Избранное

– Искал, – сказал он. – Абы кого – не хочется. А не абы – не получается.

С тех пор они опять перезванивались. Ей казалось, что у них есть общие темы.

Позвонила ему в очередной раз и во время разговора услышала женский голос:

– У тебя там кто-то есть? – спросила она.

– Да это тут вот… – начал он. – Маша меня зовет.

– Что еще за Маша? – удивилась Юлечка.

– Потом расскажу, – ответил Садовников и хихикнул.

«Нет, надо же, каков! Потом расскажет! Ну и свинья! Привел себе кого-то, а мне голову морочит. И эта – хороша. Приперлась к нему, и сидят там, воркуют. И я, как дура, ему звоню!»

– Что ты мне рассказывать собрался? – закричала Юлечка, – С какой это стати – потом?!

– Знаешь, давай лучше завтра, – сказал Садовников.

– Что значит – завтра? – кричала она.

– Не могу я сейчас говорить, – раздраженно сказал Садовников. – Все! Пока!

– Алло! Погоди! – кричала она. – Если сейчас бросишь трубку – все, я тебя и знать не хочу.

– Ты чего? Серьезно? – изумленно спросил Садовников.

– Я к тебе сейчас приеду! – выкрикнула она.

– Ничего не понял, – сказал Садовников. – Нашла время мне голову морочить…

– Я к тебе сейчас приеду, – повторила она. – Я разберусь! – И уже обиженно. – Так же нельзя! Так не поступают! Эта, твоя… Откуда она?

Садовников помолчал и сказал:

– Знаешь, что… – И бросил трубку.

Ночью она проснулась и подумала, что произошло непоправимое. Ее обманули мерзко и гадко. Простить она не могла. Но отомстить было нечем. От бессилья она разрыдалась.

К утру ей вроде бы удалось успокоиться. Она даже заснула. Но днем накатила дремучая тоска. Она не удержалась, позвонила ему на работу и закатила скандал. Он два раза бросал трубку. Она перезванивала, просила позвать его и заставляла слушать.

Полгода она старалась выбросить его из головы. Но уж очень хотелось узнать, как у него, да что. И получилось ли с этой? Не удержалась и позвонила.

– Это ты? – грустно сказал Садовников. – Ну, чего у тебя?

– Все то же самое, – ответила она.

– И у меня не больно весело, – сказал он.

– А твоя как? – спросила она, набравшись решимости.

– Не знаю, – ответил он. – Давно не виделись.

На следующей неделе она пригласила его к себе, накормила всем, что смогла приготовить, и положила руки ему на плечи, когда он собирался уходить.

Он дотрагивался до нее неловко и грубо, и она не испытала к нему нежности. Она поняла, что почти не знала его. Для нее он был соткан из реплик, обрывков телефонных разговоров и ее собственных мыслей о нем. Ей даже показалось, что на самом деле эти реплики принадлежали не ему. Просто со временем все так перепуталось.

Он спал, повернувшись к стене, а она стояла у приоткрытого окна, курила и думала о том, что искать кого-то другого у нее уже нет ни сил, ни времени.

Постельная сцена

Она приоткрыла глаза, заметила, что он проснулся, и повернулась к нему. Прижалась, что-то промурчала и закинула на него ногу. Он улавливал спокойное теплое дыхание. Ему было приятно чувствовать на себе ее бедро.

В полусне перемешались нежность и желанность ее близости, и было осязаемым их взаимное стремление друг к другу.

Он перевернулся на бок, положил руку под ее сбившуюся ночную сорочку, провел ладонью по гладкой, чуть влажной коже.

Она качнула головой, не открывая глаз, обняла его за шею и дотронулась губами до его подбородка.

В этой дреме и ласке они долго лежали почти неподвижно, и единственное, чтобы их сейчас устроило – безвременье.

«Никогда бы не поверил, что так может быть», – думал он. Но есть наяву и способно так нежить и убаюкивать теплотою. Конечно, эта женщина – только одна на белом свете, и странно было бы сравнивать ее с другими. Она оказалась с ним после всех его поисков и утрат. И здорово, что они стали так нерасторжимо дороги и необходимы друг друга. Стоит ему дотронуться до нее, и она становится гибкой и мягкой, отзываясь нежностью на каждое его прикосновение.

Это утро так походило на все предыдущие, когда они просыпались рядом. И опять было невозможно не прикасаться к ней губами и не вести подушечками пальцев по ее коже; и опять сладко было чувствовать, как она стремится прижаться к нему невозможно близко.

Ни у одного из них не хватило воли подняться с постели первым. Только понимая, что день опять рушится, что они никуда не успеют и окажутся в сплошных неприятностях, они вставали. И, одеваясь, прижимались друг к другу и подолгу стояли вместе.

Она раскрыла глаза и прошептала:

– Проспали?

«А, не жалко, – подумал он. – Все равно это только раз в жизни, и, значит, для меня самое главное».

– Проспали, да? – переспросила она.

– Полежим еще чуть-чуть, – сказал он.

– Не опоздаем? – спросила она.

– Ничего страшного, – сказал он и замолчал.

Он лежал и думал о том, что страшное все же было. Сегодня ему надо сказать ей, что на днях с дачи возвращаются жена и дочка. Предстояло вернуть жизнь в прежнюю колею.

Сон в осеннюю ночь

Неширокий коридор, заполненный людьми. Идут навстречу и смотрят вперед, подняв головы, как будто стараются что-то разглядеть вдали.

И вот фойе перед кинозалом. Народу полно, но все стоят спокойно, почти не двигаясь, и чего-то ждут. Попадаются знакомые лица. Даже много знакомых. Правда, не вспомнить, где и когда их видел. За их спинами – темные окна. Такие темные, что ничего в них не светится. А перед окнами в огромных ящиках – пальмы с фигурчатыми листьями, похожими на раздавленные пальцы.