С радостью и любовью каждый день. Эссе. Часть вторая

© Владимир Буров, 2019

ISBN 978-5-0050-1374-3 (т. 2)

ISBN 978-5-0050-1375-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Очень странно вчера играла в полуфинале Уимблдона с младшей Вильямс Конти – как будто только пришла обучаться большому теннису, и еще не решила:

– Могу ли? – Почти никогда не попадала в корт после подачи Вильямс.

Как будто:

– Ее заколдовали, напустили чары. – А почему этого не может быть, в диких, так сказать, селения Африки, откуда эти дети великанки приехали в Америку.

Похоже на колдовство.

Мало, значит, опережать все лаборатории в гонке изобретения новых стимуляторов-доппингов, чтобы играть, авось и, до 60 лет, включительно, а и:

– Колдовать приходится, дорохгие ребята, чтобы держать всю оставшуюся жизнь в своих собственных руках все Турниры Большого Шлема.

Во как. А мы думали, что все думают, что мы так и живем до сих пор в:

– Пионерлагере, – где максимум что можно – это плевать из трубочек во время обеда.

Нет, оказывается, в серьезных делах, как во время жертвоприношения в Апокалипсисе Мела Гибсона, не обойтись, как и без затмения солнца – тоже.

Кто кого обыграет во время его затмения?

Честные вряд ли. Так, может, оно уже наступило давно, а мы, как обычно:

– И не заметили.

– — – — – — – — – — —

Радио Свобода – 20 лет назад на этой неделе – Анатолий Стреляный

Частенько ошибается, можно сказать, что всегда, как только начинает делать умозаключения вместо простого приведения фактов из советского прошлого. Сейчас:

– В советской России многие чувствовали себя уютно, как Лев Рубинштейн сейчас обрадовался тому, что раньше мог съесть соси-ску за 20 копеек, а не рыться, как бомжи в Америке в помойке.

Рубинштейн, как еврей мог, конечно, думать и так, как он думает по той простой причине, что привык настолько скрывать правду даже от самого себя, как все евреи, что и это правда. Но ложь Анатолия Стреляного стопроцентная, а именно:

– НИКТО в советской России не чувствовал себя уютно, и более того, даже не мечтал об этом, ибо и мечтать о собственности было запрещено МОРАЛЬЮ.

Жить плохо – вот что хорошо – был девиз, который давно, видимо, забыл Анатолий Стреляный. Уют не мог найти в душе человека места. Просто люди очень хотели:

– Бежать куда глаза глядят – вот и весь уют.

Хоть моряком на Дальний Восток, чтобы рыбу чистить прямо на борту. Разве это уют, если даже неизвестно точно, что сие значит, а только и был смысл в том, что там не сто рублей в месяц платят, а:

– Пятьсот. – Об уюте не только ни бельмеса, ни гу-гу, но и просто:

– Катехгорически против, – ибо:

– Старость меня дома не застанет – я в дороге, я в пути.

Миф – это фильм Весна На Заречной Улице и Высота.

Как-то случайно почти заглянул в книгу известной, чуть ли не легендарной Ольги Берггольц. Вот он, описываемый ей, как и всеми остальными уют:

– Меня схватили и обняли в таежном лесу, как будто это был медведь весь в каплях воды, и только что выбравшийся из заплыва по местному морю-окиану. – И при этом жалеет оставленного в Москве мучиться бывшего, уже можно сказать, мужа:

– Он там с диванами и шторами мучается от пыли и не только пыли половиков, штор и диванов, но и стонет и плачет от:

– У-ю-т-а.

Мало? И это еще в вольном, на память переводе книжки, которую видел, когда лежал в больнице в виде для всех еще лечащихся, а задохнувшихся от жизни в цивилизации. Челюсть тогда отвисла на некоторое время. Хотя и взял эту книжку посмотреть именно потому, что слышал про эту Ольгу Берггольц, которую поминала добрым словом мая бабушка:

– Не особо она за народ-то, а скорее наоборот:

– Катехгоричеси против него.

Но тут не против, а ужас инопланетного нашествия на землян для полного превращения их, если не в навозные кучи, то, как минимум в муравьиные. Да и то не скажешь, что муравьи глупее паровоза.

Игорь Яковенко – другой, не журналист, а историк:

– Миф всеобщего равенства. – Говорит о разных для разных номенклатур разных форм отдыха.

– — – — – — – — – — – —

Вечером, опять Анатолий Стреляный – Россия, вчера, сегодня, завтра

Говорят, что Советский Человек – это особый человек. И это опять ошибка, ибо опять говорит Игорь Яковенко с позиции, нет, не историка, а именно:

– Советского историка, предполагающего на все сто процентов, что факты не меняются.

Но как они могут не меняться, если все знают, что эти факты – Выдуманные. Сейчас было сказано, что Западные люди не понимали:

– Как это может быть, чтобы говорили о всеобщем равенстве и братстве, а убивали людей и кушали, и отдыхали в совершенно разных санаториях и столовых.

Говорят так, как будто – и именно для того и говорят так – Западный Человек – это робот, и не сможет понять, что можно говорить одно, а делать наоборот, совсем другое.

Говорят, тогда как по всем – именно и буквально Всем Западным фильмам видно:

– Советский человек – это монстр вранья и коварства, человек, выставляющий эти фильмы частным мнением какого-то одного западного ревизиониста.

Что и значит, науки истории здесь нет.

Именно по словам:

– Всё общее, все равны, все живут одинаково, – и сразу видно – это люди, но идут они нахрапом. А тут историк:

– Никто не понимал. – Но на самом деле не понимать мог только тот, кому запрещено понимать. А именно, этому самому:

– Свободному Советскому Человеку.

Старший Капица не зря успокаивал себя:

– История – это не наука, – ибо смотреть и слушать для ученого, физика, такие речи тошно. Как будто эти историки, действительно, не люди, а так сбежавшие с капустной плантации гусеницы.

Женщина историк говорит, по анкетным данным советскими считали себя только крестьяне, рабочие – нет. Вопреки, говорят, идеологии.

Сомневаюсь, думаю, наоборот. Хотя на словах это и возможно, деревенские могут считать себе более моральными, более советскими. Но рабочие, которые не собираются соблюдать никакие установки, написанные сзади ученической тетради, тем не менее:

– Вынуждены были быть за советскую власть, так – как и резюмировано – не имели ничего, кроме своих цепей.

Не хочется быть бедным, но и даже мечтать о богатстве невозможно.

Учебные историки не просто так придумывают несоответствия, найденные в своих исследованиях, с установками идеологии. Например, вот сейчас:

– Деревенские больше за советскую власть, чем рабочие. – Ибо все они, деревенские против, а как-то надо вытащить их из этого говна на свет божий, и придумали за защиты докторской:

– Скажет же ж деревенским:

– И вы, друзья хорошие, первые, моно скать, советские луды.

Сейчас опять говорят липу:

– Смотрите, сколько людей голосуют за коммунистическую партию-ю! – А ведь знают, что она совершила много преступлений. – Но!

Но никто и не голосует за коммунистов, и никогда не голосовал, ибо иначе была бы сразу и давно объявлена демократия:

– Кто как хочет – так и пишет. – Однако пока еще никто не отменял Диктатуру Пролетариата.

Поэтому, да, все за коммунистов, но только строем, институтом, заводом, фабрикой, под руководством этих же самых коммунистов.

Ложь идет неприкрытая. Потому что это логично:

– Диктатура.

Диктатура, при которой логично называть всё Демократией, ей это, как говорится:

– Кому-то надо.

Подтверждается не только то, что здесь нет гуманитарной науки, но и нет таких людей, ее носителей. Их сразу отфильтровывают, еще при поступлении в Туда, где из их делают дальше настаящих:

– Пропагандистов и агитаторов.

Кто разрешит в диссертации – пусть и докторской – реальное исследование, кто больше за советскую власть рабочие или крестьяне, никто. Только по установке сверху, не меняющей общенародной пропаганды, что рабочие – это первые по самой своей сути революционеры, можно для служебного пользования, как мнение:

– Одной передовой доярки или тракториста, – написать в диссертации:

– Оне тоже чё-то такое кумекают, что любят власть-то нашу советскую больше всего на свете.

Только на каком?

Надо, надо доказать и крестьянским детям, что они на самом деле уже крепостные, советские. Да так, чтобы радовались:

– Ими занимаются ученые леди в университетах.

Но История в университетах – это не история, а сознательная ДЭЗА. Как и было недавно провозглашено:

– Никто же ж всё равно не знает, как Это Было!

Поэтому история – это то же самое, что пропаганда, пропаганда о том, как лучше. Как лучше не только думать, но и:

– Делать-ь!

И у этого Делать есть логика. Логика противостояния Разуму.

– — – — – — – — – — – —

Далее.

– — – — – — – — – — – —

июль

15.07.17

Радио Свобода – Передача Игоря Померанцева Поверх барьеров за 30.06.17

Как глубоко зарыта собака, или

Они оба могут-т

Иван Толстой в Господине из Сан-Франциско, как говорится:

– Опять ничего не понял. – К сожалению.

Тут хоть Бунин, хоть какой другой лауреат Нобелевской Премии будет тесать колы на головах, а все равно:

– Теории Относительности не существует, так как мы ее не видим в реальности.

Печальной реальности, переводимой Запад, как это делает переводчик Голышев:

– Да со скрежетом зубовным.

Первый раз я уже написал Эссе по этому поводу Ивана Толстого, что он тоже опять:

– Хватался за голову: как это русские писатели ни хрена не понимают Запада?! Можно только удивляться.

И хотя вопрос, точнее, ответ непростой, и до такой степени, что я так и не смог разобрать свои пять страниц, исписанных в прямом эфире этой передачи И. Толстого о Господине из Сан-Франциско. Случайно прочитал в другом своем Эссе, что ответ простой, и уже не захотел больше разбирать свою скоропись-каракули прямого эфира, и это была фраза из Эссе:

– Ты – Достоевский, – что то, что очень просит, как Манну Небесную Иван Толстой заодно с группировкой А. Гениса, как-то:

– Марина Ефимова, Владимир Морозов, Виктор Голышев и другие в виде Сол. Волк., любителя любителей классической музыки, особливо в период России, называемый Гулаг – ей не является!

По той простой причине, что и то, что они называют Подлинником – не подлинник, а тоже Перевод.

Понять это им не удается, свои пять страниц для этого понимания изрешеченные, я, к сожалению, понять не могу. Долго мучиться их расшифровывать – тоже. Поэтому вот она фраза из Эссе Ты – Достоевский:

– Не в правде дело, а в радости! – Что значит, как сказано в Библии:

– Вы видите правду только в отдаче 1-го таланта, когда требуете от Бунина ПОХОЖЕСТИ его запада, на Запад, где вы живете.

Даже вот просто так:

– На кой хрен это нужно?

Для того, чтобы люди знали, куда бежать? Для чего это надо, если в Евангелии сказано, что отдать взятый с натуры талант бесполезно – все равно это будет пропасть лжи. А надо, как написано, давать еще один, свой, и так далее, вплоть, как рассказано:

– До пяти талантов.

Конечно, повторять этот, один и то же аргумент толку мало, но уже наткнулся на него. И могу только добавить, что в той скорописи я разобрал главную мысль:

– Понимание рассказа Бунина Господин из Сан-Франциско – это тоже самое, что сделать перевод не на оценку, не для заработка в журнале, для обучения подрастающей молодежи очередному вранью, а именно:

– Для себя, – ибо:

– Зачем врать себе-то, ась?

Перевод должен существовать не сам по себе, как учебный муляж, который можно показывать детям на экскурсии, а перевод – это только часть того, что переведено, часть того, что увидено, ибо всегда надо иметь в виду, что существует и вторая часть перевода, а именно:

– Хомо Сапиенс, – который, к радости или к печали, но тоже:

– Соображает.

Теория Относительности – это не обгон одного паровоза относительно другого, а:

– Участие Человека в описываемом Событии.

В скрежете зубовном Голышева – нет человека, а есть только маскарад пропаганды. Пропаганды атеизма.

Повторяю, наука без веры в бога – это только учебник.

И вот истины для народонаселения России выдаются именно с позиции учебника, как будто здесь живут роботы. Они не поймут, зачем Бунин писал предложения по полстраницы. А именно для того, чтобы разрушить образ Запада, начинающийся создаваться в голове читателя, объясняя ему, а ну-ка, мил херц:

– Попробуй связать в своей головешке начало, первую треть и вторую четверть заодно с концом этого предложения! Ась? Не получилось? Так какого хрена ты потом рассказываешь, что было не похоже?

На что, спрашивается, не похоже?

Как будто никто из вас не раскрывал рта уперевшись лбом в картины Ван Гога именно с мыслью:

– Почему они не похожи даже цветом на существующую сиськи-миськи заповеданную реальность?

Картинам уже никто особо не удивляется, а почему же сегодня рассказ Бунина Господин из Сан-Франциско воспринимается, как:

– Они абсолютно не видели Запада. – Тогда как в рассказе, собственно, и рассказано:

– Я забил на вашу похожесть полностью и навсегда.

Можно сказать, в этом рассказе Бунин и занимается только тем, что сражается с Призраками Социалистической Реальности. Вплоть, как уже было сказано:

– До бесконечной длины предложения. – Но главное он ведет разговор не о том, что хоть кто-то хотел бы услышать.

Тем не менее, люди с присущим им идолопоклонством собирают разбитые автором черепки голов, катящиеся с пирамиды Майя, и:

– Доводят их до ума своим Образным сознанием.

А Бунин только и говорит, что всей этой хренопасии в виде эволюции обезьяны до человека в образа в башке:

– Никогда не было.

Откуда тогда дровишки? Ответ:

– Придумали злые завоеватели.

Так вот порабощенное сознание ребята с Радио Свобода выдают за истину понимания, в частности Запада.

Американцы долбят, долбят:

– Ну если ни хрена не понимаете, на-те вам, детки, Троя!

А детки даже завыли:

– Нэ похозе, дядя!

Одно вланьё!

И не хотят понимать детки-котлетки, что непохоже, да, но непохоже на учебник, как снег непохож на вату.

Требование похожести перевода на первоисточник – это требование похожести снега на вату, ибо и первоисточник – это тоже Перевод.

Именно совмещение первоисточника и его перевода дает возможность найти реальный Подлинник, который оказывается:

– Двойным!

Это не Восток и не Запад, не существующие сами по себе, а:

– Запад в роли Востока, и Восток в роли Запада. – Как объяснил для всех почти непонятно Александр Сергеевич Пушкин в Воображаемом Разговоре с Александром 1 и в тексте:

– Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана, – где в ответе на письмо одного, другой отвечает не монологом, а:

– Диалогом их обоих, и того, кто прислал письмо – Макферсон – и того, кто пишет ответ – Джонсон.

Предложение начинает Джонсон, а продолжает – это же самое предложение – Макферсон.

Деление мира проходит по самому предмету, как это и рассказал в физике Лев Ландау:

– Плоскость симметрии проходит по самому позитрону.

А у Пушкина по самому Человеку. Поэтому нельзя делить первоисточник и его перевод, как ты да я, да мы с тобой, а это, как критик Джонсон и мистификатор Макферсон – части одного произведения, состоящего из:

– Господина из Сан-Франциско и из его Читателя.

Или из Запада и человека, переводящего Запад.

Это не две разные единицы измерения, а одна, состоящая из двух частей. Поэтому нельзя сказать:

– Вот вам Запад, а вот его перевод Буниным Господин из Сан-Франциско. – Их нельзя противопоставить, как нельзя противопоставить Джонсона Макферсону, ибо это и есть:

– А. С. Пушкин.

Как в Воображаемом Разговоре с Александром 1 нельзя противопоставить Царя и Пушкина.

Но многие всё равно будут настаивать, что да, в теории можно считать, что Пушкин рассматривает Царя в роли Пушкина, и Пушкина в роли Царя, но на самом-то деле такой хренопасии не бывает. На это можно ответить, что, да, вопрос, конечно, интересный, ибо не зря на нем одном основана вся Библия, тем не менее, человек Читающий ТЕКСТЫ, а также человек, пишущий их, должны принимать во внимание очевидное:

– Мы-то сейчас смотрим не хоккей на траве, не хоккей на льду и даже не имеем в виду игру в городки, а рассматриваем именно:

– ТЕКСТ

А по Тексту очевидно, что нет никакого Царя, нет даже Пушкина очевидным образом, а есть именно только Царь в роли Пушкина и Пушкин в роли Царя, ибо так и написано сразу:

– Когда б я был царь.

Сам Пушкин здесь тоже есть, как Сам-Третей, как Черный Человек. Черный – значит, невооруженным глазом невидимый. Но он и есть Та Часть, которая связывает Господина из Сан-Франциско со своей главной половиной, не с Западом, а именно с Читателем. Ему он передает свой Полу Такт.

Сейчас найду что-нибудь еще из тех пяти первых страниц скорописи.

Собственно, понять то, что я говорю просто, было бы желание. Ибо не понимает только тот, кто и принципиально понимать этого не хочет. Фарисейство настолько напугало людей, что верить самим себе они отказываются.

Это Эссе в скорописи называется:

– Как глубоко зарыта собака.

Начинается:

– Как обычно считают Прошлое глупее паровоза. А уж людей Там, в прошлом, – тем не менее:

– Еще больше.

Дальше разбирать не буду, а вот сказано про стандартный трафарет мышления, кстати недавно заповеданный прямо из телевизора:

– Никто не может проверить:

– Как это было.

И вот, кто говорит, что Бунин и иже с ним так и не увидели Запада, думают точно также – так получается – как хомо недавно заповедавший – запатентовавший сей постулат видимости непознаваемого мира.

А как только что рассказал Пушкин, именно можно увидеть:

– Как Это Было. – По уже приведенной причине, что и первоисточник – это не подлинник, а то самое вранье, о котором сказано в Библии, что:

– Дьявол перевирает, как слова людей о Боге – так и наоборот, Слова Бога, идущие к людям. – Но в том-то и дело, что способ расшифровки Правды существует, и это, как рассказал Пушкин, именно:

– ТЕКСТ

Мы видим одно письмо, как письмо Джонсона в ответ на письмо Макферсона, а на самом деле – это оба этих письма, что значит, в случае Господина из Сан-Франциско:

– Это не рассказ о Западе, который сам не является подлинником, а Запад – Подлинник, что значит:

– Разговор Востока с Западом. – Ибо иначе не может быть по определению:

– Запад – этот позитура, которая описывается, а Восток – этот тот, Господин из Сан-Франциско, которые его пишет – Бунин.

Просто Запад, без Эйнштейновского Наблюдателя – это не настоящий Запад, а только учебник по его засланным казачкам.

Просто Царь, просто Запад – не являются реальностью. Но говорят:

– Вот же он! – Как в кине:

– Вот она, вот она, прямо здесь намотана.

Можно не заморачиваться, доказывая, что и вся Жизнь – это Рассказ о Жизни, а просто для людей ученых должно быть ясно, ибо очевидно, что фундамент, на котором они строят свои мысли и измышления – всё равно это:

– ТЕКСТ. – Он и есть для них реальная Реальность.

А в тексте, как показал Пушкин на Воображаемом Разговоре с Александром 1 и на Макферсоне – имеется в виду, показал впрямую, а так-то все его – Пушкина – произведения написаны точно так же – ВСЕГДА реальным будет Царь в роли Пушкина, и Пушкин в роли Царя, или как распространил по всему миру Копьем Потрясающий, а точнее, В Трубу Свивающийся, что значит: в Переход Между Полями и Текстом Превращающийся:

– Весь мир сиэте, а люди в нем не просто хомо сапиенсы, вооруженные луками и стрелами, а:

– А-К-Т-Е-Р-Р-Ы-Ы!

Дальше разбирать рукопись неохота, приведу только последнюю сентенцию, вытащенную как-то на свет божий Анатолием Стреляным по поводу того, что не все умеют стрелять по-македонски, и, следовательно, по его мнению, Ленин точно не умел:

– Стрелять по-Македонски, – что это только:

– Мысли на Лестнице, – как говорится, человека грохнули, а он сомневается, что вот, мол, а если бы я:

– Умел стрелять по-Македонски, – им бы ужо было.

И точно такие же рассуждения Марины Ефимовой в передаче Александра Гениса по поводу того, что Альфред Хичкок не знал жизни, в частности потому, что Секретный Агент рассказывает простому лифтеру о своих планах, так скать, на будущее.

В обеих случаях ведущие РС забывают открытие Вильяма Шекспира, а именно:

– Актеры – это тоже люди. – И, следовательно, не Секретный Агент рассказывает тайны Мадридского Двора лифтеру, а это разговор двух актером в перерыве между съемками, которые был тоже снят, так как по Шекспиру именно:

– ВЕСЬ мир театр, – а не только его сцена, но и кулисы и партер, где как пояснил и А. С. Пушкин тоже:

– Всё – и в том числе Жизнь – кипит.

Поэтому. Сейчас запишу, что там написано в тетради:

– Пока на Радио Свобода будут смеяться над Мыслями на Лестнице – толку от их перевода Запада на язык родных берез не будет.

И P.S. – Господин из Сан-Франциско – это именно потому Подлинник, что это:

– Мысли на Лестнице. – А также:

– Стрельба по-Македонски того, кто, кажется на первый взгляд, способен только танцевать в балете, как Нуриев.

И получается, как говорил актер Георгий Бурков:

– Они оба могут-т.

И да:

– Цель не в похожести изображения прошлого, а в его существовании.

В существовании сегодня.

– — – — – — – — – — – —

Можно ли прийти к выводу, что евреи завоевали Россию? И получается, что, да:

– Дело было.

Так-то бы ничего страшного, но возникает вопрос:

– Если на лицо узасные, то добрые ли внутри?

А если добрые, то почему у нас до сих пор рабство не сокращено согласно штатного расписания, что вот теперь:

– Всё по-честному?

Почему-то кажется, делается всё наоборот, но соответственно тому, чему очень сопротивлялся Моисей у горы Синай. Ибо:

– Нам-то надо ли опять в Пустыню?

– — – — – — – — – — —

16.07.17

Радио Свобода – С Христианской точки зрения

Яков Кротов говорит:

– Мы живем дольше, чем сто лет назад благодаря не религиозному прогрессу, а благодаря научному прогрессу. – Думаю, это ошибка.

Наука – это только средство. Человек живет дольше, благодаря Богу, т.к. за короткую жизнь – как понял Бог – ни хрена не может поверить в Него.

Поэтому дольше жить – это прогресс Веры.

Далее, Яков Кротов говорит, что Вера уменьшится при совершении греха. Скорее всего, да, но:

– Вряд ли. – Ибо, конкретно, что произойдет?

В Библии, в Евангелии есть места, где люди падали:

– Перед Ним ниц лицом. – А это как раз значит, что они каялись в грехе, признавали его, и прямым указанием для них было, что:

– Они не могли согнуть спину перед Богом – она стоял, как кол. – И получается, что они не только потеряли Веру, т.к. не могли согнуться, но и увидели ее тем же самым способом, ибо Бог показывал согрешившим людям, что Он:

– Все равно с ними.

Как Он советовал одному святому, кажется, или просто человеку, очень верившему в Бога, не отрезать свой член, мол:

– И так Я буду всё равно с тобой. – И вот этот человек не понял, что хотя Бог и не дает ему согнуть спину перед Ним с Верой, но всё равно всегда был рядом. А без члена и Жизнь кончилась, и Вера Земная.

Была еще какая-то заморочка, сейчас попробую найти.

Пока говорят, о любовнице, зачем она нужна, и отвечают, что:

– Чувства, значит, к жене начали затухать. – Но! Скорее, наоборот:

– Чувства к жене так и не появились, несмотря на то, что считается:

– Должны были возникнуть. – Чувства, да, были, но, увы, не те, что иногда можно найти у любовницы. Человек после свадьбы всё равно остался:

– Стесняющимся жены.

А! вот:

– Царствие Моё не от мира сего. – И собеседник Якова Кротова?, который знал иногда, что попадет мячом в кольцо, что говорит о реальной способности предвидения, имеет в виду, что Бог не может воздействовать на Земные события. – Но!

Но в том-то и дело, что Он только этим и занимается! Только в другой перспективе, в перспективе тоже Реальности, но только:

– Нетленной. – Например, Бог мог бы осчастливить бедного Владимира в Метели Пушкина, внушив родителям Марьи Гавриловны, что:

– Главное, дорогие папа и мама, был бы человек хороший – что они и поняли потом – но это был бы совсем не тот суп с котом, который варит на Земле Бог. Ему надо, что бы на Марье Гавриловне женился человек Крещеный, а точнее, даже:

– Воскресший! – Каким и стал Владимир в роли полковника Бурмина.