Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга восьмая

Он был суетливым, безграмотным по специальной подготовке и прибыл в дивизион «дослуживать» до пенсии. Толку от него было мало, и командир перед своим убытием в академию отпустил его в отпуск.

Это было неверным решением – офицеров не хватало, но майор Музыкин – начальник штаба сумел уговорить командира.

Шёл пятый год моего пребывания в войсках.

Лето 1976 года.

Дивизион претерпевал сильнейшие кадровые изменения, да такие, что всвязи с переводами к новому месту службы в подразделении осталось пять офицеров и один прапорщик! Это при штатной численности в 19 офицеров и 15 прапорщиков (сверхсрочников).

Несмотря на это, комиссия, приехавшая из бригады проверять готовность дивизиона к несению боевого дежурства, допустила нас к выполнению боевой задачи (очевидно не видели другого решения проблемы).

Об этом я доложил заместителю командира бригады о том, что у меня не хватает номеров боевого расчёта, и мы не в состоянии нести дежурство.

Тот в свою очередь доложил о таком положении с численностью дивизиона командиру бригады.

Выход командование нашло такой – отдать приказом в состав боевого расчёта офицеров соседнего дивизиона. Тех, кто только что сменился с дежурства. Они обязаны были приехать теперь в мой дивизион и, находясь в командировке – продолжать нести дежурную службу.

В указанный срок никто из соседнего дивизиона на дежурство не приехал.

Я обратился опять к замкомбрига. Тот мне сказал, что никто и не приедет: приказ составлен «для прокурора» – если что случиться. Люди везде измотаны. Я со своим расчётом обязан «как-то справиться».

«Как-то» означало только одно – не делать смену дежурных сил!

Это недопустимо по физическим данным человека – непрерывное дежурство, поэтому я усилил расчёт ещё одним номером – планшетистом, и разрешил офицеру ночью спать на командном пункте зрдн.

Планшетист дублировал, находясь в другой боевой кабине, дежурного телефониста, и обязан был при поступлении на КП боевых сигналов докладывать офицеру – начальнику дежурной смены сокращённого боевого расчёта. Получилось двойное резервирование. Эта система заработала, но у меня были ещё одни проблемы – трудности и с нехваткой солдат.

Поздней осенью 1975 года закончилось строительство сооружения «Панцирь», которое

предназначалось для хранения спецракет ПВО.

Ранней весной «Панцирь» был «обвалован» землёй и подключен к специально выстроенной котельной.

Сооружение покрасили, подготовили документацию и оборудование. Всё это делалось силами солдат дивизиона, которых и без этого не хватало для решения всех стоящих перед подразделением задач.

Такое строительство в армии прозвали «хозспособом» подразумевая, что объект стоится в «свободное от службы время». Как будто такое есть.

Так строили казармы, навесы, свинарники …так мы строили и …сооружение «Панцирь», в котором должны были разместиться три специальные зенитно-управляемые ракеты ПВО.

Раз должны были разместиться, то и разместились.

Снаряжение и загрузку в хранилище произвели в мае 1976 года, и это опять свалилось дополнительными серьёзными задачами на мою «бедную голову»!

Как только построили сооружение «Панцирь» и загрузили его ракетами, то сразу в дивизионе появился новый пост – особой важности.

Была дана команда ставить на этот пост «самых лучших» солдат, а их даже плохих не хватало.

Откуда им взяться – штат никто не увеличивал.

Сам пост – сооружение «Панцирь» оградили тремя рядами колючей проволоки, а начальник штаба бригады подполковник Столяров «сочинил» «Табель поста» и «Особые обязанности часового по охране специального сооружения».

Эти обязанности Столяров должен был разработать со своим штабом исходя из важности объекта, но в соответствии с уставом.

Документацию разработали и начали в соответствии с ней нести службу.

Сразу возникли вопросы по разработанным подполковником Столяровым обязанностям часового, а особенно по положению о применении оружия.

Его разрешалось применять при подходе нарушителя ближе трёх метров к рядам колючего ограждения.

Без предупреждения! То есть без окрика и предупредительного выстрела.

Вроде есть смысл – нечего ходить, где не следует.

Но в дивизионе угольный склад котельной спецсооружения находился в десяти метрах от внешнего ряда колючей проволоки.

Я боялся, что ночью кочегар пойдёт «не в ту сторону» и часовой его застрелит.

Перенести склад в другое место по технологии отопления сооружения «Панцирь» не представлялось возможным.

Доложил о своих сомнениях подполковнику Столярову. Он меня внимательно выслушал, подтвердил, что это нехорошо, но, тем не менее, оставил документацию без правок.

Объяснил мне это он так:

– «Часовой в соответствии с этим положением применяет оружие без предупреждения по нарушителю. Остальным там нечего делать».

Я попытался возразить:

– «Мало ли чего… Кочегары угорят в котельной и попрутся…, это же рядом с границей поста…, менее 10 метров!».

Начальник штаба задумался, а потом изрёк:

– «Ну, ты Рыжик нагнетаешь обстановку…. Следи лучше за тем, чтобы был порядок в дивизионе, и чтобы не ходили там, где не положено.

А по «своим» часовой, если он не дурак, оружие применит с предупреждением, следовательно, он сделает окрик, затем предупредительный выстрел. Никуда твои кочегары после этого не полезут – испугаются!».

Ошибся подполковник Столяров, и эта ошибка стоила жизни кочегару и пять лет тюрьмы часовому…

Убийство

В этот злополучный день меня вызвали на подведение итогов в бригаду.

Я попытался отпроситься у комбрига, сославшись на боевое дежурство и нехватку расчёта дежурной смены, куда входил и я. Мне категорически было отказано – подведение итогов в бригаде проводилось за месяц и моё присутствие обязательно.

Рано утром я прибыл в дивизион, провёл «развод» личного состава по местам работ и занятий, затем на УАЗ-469 выехал в Питино – где находился штаб бригады.

Итоги были «как всегда» – из них следовало, что все выполняли свои служебные обязанности очень плохо, и, судя по докладу начальника политотдела полковника Абдурагимова «Наша Социалистическая Родина из-за этого опять находилась в серьёзной опасности». Ничего нового.

После подведения я сделал коё-какие дела и уже собирался выезжать обратно в дивизион как меня срочно вызвал комбриг – полковник Денисов.