Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
и нет предмета волчьих песен,
покой округе обеспечен.
Пространство прежнее ушло
в себя, и здесь мне не ко сну,
лишь без тебя здесь нету света,
и что мне до того предмета —
метелью замело луну.
«Ночи зимние…»
Ночи зимние.
Звезды сквозные.
Бесконечные острия.
Не оплачут печали ночные
ни метелица, ни плачея.
Мир живой и ушедший восходят
с двух сторон их внимающих глаз.
И обменится жар мой на холод
твой в мирах, совмещающих нас.
Свечи теплятся здесь, а напротив —
два печальных, два тонких плеча,
неразумною мыслью о плоти
ослепляя и горяча.
«Ночник лучится в потолок…»
Ночник лучится в потолок,
чернеется окна страница,
и, словно мысль моя, кружится
полуослепший мотылек.
– Моей бессонницы наперсник,
с какой ты прилетел звезды,
больного образа соперник,
его затмить стремишься ты,
но с наступлением рассвета,
вонзившись, затрепещет нож,
и ты в нездешнем мире где-то
прообраз образа найдешь…
А день и вовсе недалек,
и солнце тянет луч, раздобрясь.
Передо мной все тот же образ —
полуослепший мотылек.
«По захоложенному маю…»
По захоложенному маю,
где рыжим почкам невтерпеж
в зеленую одеться дрожь,
иду и память обнимаю,
и холодею на ветру,
и выстываю, словно печь,
но в памяти есть память рук
с теплом твоих янтарных плеч.
Иду и прикрываю веки,
тебя за веками держу —
меня, слепого, хлещут ветки,
но я тебя не покажу,
самим собой тебя окутав.
Обыкновенным притворясь,
иду, с ума схожу, как будто
я вор, укравший в первый раз.
Иду наедине с тобою,
но вздох уже далече твой:
приду в себя, глаза открою
и не увижу ничего…
«Он мне сказал: ее уж нет…»
Он мне сказал: ее уж нет.
А я не мог понять.
Шел белый снег из тьмы на свет
и все хотел обнять.
Мне молвила через порог,
что полюбила вдруг.
Я обернуться к ней не мог.
Но вот замкнулся круг.
И нет ее.
А я живу
и не могу понять,
как смерть посмела синеву
у дней живых отнять.
«Свеченье глаз твоих…»
Свеченье глаз твоих…
Я был на что-то зол, —
теперь уже не помню, – я пришел
тебя встречать и приготовил злое,
но все забыл и смолк на полуслове…
На полуслове смолк – в меня вошло
свеченье глаз твоих: сквозь сумрачное зло
моей души проникло и легло
в укроме самой, дожидаясь дня —
вновь засветиться и простить меня…
Свеченье глаз твоих, свеченье твоих глаз!
«Снег падает, снег ластится…»
Снег падает, снег ластится,
на языке сластит.
покой округе обеспечен.
Пространство прежнее ушло
в себя, и здесь мне не ко сну,
лишь без тебя здесь нету света,
и что мне до того предмета —
метелью замело луну.
«Ночи зимние…»
Ночи зимние.
Звезды сквозные.
Бесконечные острия.
Не оплачут печали ночные
ни метелица, ни плачея.
Мир живой и ушедший восходят
с двух сторон их внимающих глаз.
И обменится жар мой на холод
твой в мирах, совмещающих нас.
Свечи теплятся здесь, а напротив —
два печальных, два тонких плеча,
неразумною мыслью о плоти
ослепляя и горяча.
«Ночник лучится в потолок…»
Ночник лучится в потолок,
чернеется окна страница,
и, словно мысль моя, кружится
полуослепший мотылек.
– Моей бессонницы наперсник,
с какой ты прилетел звезды,
больного образа соперник,
его затмить стремишься ты,
но с наступлением рассвета,
вонзившись, затрепещет нож,
и ты в нездешнем мире где-то
прообраз образа найдешь…
А день и вовсе недалек,
и солнце тянет луч, раздобрясь.
Передо мной все тот же образ —
полуослепший мотылек.
«По захоложенному маю…»
По захоложенному маю,
где рыжим почкам невтерпеж
в зеленую одеться дрожь,
иду и память обнимаю,
и холодею на ветру,
и выстываю, словно печь,
но в памяти есть память рук
с теплом твоих янтарных плеч.
Иду и прикрываю веки,
тебя за веками держу —
меня, слепого, хлещут ветки,
но я тебя не покажу,
самим собой тебя окутав.
Обыкновенным притворясь,
иду, с ума схожу, как будто
я вор, укравший в первый раз.
Иду наедине с тобою,
но вздох уже далече твой:
приду в себя, глаза открою
и не увижу ничего…
«Он мне сказал: ее уж нет…»
Он мне сказал: ее уж нет.
А я не мог понять.
Шел белый снег из тьмы на свет
и все хотел обнять.
Мне молвила через порог,
что полюбила вдруг.
Я обернуться к ней не мог.
Но вот замкнулся круг.
И нет ее.
А я живу
и не могу понять,
как смерть посмела синеву
у дней живых отнять.
«Свеченье глаз твоих…»
Свеченье глаз твоих…
Я был на что-то зол, —
теперь уже не помню, – я пришел
тебя встречать и приготовил злое,
но все забыл и смолк на полуслове…
На полуслове смолк – в меня вошло
свеченье глаз твоих: сквозь сумрачное зло
моей души проникло и легло
в укроме самой, дожидаясь дня —
вновь засветиться и простить меня…
Свеченье глаз твоих, свеченье твоих глаз!
«Снег падает, снег ластится…»
Снег падает, снег ластится,
на языке сластит.
Другие электронные книги автора Владимир Николаевич Бойков
Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее