Конец Света? – Пока нет. Часть Вторая
– Бога.
И тогда – значит – во дворе первосвященника было не то, что видно невооруженным глазом, – а:
– Намного больше, – отказываясь от Иисуса Христа, Петр совершал предательство, да, но предательство сознательное!
Не в том смысле, сознательное, что преодолел силой своей воли страх и смело высказал свое мнение, ибо и сказал, как раз наоборот:
– Я Его не знаю, – или:
– Я не знаю этого Человека! – но:
– Мир уже развернулся так, что слова эти зазвучали совсем по-другому, наоборот:
– Апостол Петр сделал то, в чем хотели обвинить Иисуса Христа:
– В предательстве веры, древней веры, – и такой силы, что и стрела в изменника должна лететь не просто так, а с неба, – как:
– Символа древнего закона.
И Петр – сам – не сам, но тем не менее три раза произнес:
– Я не знаю этого человека, – три раза, следовательно, предал, – тем самым:
– Переправив силы древнего небесного закона на себя, как на предателя веры.
И они полетели в него, а не в Иисуса Христа.
Петр в этом случае – повторю – действовал не один, а уже, как:
– Апостол, – человек общему Закону Нового Завета подчиняющийся – априори.
Он принял на себя стыд унижения ужасающей трусостью, но Иисус не был убит тут же во дворе первосвященника небесным огнем, как – хотя и бог, но пошедший против завета предков. Против Ветхого Завета. Но!
– По Шекспиру именно за него, за Новый Завет, включивший, однако, в себя:
– Ветхий.
Простым просто-напросто способом:
– Делением Ветхого завета на Две Части!
На Две Скрижали Завета.
Нового Завета, тем и отличающегося от Ветхого, что появился еще и Зрительный Зал, как полноправный участник пьесы Жизни, – а связал их:
– Сцену и Зрительный зал, Поля и Текст – Человек:
– ЧИТАТЕЛЬ.
– — – — – — – — – —
Нельзя сказать, что про Новый Завет никто ни вообще, ни в частности не мечтает, – если:
– Произведения Пушкина и Лермонтова именно об Этом.
Так-то, да, тишь да гладь, – но:
– Есть же люди, которые об Этом пишут и даже такие, кто сие изо-бретение:
– Читает!
Ибо:
– Книга – это и есть Новый Завет.
Несмотря на то, что даже у Стендаля в Жюльене Сореле, – ее:
– Пытаются выбить из рук человека разумностью богатого.
Белинский приводит фразу:
– Нет человека, который не имеет грехов, – но имеет в виду, что надо вооружиться еще большим обманом, если придут помочь избавиться от них.
Городничий же сразу вспоминает правду:
– Это уже так самим богом устроено. – Надо иметь в виду, что без:
– Книги от них избавиться не получится! – почему и говорится:
– Сами вы ничего не сможете сделать.
– — – — – — – — – —
Как мысли горькие к тебе придут
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти Женитьбу Фигаро.
Что значит:
– Все только об этом и думают, – и:
– Даже горько плачут, – хотя – мэй би – только в детстве.
С первого взгляда удивляет, что Гоголь сразу начал с того, что в России живут люди не просто – как, например, Лев Толстой верующие, – но верующие именно в Новый Завет. Что к Твоему приходу, Господи:
– ГОТОВЫ.
Как и Пушкин.
Проходят все проверки Хлестакова, ревизором именно являющегося.
– — – — – — – — – — —
Запрещено, следовательно, видеть ужасы в жизни, как их норму.
– — – — – — – — – —
Путь с богом – это Путь, как Двое на Пути в Эммаус, как у Пушкина в Воображаемом Разговоре с Александром 1 и Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана, – как, имеется в виду, показательные для образца весчи, – а так-то все произведения, и не только Повести Белкина и Капитанская Дочка, но Евгений Онегин – это, как у Вильяма Шекспира:
– Демонстрация Нового Завета, – чем он отличается от Ветхого.
– — – — – — – — – — —
Удивляет человечность, разумность мира по отношению к человеку в Книге, – имеется в виду, в Библии, и напрочь не хотят видеть ее в художественном произведении, в Ревизоре Гоголя. Белинский рассматривает взаимоотношения людей отнюдь не в романтическом, а именно и буквально:
– В рабском качестве.
– — – — – — – — – —
Белинский рассматривает только содержание пьесы, а то, что она еще и:
– Написана, – разницы не улавливает.
Вся Книга Войнича на дорогущей коже выполненная только о том и передает людям весть:
– Это НАПИСАНО. – А ее пытаются расшифровать по содержанию абракадабры текста.
Он потому и нечитабелен, что не в его содержании дело – абсолютно. Важен, как это и написал А. С. Пушкин:
– Узор надписи, – пусть и надгробной.
Но вот в том-то и дело, что неважно:
– На непонятном языке.
Хлестаков и оставил после себя:
– Мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.
Как оказалось.
Расшифровка в самом существовании ТЕКСТА. В Книге.
В существовании книги. Почему и логично:
– Сначала было СЛОВО.
То, что Городничий должен был раскаяться – это байки на завалинке. Разница:
– Нет Фона.
Всё действие, как Библии, Евангелия, так и любого художественного произведения, – происходит:
– На ФОНЕ:
– Бога.
– — – — – — – — – — —
Про Лотмана достаточно добавить, что для разглашения своих мыслей он пользуется:
– ОБРАЗОМ, – например, образом Дороги, – а это, как спел Владимир Высоцкий:
– Бандитизм, – по отношению к реальности.
– — – — – — – — – — —
Бог дал в руки христиан не просто меч – машину!
Энимгу, – по защите от искусительных замыслов противников.
– — – — – — – — – — —
– Ван Гог не просто нарисовал Подсолнухи, – а они живут именно на:
– Холсте.
Если же считать, как сейчас пропедалировал Белинский, что картон, на котором Ван Гог и Поль Гоген – так только средство, и к самой картине, расположенной на нем, не имеют прямого отношения, – то и не будет не только искусства – не будет ничего.
– — – — – — – — – — —
Весь смысл критики Евангелия – это отнять у Текста Поля. Что они так только бывают:
– Для заметок заместо уже устаревших узелков на память.
ПОЛЯ и ТЕКСТ – это конструкция, Энигма – МАШИНА.
Об этом именно рассказывает Код Войнича на дорогой коже дорогими очень красками исполненный:
– Евангелие – это Машина, как подарок Человеку Бога – сделанная в виде Двух Скрижалей Завета, – тех же именно Полей и Текста художественного произведения.
– — – — – — – — – — —
В кавычках у Белинского:
– Брак был назван спасителем Великою Тайною.
Великость здесь в том, что вяжется межу собой не-вяжущееся, – главное:
– Разное, а не одинаковое, – вяжется связью, которую мог знать из древних только Диофант, как связь отсутствующую, но реально имеющую место быть.
О чем и напомнил ему Пьер Ферма через две тысячи лет, записав на полях его книги Арифметика:
– Я нашел это доказательство, – Книга одна, записи в тексте – Диофанта – и на полях Ферма, – на вид ничего общего не имеют.
Ибо вяжет эти две записи:
– Разделить квадрат на два квадрата – Диофанта и Ферма, всего лишь приписавшего:
– Я это доказал! – что КНИГА – и есть объединитель Бога и:
– Человека.
Одно не видно без другого.
Белинский:
– Духу надо было явиться только духом, отвлеченно от слитного явления.
Или-или делит. Связь ЧЕРЕЗ другого – даже не просвечивается.
Белинский:
– Формы поэзии улетучивались в туманной мистике содержания.
Содержание отделилось от формы и стало выше ее.
Почему Шекспир и родился только для того, чтобы рассказать как раз об обратном тому, что говорит Белинский:
– Новый Завет – это другая форма, – именно:
– Форма реально существующего мира.
Кардинальная разница – повторю в том, что форма и содержание – это не как – в другом месте написал Белинский:
– Рука и кожа на ней, – вообще!
ТРЕТИЕ, – как спел Владимир Высоцкий, сама кровь человека, следовательно:
– На третие.
Такая вкусная, что льют ее и льют.
Объединение Формы и Содержания происходит другим, третьим, именно этим, заповеданным Хомиком.
– — – — – — – — – —
Священность Человека только в одном:
– Ему дана возможность быть на СВЯЗИ с Богом.
– — – — – — – — – —
Как и в разборках Печорина и Грушницкого ничего не удастся понять без участия в этом поединке:
– Третьего.
И когда названо его имя:
– Читатель, – тут уже, как говорится, хоть святых выноси.
Читатель замешан по замыслу художественного произведения в диалоги героев! Ибо только он может определить, о чем ведут речь Протей и Сильвия, – на вид:
– Только обливающая Протея грязью из помойного ведра, как делала жена Сократа, напутствуя его на очередную – как написано у Высоцкого:
– Как-то раз патриции собрались у Капитолия
Новостями поделиться и
Выпить малость алкоголю-я.
На самом деле можно увидеть это:
– На самом деле, если принять участие в пьесе, – как напутствие ансамбля Битлз своим слушателям:
– Сенкью, сенкью, сенкью вэри мач. – Сильвия благодарит Протея за Письмо, поняв, что не он поимел наглость объясняться ей в любви, а он – это и есть само:
– ПИСЬМО.
Такое же право и у Шута Короля Лира:
– Не он учит короля жизни, или, что еще хуже – зрителя, или читателя, – а:
– Они только и могут понять слова Шута, – как:
– Правильные-е! – ибо Шут делает не что иное, как:
– Делит монолог Лира – на:
– Диалог! – меняется само качество сказанного.
– — – — – — – — – — —
Сцена, как смерть, рождает Жизнь.
– — – — – — – —
Белинский – с двойственностью слов Фамусова, Скалозуба и Лизы – фактически отрыл тайну великую Отелло, – почему он:
– Убил Дездемону.
– — – — – — – —
В этом и дело, что человек может добраться к Богу только на машине.
И, действительно, непонятно, что надо делать, чтобы ничего не делать?
– Поля! – я предан вам душой!
Поэтому и есть Разность между Онегиным и Мной:
– Если он в Тексте, то я уж обязательно только на Полях, и наоборот.
Как в песне, следовательно:
– И не сойтись во веки нам.
Но только до тех пор, пока Белинский не заметил эту Разность по-другому:
– Часть слов Автора сиськи-миськи ворует Герой.
Еврей говорит Тарасу Бульбе:
– Я не говорю этого, чтобы он продал что, я сказал только, что он перешел к ним, – про Андрея.
Следовательно, еще неясно, что перешел на другую строну, или перешел для связи Двух Сторон.
Ай, да, Гоголь, ай, да, сукин сын!
Очень похожий на А. С. Пушкина.
Если Тарас Бульба не убил Андрея значит убил его, как Остап во время своего кровавого ответного похода на Польшу. И:
– Именно это и будет тем легендарным случаем, когда Каин убил благородного и кроткого Авеля.
– — – — – — – —
Непонятно только, зачем Тарасу Бульбе нужна война, – как, уже получается:
– Самоцель.
– — – — – — – — – —
Тарас Бульба делает фундаментальную ошибку. Он идет на войну, как на последнюю проверку Ветхого Завета:
– Как так в нем всё может быть, – так Новый Завет стоит впереди, как Стена Иерихонская:
– Невидимым. – Но:
– Уже ясно не только то, что будет, а и правильным.
И вот именно это Новый уже здесь, ждет своего старта, а Ветхого больше не будет – и зовет за него в бой, как на его последнюю проверку.
Допускается логическая ошибка. Ибо Ветхий Завет – это не Прошлое, а именно вечная проверка прошлого. И Тарас Бульба попадается на эту удочку. Но не просто так, именно из-за сложности подхода к Новому Завету:
– На вид в данной Тарасу Бульбе ситуации – как по поговорке Владимира Высоцкого:
– Ему и делать-то ничего не надо!
И это ничего не надо делать – означает:
– Один Человек – САМ – ничего и не сможет, – без:
– Бога.
Вот эта ограниченность своих прав, что надо делать только очевидное, а оно очень скучное, потому что такое маленькое, как только и всего лишь:
– НАСТОЯЩЕЕ, – неинтересно.
Правильно, да, но! Мы пока подождем, и отдадимся всей душой тому, что видим целиком и полностью. Деятельности очевидной. И это и есть:
– Война.
– — – — – — – —
В этом и дело, что человек может добраться к Богу только на машине.
– — – — – — – —
И, действительно, непонятно, что надо делать, чтобы ничего не делать?
– — – — – — – —
VI
Андрей пришел к своей возлюбленной в осажденную крепость, и:
– Казалось, как будто, – идут слова явной неточности.
И довольно часто – всегда! – Гоголь ведет этот чертополох взгляда только из одного измерения, – в принципе уже зная тайну Нового Завета:
– Как сие уже бывает, – но!
Не применяет ее в конкретике наблюдения действительности Словами.
Не хочет скрывать, откуда идет на эту осаду Нового Завета, как хочет испытать:
– Можно ли взять его с собой, как трофей завоеванный?
Возможно, уже понял, что Новый Завет – не берется ни коим образом, как новое внешнее:
– Он должен возникнуть в себе, – что важно:
– Как трава перед листом Ветхого Завета, – который никто и не просит, наконец, заткнуться, – а:
– Тока-тока – немного потесниться в своей доселе отдельной квартир-ке, – на вид:
– Очень похожей на весь мир, – но!
Мир, который уже только был, а вот именно здесь, за крепостной стеной у паночки – кончился.
Может ли быть следующий текст сравнением Ветхого Завета с Новым Заветом:
– Не такою воображал он ее видеть: это была не она, не та, которую он знал прежде; ничего не было в ней похожего на ту; но вдвое прекраснее и чудеснее была она теперь, чем прежде; тогда было в ней что-то неоконченное, недовершенное; теперь это было произведение, которому художник дал последний удар кисти.
Один Бог может вознаградить тебя, не мне слабой женщине…
Андрей готов отдать так много:
– У меня три хутора, половина табунов отцовских – мои, все, что принесла отцу мать моя, что даже от него скрывает она, – все мое! Нет ни у кого теперь из казаков наших такого оружия, как у меня: за одну рукоять моей сабли дают мне лучший табун и три тысячи овец. И от всего этого откажусь, кину, брошу, сожгу, затоплю, если только ты вымолвишь одно слово или хотя только шевельнешь своею тонкою бровью!
– — – — – — – — —
– Не слыхано на свете, не можно, не быть тому, – говорил Андрей, – чтобы красивейшая и лучшая из жен понесла такую горькую часть, когда она рождена на то, чтобы пред ней, как пред святыней, преклонилось все, что ни есть лучшего на свете. Нет, ты не умрешь.
Здесь предполагается, что Андрей – Ромео умрет первым, чтобы спасти Джульетту польского происхождения.
У Шекспира предполагается, что Джульетта умерла первой, но не на сто процентов, тем не менее.
Отчизна есть то, чего ищет душа наша, – Андрей. – Чистый Новый Завет. Что не означает отречения от Родины, как многие, может быть, думают, – а:
– Родина входит в Новый Завет, как входит в Него Ветхий.
Тем не менее, противники Нового Завета дадут именно это противопоставление.
– Ты моя отчизна! – говорит Андрей, – буквально:
– Отчизна моя – ты!
Именно эти же слова привел Пьер Ферма, как своё доказательство Великой теоремы о Связи Полей и Текста. Отчизна Текста, – его:
– Поля.Отчизна Героя – Автор.Идет:– Вырвет старый Тарас седой клок волос из своей чупрыны и проклянет и день и час, в который породил на позор себе такого сына. – Почти цитата из Короля Лира Шекспира про свою дочь Корделию, которая тоже нашла себе:
– Другого Любимого, – кроме отца своего.
Можно трахаться – практически – с кем угодно даже жениться и замуж выходить, – но!
Только не с любимым, – ибо:
– Как любить двоих – неизвестно же ж.
И, видимо, это логично, но! Никто еще не знает к этому времени возможностей Нового Завета! Когда можно любить не только Текст, но и, – как распространил А. С. Пушкина по всему свету:
– Поля! – я предан вам душой!
Поэтому и есть Разность между Онегиным и Мной:
– Если он в Тексте, то я уж обязательно только на Полях, и наоборот.
Как в песне, следовательно:
– И не сойтись во веки нам.
Но только до тех пор, пока Белинский не заметил эту Разность по-другому:
– Часть слов Автора сиськи-миськи ворует Герой.
В интерпретации Виссариона Белинского:
– Это может быть не только Фамусов и Скалозуб, пропагандирующие идеологию Чацкого, но и женщина! Лиза, служанка кого его, – так сказать:
– Самого Молчалина.
По сути дела, нет ничего особливого по сравнению с паритетами и раритетами древних богов:
– Когда дочь и жена – отличаются даже неизвестно чем.
Как и у Пушкина в Станционном Смотрителе:
– Любит грешник Зевс – Самсон Вырин – диктатор почтовой станции только, потому что на пенсии уже – свою дочь, – как – получается:
– Жену свою, – иначе и нет никакого смысла преследовать нового бога, залезшего на его бывший трон – Бела – как жениха, а просто-таки такого же, как он разгильдяя, берущего себе лично всё лучшее.
VII
Еврей говорит Тарасу Бульбе:
– Я не говорю этого, чтобы он продал что, я сказал только, что он перешел к ним, – про Андрея.
Следовательно, еще неясно, что перешел на другую строну, или перешел для связи Двух Сторон.
Жид, жемчугом торговавший в крепости на воеводином дворе, где был Андрей:
– За что его убивать? он перешел по доброй воле. Чем человек виноват: там ему лучше, туда и перешел.
Жид об Андрее, находящемся в крепости:
– Он сказал, прежде кивнул пальцем, а потом уже сказал:
– Янкель!
А я:
– Пан Андрий! – говорю.
– Янкель, скажи отцу, скажи брату, скажи казакам, скажи запорожцам, скажи всем, что отец – теперь не отец мне, брат, – не брат, товарищ – не товарищ, и что я с ними буду биться со всеми, со всеми буду биться!
– Врешь, чертов Иуда! – закричал, вышед из себя Тарас, – врешь, собака! Ты и Христа распял, проклятый Богом человек! Я тебя убью, сатана! Утекай отсюда, не то тут же тебе и смерть! – И, сказавши это, Тарас выхватил свою саблю.
Вот так сказать прямо, что Андрей имел в виду:
– Биться, а не убивать, – что значит, сражение – это контакт двух разных сторон, а не наоборот:
– Уничтожение.
Нельзя в том смысле, что нельзя в одну строку сделать это:
– Не убивать друг друга выйти, – а:
– Контачить!
Ибо по Ветхому Завету неизбежно идет сражение, кто кого перебьет больше. Победа Контактом – Двух Скрижалей Завета – возможна только, как:
– Мысли на лестнице! – вторым заходов в эту же самую реку! – Что и встало огромным препятствием к пониманию Нового Завета – так сказать:
– Простыми просто-напросто тружениками пера, – пишущим, как обычно, только одно Содержание, и даже не подразумевая его Формы.
Как и смеялся – за живот почти держался – Анатолий Стреляный, сам с Украины, про это дело, что:
– Знаете ли многие могут выдумывать правду только мысля и страдая на этой самой:
– Лестнице.
И действительно, толку мало, если эти победы на Лестнице не будут связаны с:
– Ни бэ, ни мэ, ни кука-реку, – еще в приемной князя Потемкина, на выдумки чужих подписей гораздого:
– Куро-ч-Кин, Куро-ч-Кин, Кро-ч-Кин, – ибо понять, что это и был на самом деле великий князе Потемкин, – можно только в уже образовавшемся Новом Завете.
Попросту говоря:
– Прошлое правится будущим.
А:
– Многие – если почти не все – приняли эту балладу за мечту только, – к истине отношения не имеющей абсолютно.
Гоголь:
– Знал, что второй заход – вместе с первым – победят.
Возражение объединяется с утверждением. Вся проблема в том:
– Как это может быть, чтобы они объединились, не объединяясь? – если Такого еще никто никогда не видел.
Но в том-то и дело, что объединение идет с будущим, а возражение – это объединение тавтологией, сравнением с уже известным.
Люди часто мечтают, что надо было не так поступить, а лучше:
– Эдак! – но в том-то и дело, что и Эдак – не поможет!
Обе части вертятся у Человек не только на языке, но и в уме многократно мечтают, – а:
– Так и оставить их вместе, догадался только Ромео пока что у Шекспира, и вот Гоголь явно норовит тоже:
– Прославиться.
Грибоедов уже сделал своё дело, как Горе от Ума, но Белинский оказался не в состоянии одобрить, – ибо, как:
– Новый Завет и у нас, где дураков намного меньше, чем умных?! – Всё равно не получится.
Действительно, какое великое, прекрасное добротой и умом к Человеку создание:
– Новый Завет, – бубнящему одно и то же Хомику:
– Не так надо было сделать, а эдак, – что остается только научиться оставлять их вместе.
Но это не просто, разделить самого себя, как заметил Белинский:
– Накуролесил Грибоедов в Горе от Ума, вложив в уста, еще не замершие Фамусова и Скалозуба также и мечту идею Чацкого, что, мол, тут тоже был, мед-пиво пил, – а:
– Это уже не вырубить топором.
И то, и другое – посчитал Белинский – несовместно. А то, что эти части не надо совмещать:
– Не догадался.
Кстати здесь надо заметить про Отелло и Яго Шекспира в пьесе Отелло, что Третий был всё-таки не Яго, а Кассио, возлюбленный Бьянки. Дело могло обстоять следующим образом – имеется в виду дело возбуждения ревности у Отелло за трахтенберг с кем-то еще его Дездемоны. Ибо Отелло мог не поверить самому себе, что трахал ее с еще большим:
– Чем обычно, – удовольствием, когда понял, что через него иногда стрекочет импульсными искрами какой-то хрен собачий – лейтенант-ик – Кассио.
Как говорят обычно в старых кино:
– Это иму тока кажется! – на самом деле, конечно, ничего между ними – Кассио и Дездемоной не было. И вдруг – как-то – видит из окна, возможно, как это сейчас бывает – третьего этажа, откуда хорошо видно всё, что куётся на самой Земле – этот хрен собачий Кассио, догоняет вашу – ни шатко, ни валко – вышагивающую Дезу, со сложенными сзади лапками, – и:
– Цап! ее за пальчик, – пожимает его даже больно.
Так-то можно, конечно, ее поругать, как припрется из магазина опять домой, но если прицепить сюда – нет, вот как раз не пересуды по этому поводу уже идущие, а своё личное наблюдение:
– Абсолютной истине подобное, что трахал ее намедни с мелькающими, но всё равно то и дело, или пусть, довольно часто даже:
– На переменки с этим сукиным сыном, – хотя и не с лейтенантом, как у Шекспира, но всё равно с вами в одной школе рабочей молодежи учащегося, хотя и одним классом ниже:
– Вы в последнем, – он еще только на один ниже.
Картина Репина! Вот она собственной персоной – сошлись, наконец, два конца 54-километрового коллайдера – объединившиеся два в одном, – как:
– Истина.
Значит, сам был свидетель тому, как этот идиот ее трахал.
Но вот для того, чтобы в душе человека так много отозвалось нужен обязательно Третий, – хотя и:
– Абсолютно невидимый до сир пор советскими – и даже родившимися еще до советской власти – литературоведами:
– Яго в роли вечного – нет, на этот раз, не жида – а обычного Зрителя!
Он, только он, может увидеть то, что увидел Отелло, – себя со стороны, в роли Кассио. Пусть и только попеременным, хотя и не только русским шагом.
Зритель, следовательно, это не пассивный только наблюдатель того, что уже накрутил Вилли Шекспи в своих пророчествах, – а – что, собственно, и запретила совецка наша власть в 17-м году:
– Я Необходимый участник спектакля, происходящего тутоди.
И именно за эту необходимость Отелло убил Дездемону:
– Ее будут трахать все Зрители по закону местного делопроизводства, – почему, собственно, Данте, ведомый Вергилием и был счастлив, увидев свою Беатриче только в лунном сиянии потустороннего мира:
– Этому козлу – зрителю – до нее уже не добраться.
Самое главное в этой Картинке, что она:
– Непредставима, – нельзя рассчитаться на первый, второй, третий, кто внизу, кто еще только карабкается на эту заветную сцену жизни, как царь Агриппа по настойчивому совету Апостола Павла, а кто уже скачет на Ней, как на ко всему привычной лошади, ибо эта расстановка затрагивает и самого Хомика, – что значит часть взаимодействия происходит не только при всех, как на сцене, а:
– В Нём.
Фантастика, но, скорее всего, так и есть, говорит муж своей жене:
– Только скажи, что ты Шуге, Сахарок, Мэрилин Монро, – и:
