Земля гигантских муравьев

– Мы её тоже не боимся! – отважно заявил Васечкин.

Маша только покосилась на него неодобрительно, но ничего не сказала.

Минут через пять лосиха оставила кусты, повернулась с удивительной для такого большого животного лёгкостью и побежала в лес быстрым размашистым шагом, немного горбясь.

Они смотрели ей вслед.

– Ни одно домашнее животное так не бегает! – восторженно сказала Маша.

И оба друга согласно закивали.

Даже вечный спорщик Васечкин ничего не сказал.

Потом они вышли из леса. Кочки, мелкий кустарник. Летом – здесь болото. Дальше – снова лес. Тёмно-зелёные ёлки, чёрные стволы, голые ветки на белом фоне. Солнце скрылось, потянул резкий ветерок, завьюжило.

– Где мы вообще находимся? – немножко нервно спросила Маша.

– В Московской области, – ответил Васечкин. – И чего такого?

– Да ничего особенного. А ты, Васечкин, не думаешь, что мы заблудились?

– Конечно, заблудились! – саркастично сказал Васечкин.

На самом деле ему было не по себе. Он понял, что они заплутали, ещё полчаса назад.

– Знаешь, Маша, на лыжах всегда чувствуешь себя вроде как путешественником! – нарочито бодрым голосом провозгласил он. – Представь себе, что мы находимся в неизведанных краях. Вот пройдём через лес и выйдем к селению туземцев. Вперёд, за мной!

И Васечкин бодро покатил вперёд.

Маша и Петров молча катились за ним. Они прошли через лес и оказались на краю глубокого оврага. Сквозь снежок внизу поблескивал замёрзший ручей.

– Ну и где же твоё селение? – спросила Маша.

– Как, ты не видишь селения? – Васечкин широким жестом обвёл вокруг. – Вон перед нами хижины, сделанные из звериных шкур. В них живут эти… ну как их… питекантропы, вот! Если мы не пройдём мимо них с максимальной осторожностью – нам несдобровать. Они поймают нас и съедят. Сначала меня, потом тебя, а потом Петрова.

– А почему меня последним? – поинтересовался Петров.

– Ты из нас самый толстый, – объяснил Васечкин. – Сладкое всегда оставляют напоследок.

Петров насупился.

– А я не дамся! – сказала Маша. – Я буду визжать, они перепугаются и исчезнут.

– Ничего ты не понимаешь, – усмехнулся Васечкин. – Чем громче ты будешь визжать, тем для них вкуснее. Как устрицы.

– Почему как устрицы? – поинтересовался Петров.

– Потому что устрицы пищат, когда их глотают. Это всем известно.

– Ничего подобного, – возразила Маша. – Мой папа недавно был во Франции, они там ели эти устрицы. Сколько хочешь. И он говорит, что они, наоборот, очень даже серьёзные. И молчаливые. И никто не пищит!

– Они очень тихо пищат! – возразил не желавший уступать Васечкин. – Надо прислушиваться.

– Вы есть хотите? – прервал дискуссию Петров, у которого от этого разговора за-свербило в животе. – Я – хочу!

Он скинул с плеч рюкзак, извлёк оттуда заготовленные бутерброды.

Некоторое время все молча ели.

– Ну как переименованная булка? – спросил с набитым ртом Васечкин.

– Почему переименованная? – удивилась Маша.

– Потому что раньше, – важно пояснил Васечкин, – она называлась французской.

А теперь она называется городская. Борьба с преклонением перед иностранщиной.

– Откуда ты знаешь? – поразился Петров.

– Я много чего знаю, – скромно потупил глаза Васечкин.

– Да ничего подобного! – возмутилась Маша. – Что ты его слушаешь! На одном из папиных снимков, которые он в Париже делал, симпатичная француженка, мадемуазель такая, тащит батон длиной с лыжную палку. Это и есть французская булка. Да и у нас они во всех французских булочных продаются.

– А ещё у нас есть апельсины, – примирительно сказал Петров.

4. Прыгающие сумерки

Они съели апельсины.

– Жалко, что больше не взяли, – сказал Петров.

Маша спросила:

– Ну, Васечкин, куда теперь? Ты знаешь дорогу?

– Конечно, нет! – объявил повеселевший после еды Васечкин. – У нас нет компаса и карты, а первобытные люди собираются на охоту. Они уже слопали нашего единственного проводника и помощника – огромного датского дога по кличке Мушкетёр, и мы похоронили его белые кости в том сугробе. Мы полили сугроб горючими слезами, и весной на этом месте вырастет баобаб! Не веришь? Скажи, Петров?

– Пожалуй… – уклончиво сказал Петров. – Может и вырастет…

– Ты ужасное трепло, Васечкин! – заключила Маша. – Но всё-таки хочется попасть домой не слишком поздно. А сейчас уже около пяти. Смотри – смеркается. Или мне уже пора папе позвонить?

Она потянулась за телефоном.

– Погоди, не звони! – остановил её Васечкин. – Сейчас разберёмся. Пошли вперёд.

Они двинулись дальше.

– Сумерки приближаются короткими прыжками! – заявил Петров.