Ублюдки

В конце концов Зозулин даже стихи сочинил, с ним это иногда бывало. Настроение вдруг такое найдёт поэтическое, и вот, пожалуйста – стихи сами по себе и возникают:

Змею мы рады погубить,
Боимся змей,
А ты сумей её любить,
Ласкать сумей.

Как много грации в змее
И красоты,
Живёте рядом на земле —
Она и ты.

Стихами Зозулин остался доволен. Хорошо получилось на этот раз.

Лаконично и ёмко.

Правда, показать их некому. Родные у него давно умерли, друзей не было.

Повторяя стихи про себя, Зозулин уже вознамерился было дальше идти, как вдруг одна мысль его озаботила.

– А интересно, чего она ест-то? – пробормотал он, даже не замечая, что говорит вслух. – Чем питается?

– Известно чем, – тут же раздался справа от него тихий спокойный голос. – Мышами, чем же ещё.

Зозулин повернулся. Рядом с ним стоял невысокий аккуратный мужчина средних лет, с живым интересом в свою очередь рассматривающий змейку.

– Как же, мышами, – тут же влез в разговор ещё один, подошедший с другой стороны посетитель.

Этому на вид тоже было в районе полтинника. Но выглядел он посолиднее – повыше, поплотнее. И одет безусловно получше, подороже.

– Она ж вон какая тонюсенькая, как игла, – убедительно сказал он. – Куда ей мышь-то! Не влезет она в неё.

И для наглядности даже показал двумя толстыми указательными пальцами размеры этой пресловутой мыши.

Зозулин с интересом слушал. Он и сам сомневался в возможностях тоненькой змейки проглотить куда более толстую мышь.

– Ну, во-первых, – с удовольствием стал объяснять первый, – у неё челюсти-то растягиваются, она как чулок на свою жертву налезает, а во-вторых, это мыши особые, они и сами крошечные, вот такусенькие.

И словоохотливый мужчина, в свою очередь подняв руку, продемонстрировал Зозулину и стоявшему справа от него господину кусочек указательного пальца.

– Вы откуда всё это знаете? – с подозрением спросил более плотный. – Вы что, зоолог?

– Да нет, – улыбнулся тот, – что вы. К зоологии никакого отношения не имею, но так, кое-чем иногда интересуюсь. Во всяком случае, в этом вопросе вы можете мне довериться. А профессия у меня самая обыкновенная, бухгалтер я. А вы, если не секрет?

– Я на санэпидемстанции работаю, – солидно ответил импозантный господин.

– Да что вы? – оживился бухгалтер. – Очень любопытно. У меня к вам вопросик будет. Вообще-то давайте познакомимся, раз уж так получилось. Василий Сергеевич меня зовут.

– Леонид Аркадьевич, – представился работник санэпидемстанции. И, подумав секунду, добавил:

– Филимонов.

– А я – Борис, – сказал Зозулин в ответ на вопросительный взгляд Василия Сергеевича.

Он уже начинал себя чувствовать крайне неуютно. Дурацкий какой-то, совершенно ненужный завязывался разговор.

– Очень приятно, – произнёс Василий Сергеевич, ухитрившись улыбнуться в обе стороны. – А вы здесь часто бываете?

Вопрос был предназначен как бы обоим, но Зозулин предпочёл не отвечать. Ответил Леонид Аркадьевич.

– Да нет, не очень, – покачал он головой. – Мне сын письмо написал, он у меня в армии служит, в Чечне. Так он там в горах змею видел. Она на него, короче говоря, сильное впечатление произвела. Ну вот, я и решил сходить, на змей посмотреть. Но такой, как он описывал, чего-то не видно.

– Понимаю, – уважительно закивал Василий Сергеевич. – А я на самом-то деле пришёл на белку-летягу посмотреть. Её пару дней назад из Сингапура доставили. Я по телевизору картинку видел. Очень такое своеобразное животное. И размеры такие внушительные…

– Правда? – заинтересовался Леонид Аркадьевич. – А я ничего не слышал. – Это куда ж надо идти?..

Василий Сергеевич начал любезно объяснять, потом они ещё чего-то говорили, но Зозулин больше уже ничего не слышал. Неожиданно он вспомнил.

Сочная улыбка удивительной, не существующей более женщины мелькнула у него перед глазами.

Теперь всё стало на свои места. Вот, оказывается, отчего он попёрся через весь город в этот чёртов зоопарк, вот почему уже три часа бродил по нему.

Одновременно он вдруг осознал, что есть нечто, интересующее его куда больше, чем какая-то дурацкая сингапурская белка. Причём мысль, осенившая его, возникла мгновенно, как реакция крокодила. Вдруг внутри высветилась картинка, и его воскресное бесцельное брожение окончательно обрело и смысл, и цель.

В этот момент в соседнем пустом отсеке наметилось какое-то оживление. В глубине его открылась дверца, и оттуда появился небритый рыжий парень с угрюмым выражением на лице. В руках он держал грязный полотняный мешок.

Все тут же замолчали и с удивлением воззрились на служителя зоопарка. Парень развязал мешок и вытряхнул оттуда длинную чёрную змею.

Змея недовольно крутила треугольной головой, мрачно поглядывала вокруг, неприятно высовывала раздвоенный язык.

– Эта уже больше похожа на ту, про которую мне Толя писал, – заметил Леонид Аркадьевич.

– Это откуда такая красавица? – задиристо крикнул служителю неуёмный Василий Сергеевич.

Небритый работник террариума равнодушно пожал плечами.

– А я почём знаю! – ответил он, уныло наблюдая за сворачивающей кольца змеёй.

Голос его сквозь толстое стекло звучал сдавленно, как будто парень из последних сил удерживал неподъёмный груз.

– Где-то на горе Конь поймали, – напоследок бросил он и исчез в глубине отсека.

– Какой такой Конь? – подивился Василий Сергеевич.

И тут же стал оживлённо развивать какие-то свои, совершенно не интересные Зозулину соображения о происхождении новой обитательницы террариума. Слушать их было совсем невмоготу.

Зозулин извинился, решительно отказался сопровождать новых знакомых обратно на старую территорию, где, оказывается, экспонировалась диковинная белка, сбивчиво распрощался и выскочил на улицу.

Через минуту он уже стучался в дверь с надписью: «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН».