Земное притяжение любви. Сборник

Особенно озорным был маленький цыганенок с курчавыми черными волосами. В его черных, как смоль глазах, плясали бесенята. С разгону вниз головой плюхнулся в воду. Замолотил босыми ногами в воздухе, очевидно застряв головой в грязи. Его вовремя вытянули подоспевшие соплеменники, иначе бы утоп.

Мы втроем взбодрились бальзамом, позавтракали, все время держа в поле зрения свои удилища. Освобожденный из трясины цыганенок живо подбежал к нам, схватил оставленную Николаем удочку и бросился наутек. Абориген устремился за ним и едва не настиг, когда цыганенок сиганул по воде на середину озера, где воды оказалось пацану по пояс.

Бродит в нем горячая кровь вольнолюбивых предков. Те уводили коней, а этот умыкнул удочку, лишив Николая увлекательного занятия.

Цыганчата радовались, словно им удалось заполучить диковинный клад. Мне припомнилось, как года три назад в окрестностях села расположилась цыганская семья, прибывшая в повозке-фургоне с впряженной парой лошадей. К повозке была привязана большая лохматая собака. Когда я приблизился к месту, где пылал костер, курчавый цыган, очевидно глава семейства, снимал колючую шкуру с иголками с ежа. Разделал зверька и бросил в котел с кипящей водой. Жарко горели поленья и сухая виноградная лоза.

Молодая цыганка, которую я мысленно окрестил Земфирой с длинными ниже талии черными волосами в широкой цветастой юбке бесцеремонно достала из-под кофты пышную смуглую грудь с коричневым соском и принялась кормить младенца. Дитя с черными, словно смородина, глазенками пухлыми губами жадно тянул молоко. Ее не смутило мое появление. А мне захотелось окунуться в стихию пушкинской поэмы «Цыгане», которые в тот момент, не по Бессарабии, а по Крыму кочуют.

– Красавчик, давай погадаю, судьбу предскажу, – пригласила она. Я знал, что потребует плату. И, действительно, прежде, чем сообщить, кого мне в жены сулит судьба, велела. – Принеси килограмм картошки, тогда скажу дело.

Любопытства ради, на этом и построен расчет гадалок и ворожей, я принес из дома с десяток крупных картофелин. Она обрадовалась, нарезала и бросила в котел, где в желтоватом жиру варился еж.

– Так что меня ждет? – поторопил я гадалку.

– Не спеши, отведаешь бульон, тогда и узнаешь, – сказала она, хитро сощурив глаза.

Конечно, я отказался кушать варево с ежом и поэтому гадание не состоялось.

– Если так и дальше дело пойдет, то ухи нам не видать, – услышал я голос брата, прервавший мои воспоминания.– Надо прикормить место.

Мы достали сухую размолотую макуху и, смешав ее с влажной почвой, побросали комья в воду.

– Рыба пойдет на кормежку, тут мы ее и сцапаем, —пояснил Виктор. Рыба ценит настоящего рыбака.

Прошло несколько минут и поплавок на его удочке повело в сторону.

Брат подсек и в воздухе засверкала золотистой чешуей рыба. Это был величиною с ладонь карась. Пока я наблюдал за действиями Виктора, поплавок на моей удочке исчез под водой.

–Тяни! – с азартом крикнул Геннадий, живо настраивая свое удилище. Я вздернул бамбуковое удилище и, промелькнув в воздухе, на зеленой траве затрепетал карась. Снял его с крючка, положил в садок и опустил в воду у берега. Каждый из нас троих до полудня, пока не ослаб клев, успел поймать по три-четыре десятка карасей и, даже, нескольких окуней с красноватыми плавниками. Геннадий предлагал пройтись с сетью, но Виктор его отговорил:

– На уху и сковородку нам достаточно. Надо, что-то и аборигенам оставить, иначе в следующий раз Николай не пустит. Конечно, рыбалка с берега или с лодки в хорошую погоду и на чистой воде азартна и увлекательна, но ни с чем несравним подледный лов зимой на реке или озере. Пробиваешь пешней лунку во льду и, сидя на рыбацком ящике, выуживаешь на мормышку и мотыля окуней, плотву или ершей.

Глаза у брата заблестели и мне не трудно было понять азарт охотника до подледной ловли, если даже рассказ, воспоминание вызывали у него такой восторг.

Чуть позже я узнал от Виктора, что зимняя рыбалка едва не стоила ему жизни. Спасая тонущего в полынье рыбака, он вытащил его на лед, а сам из-за его страха и паники угодил в ледяную воду. Тулуп мигом пропитался водой, набряк и потянул в глубину. Пришлось от него избавиться. Сохраняя хладнокровие, брат с помощью пешни выбрался на непрочный в стрельчатых трещинах лед. Когда опомнившийся от испуга спасенный рыбак возвратился, то лишь извинился за панический поступок.

– Повезло вам, – взвесив рыбу в моем садке, сказал Николай. – Напали на рыбное место. Видать бывалые рыбаки.

–Надо думать, а не ссылаться на кобылу, у которой большая голова, – улыбнулся Виктор. – Интеллект не зависит от объема головы. И среди головастых и лобастых персон с солидной осанкой и апломбом немало бездарей и глупцов. Хотя и встречают человека по одежке, но провожают все же по уму. А лошадей, Коля, не обижай, человечество этим и другим животным многим обязано. Это умное, красивое и благородное создание природы. Знаменитые дончаки и орловские рысаки.

–Лошадей я уважаю, да только их в селе почти не осталось, – сообщил подросток. Кое-кто из жителей обзавелся ослами. Они сильные, трудолюбивые, но бывают и упертые, с места не сдвинешь, как в кинокомедии «Кавказская пленница».

–Осел, вол или мул тоже не менее полезные животные, – продолжил наставления брат. – У поэта Александра Блока есть прекрасная и поучительная поэма «Соловьиный сад». Одним из ее «героев» является осел, как символ трудолюбия на фоне недолговечной любви.

Виктор на миг призадумался и произнес:

Правду сердце мое говорило

И ограда была не страшна,

Не стучал я – сама отворила

Неприступные двери она.

Вскоре после того, как отгорела любовь, хозяин услышал голос своего осла, оставленного на произвол судьбы. Финал поэмы таков:

А с тропинки, протоптанной мною,

Там, где хижина прежде была,

Стал спускаться рабочий с киркою,

Погоняя чужого осла.

Жизнь учит человека ценить то, что в погоне за мимолетным счастьем утрачивается. Коля, почаще ходи в библиотеку и читай полезные книги и тогда не только у лошади, но и у тебя по части интеллекта будет большая голова, – посоветовал аборигену Виктор. Николай внимал, раскрыв рот, ибо этот рассказ ему был в диковинку.

Глядя, как майор навьючивает на плечо вещмешок, Виктор заметил:

–А впрочем, Гена, в том, что ты повсюду носишь на рыбалку снасти, весь свой боевой арсенал, делает тебе честь, как офицеру и имеет свой резон. Видя тяжелый вещмешок, люди полагают, что это и есть наш богатый улов. Поэтому действуй в том же духе. Завтра направим свои стопы к пруду, что вблизи села Власовка. Я давеча интересовался у местных рыбаков, там водятся караси, пескари и зеркальные карпы.

–Всегда готов! – козырнул отставник, сохранивший завидную офицерскую выправку.

Солнце стояло в зените, когда мы, довольные рыбалкой с уловом отправились в обратный путь. Вскоре Лебединка с озером и аборигеном растаяла в золотистой дымке жаркого дня, но надолго осталась в памяти.

В ПОЛНОЧЬ

– Матвеюшка, а, чуешь? Вставай, – кто-то затормошил старика за плечи. Он сквозь дрему сообразил, что это голос жены Дарьи и открыл глаза, спрятанные за густыми белесыми бровями.

– Чего тебе, Даша? – уставился он на женщину сонным взглядом. – Можэ бессонница мучает?

Услыхал, что жена с трудом сдерживает рыдания. С тревогой приподнялся с постели. Заметил в полумраке комнаты ее сгорбленную жалкую фигуру.

– Горе, лихо у нас, – всхлипывала она. – Оленька, внучка занедужила. Стонет, голубушка и воды просит. Сильный жар у нее. Не знаю, что и делать?

Больно кольнуло сердце в груди Матвея. Он встал и, позабыв надеть комнатные тапочки, поспешно прошел в угол комнаты, где рядом с печкой находилась теплая лежанка. Осунувшаяся супруга с надеждой взирала на мужа. Он склонил голову над лежащей в постели трехлетней внучкой и, проведя ладонью по лбу девочки, ощутил жар и тяжко вздохнул.

– Как же так? Еще вчера бегала, смеялась во дворе. Ох, не доглядели, стыдно будет невестке Галине и сыну Артему в глаза глядеть.

Матвей насупил брови. Хотел было прикрикнуть на старуху, но увидев ее горестные, глубоко запавшие глаза, сжалился, уронив узловатые плети рук.

– Может ей чаю с малиной или смородиной от простуды дать? – допытывалась Дарья. – Или сходить к знахарке Серафиме, что снимает порчу и сглаз? У нее разные лечебные травы и настойки есть. И заговоры она знает, по наследству от прабабки магия передалась?

– Ни магия, ни травы не могут, – отозвался он, скептически относясь к ворожеям, врачевателям, колдунам и экстрасенсам, считая их шарлатанами. – В больницу ее везти надо. А то, не дай Бог, опоздаем, тяжкий грех на душу возьмем.

Старик живо оделся. Накинул на плечи старый полушубок из овчины и уже от порога крикнул жене:

– К Тихону я пошел. Может, уговорю, чтобы отвез Оленьку в районную больницу. На «Жигулях» за полчаса обернется.