! – как и сказано Михаилом Булгаковым:
– Сами придут и сами всё дадут.
Как и дали Исаву. Относительность приоритета Исава, как первородного была переиграла его братом Иаковом, но и его победа, благодаря существованию:
– Человека, – как второй Скрижали Завета, – что не только Сцена – это Театр, но и Зрительный Зал – тоже – это:
– Театр, – где, собственно говоря, и обнаружила Иисуса Христа Мария Магдалина после Воскресения, – только:
– Обернувшись.
Поэтому и написано:
– Прежде чем обмануть брата своего – обернись вокруг себя – не обманул ли кто уже и тебя.
Но есть и противостояние, – ибо, да:
– Человек с помощью Нового Завета смог видеть, – но!
Никто, к счастию, не сказал, что мы можем запретить ему – этому Хомику – однако:
– Иметь на сие возражение Право.
Исав – как минимум – тоже царь, – но стоит заключить в рабство Хомика, и тю-тю – царем так и будет Иаков.
Ибо, ну не смешно ли, Зритель, припершийся в театр, да еще забесплатно, скорее всего, только по контрамарке, данной ему по доброте душевной каким-нибудь Высоцким:
– И то по пьянке, – и что:
– Нам его считать за Истину?
Он с похмелья называет Будапешт Бангладештом, – это, что, тоже правильно? – правильно я говорю.
У нас где живут поляки? – не в Сибири еще, надеюсь. А некоторые вот их туда уже и поселяют:
– На нейтральную полосу с Турцией, да и то:
– Может с Пакистаном, – ась?
И вот она, пошла морока:
– Человек ли здесь на самом деле главный, – или только так:
– Каэцца?
Но это сомнение искусственное, только для смеха в первых рядах перед президиумом, – если остальных так и не успели предупредить:
– Смеяться каждый раз. – Но некоторые могли не понять, с чего начинать считать:
– С первой раздачи бутербродов с колбасой твердого копчения и сыром, хорошим Голландским, – или и пиво тоже понимать, как:
– Смеяться подано!
Так что, да, врать можно – но исказить правду уже не удастся.
И вот это коронный, так как пока еще и единственный пример для меня из Ветхого Завета, что Новый Завет изменил и его. Пример – повторю – фантастический, когда прямо на глазах – ничего не меняя – происходит:
– Всё наоборот.
Достаточно только дать Человеку это право:
– Участвовать в соревнованиях жизни.
Неужели можно не дать?
Человек может жить вечно, но нельзя, или наоборот:
– Можно жить вечно, но именно потому, что запрещают жить вечно на Земле?
Хотя – возможно, вопрос задан и неправильно, как здесь говорят некоторые:
– Некорректно.
Удивительно, что такой простой вопрос, почему Иаков обыграл Исава, – а:
– Был глух, как нем!
И всё только потому, что продолжает в той или иной степени действовать установка Якова Кротова, – или его гостя – гостьи, – как сакральный гром и молния:
– Тогда не было гречки!
Тогда как это – Тогда-Могда – уже потеряло силу и именно из-за того, что Новый Завет повернул время в обратном направлении. И до такой степени потеряло, что и:
– Не было никогда наоборот.
Да-а.
Великолепно, конечно.
Как легко можно изменить смысл на противоположный стоит только выдать человеку вместо одной Скрижали Завета – Две.
Но многие приспособились: две – это только потому, что на одной – так сказать:
– Всё и на те: не уместилось!
Как и я спросил в церкви у раздатчицы свечей почти забесплатно:
– Почему рана в боку у Иисуса Христа изображается то справа, а у других почему-то, наоборот – слева?
Простой, даже очень простейший ответ:
– Вам это знать не надо, – ибо, где есть – там и нарисовано.
Вообще-то, я до сих пор не понимаю, почему так. Но чувствую, что смысл есть. Пора разобраться. Точно также, как Рождество празднуется в разных конфессиях в три разных дня – может и больше. Суть одна и та же:
– Мы видим мир, который подлинником не является.
Но, с другой стороны, можно это понимать и так, как только что было с Царством Исаака:
– Кому, – если сыновья оба?
Сам-то Исаак выполняет завет бога: первому, – но именно не встречному же, как приспешил Иаков со шкурой барана, – следовательно, и вопрос:
– Кто первый, кто второй? – кто родился, или кто угодил-ся.
Говорится, что бог и не очень-то любил Исава – первенца, но!
– Кто его сделал первым, если не бог, – без знака вопроса.
На словах не любил, а на деле сделал первым.
Вполне возможно противоречие между местом раны Иисуса Христа на картинах разных художников – в правом или в левом боку – связано с тем же противоречием:
– Кто первый Исав или Иаков – сыновья Исаака.
Также и в Повести Белкина Станционный Смотритель:
– Кто прав, кому должна принадлежать Персефона – Дуня – дочь Станционного Смотрителя Самсона Вырина – ему, – или:
– Пролетавшему тут Минскому – Белорусскому – богу Бэлу, – а сам Самсон Вырин – это:
– Зевс, – но, однако, на пенсии.
Это не одно и тоже, только количественно разное, но именно, отличаются, как Форма и Содержание.
Интересно, если удастся разобраться. Так-то, без вариантов:
– Обязательно и отличаются, как форма и содержание, но особенно великолепно это будет про раны Иисуса Христа, – ибо на вид:
– Какая разница?!
Да и Минский с СС – отличаются, да, но оба они:
– Боги.
p.s. – Более подробно в эссе Чужой Завет, которое еще не опубликовано.
Эффект Евангелия – 2 – Дуня Непромаха
Вторая часть расшифровки правого и левого, как формы и содержания
Две раны Иисуса Христа и Минский в Станционном Смотрителе А. С. Пушкина, как:
– Возвращение Блудного Сына.
Идет, как фрагмент из другой книги
Хотя, конечно, и мафия под Орденом ходит. Я – не могу записаться в Крестоносцы. Не могу, несмотря на то, что и не возьмут. Как не взяли того боксера из книги, которую мне дали, чтобы научился писать:
– Также.
Это всё равно, что научить галок ходить по земле: можно, но только чуть-чуть. Они:
– Уже и сами умеют так-то.
Хотя мистики хватает, чтобы вернуться домой, как видел и Кук:
– Несмотря на айвовое варенье Пеле-Вина – цинга жмет и жмет, что даже вообще не пропадает полностью никогда.
Ворона хотела меня спасти – по крайне мере, направить в сторону иную: выбежала из-за мусорного бака с раненым крылом – спасти?
– Как? – ибо именно надо всё бросить, съездить с ней – недалеко – в ветеринарную больницу, – а дальше:
– Домой-й!
Разве я знаю, где мой дом, если это уже Ленинский проспект, где – чуть-чуть сзади – я и работал на улице Вавилова, добывая знания – как оказалось теперь – для:
– Поездки За-рубеж.
Тем не менее, любая подсказка такая же: на вид невозможная для выполнения, – но это и значит, что изменить надо что-то не чуть-чуть, – а:
– Всё-таки разрешить, чтобы смогли послать в сторону иную.
А так получается всё наоборот, да, иду в обратную сторону, но абсолютно не понимаю:
– Зачем?!
Тем не менее, мир настолько изменился, что полной уверенности:
– Был и другой – нет.
И даже не в том смысле, что всё стало по-другому – скорей, так это всё и было – только теперь стало очевидно, – но всё равно:
– Мир вокруг – нереален.
Как мираж. Картонный аттракцион на неделю.
Ворона мне сделала предложение – как жаль, что отказался. Видимо, как Кук:
– Знал – вернуться назад уже никогда не удастся.
Но, скорее, все-таки наоборот:
– Это Англия – как сейчас Москва – оказалась иллюзией Марди Граса.
Не зря, не зря Хемингуэй ушел в дальнее плаванье по Островам Океана. Хотя не исключено, что и я сейчас делаю тоже самое:
– Только полную бессмыслицу.
Но!
Именно ей и занимались Апостолы в Евангелии: читали лекции тому, кто их не понимал. Ибо:
– Да, как же тебя понять, если ты ничего не говоришь?! – как расписался Крючков в ведомости о браке, не понимая, как может быть женат и на ней, и на танке – одновременно.
Вот, что только одно слово:
– Путь до Типперери находится в обратная сторона.
Хочется знать точно, – где? Но деление хлебов Иисусом Христом доказывает:
– Только личное решение устроит человека.
Он должен сам решить задачу Сфинкса. И дело не в правильном ответе, а в самом решении, которое требует участия Вечности, – а точнее:
– Бога, – в этом деле продвижения дальше по пустыне, где что-то всё-таки должно быть.
Где мой Цикл Кребса и все остальные теоретические процедуры?
Они здесь, почти раскрыты, но в таком заколдованном мире, что поверить в это можно только при:
– Желании! – так может быть?
Человеку, как противоположный приоритет выдано право:
– Не верить в очевидное!
Это, конечно, не загадка НФИ, – а что-то намного, намного большее.
И вопрос:
– У многих, или почти у всех не включена вторая скрижаль завета?
Великое Открытие – критерием величия которого оказывается сам Человек, – как:
– Наибольшая объективность.
Как ответил Бог Самому Себе:
– Хорошо!
Следовательно, приходите все, причащайтесь, – однако:
– Кто может.
Лекарство Бессмертия, – но не для всех.
И вот некоторые думают, что так не бывает. Хочется чего-то такого, объективного, чтобы можно было, да:
– Зарыть его в землю навсегда.
Поэтому нельзя думать, что оно – бессмертие – зарыто, как кольцо Средиземноморья – во глубине сибирских руд. И был только один человек, который хотел занять у меня три рубля до получки на бутыль барматы, который знал, что просто так никто не дает – предложил:
– Расскажи своё открытие.
И действительно, хороший парень, честно слушал все подробности, и оценил:
– Тебе есть чем жить. – Миша.
Не думаю, что смог взять его на вооружение, – ибо, кроме того, что оно и вообще не берется, а всегда держится на расстоянии, – как Поля от:
– Текста, – но вот что-то одно из них: поля или текст – уже должны быть априори в человеке, как то семя, которое падает не на дорогу, и не при дороге даже, а в сами кусты, где можно потом и обнаружить эти цветы:
– Необычайной красоты, – как спел Владимир Высоцкий.
Нейтральная полоса – это Переход Ферма, – можно сказать даже сам Яго Шекспира, а если думать, что Яго – это переход – то и бегал по нему, значит:
