Жизнь не только борьба
Припомнился ещё один эпизод. «Раз ты здорово играешь в футбол, должен хорошо играть в хоккей»! Действительно, до ухода на флот я здорово играл в хоккей. Как только залили лёд на нашем стадионе, мне дали коньки и клюшку и выпустили в составе команды на лёд. С первых же секунд я кого-то обыграл, подхватил мячик клюшкой и помчался к воротам противника. Пробежал я метров 10 и вдруг, внезапно, мои коньки мгновенно остановились на что-то наткнувшись. Я со всего маху стремительно падаю лицом (лбом!) на лёд! Удар был такой силы, что я до сих пор помню сполох молний, высыпавшийся из моих глаз. Я приложил ладонь ко лбу и чувствую, как её поднимает ото лба какая-то неведомая сила, и я не могу почему-то дотронуться до лба. Меня подняли и отвели в медпункт, где мой лоб начали поливать холодной струёй из баллончика. Оказалось, что на лбу очень быстро выросла огромная шишка высотой примерно 3см и диаметром 4см. (Ни до, ни после я такой огромной шишки никогда ни у кого не видел). Был большой хохот, очень смешно было и мне. К утру, шишка стала коричневой. На работу я ушел с трудом завязанным лбом. Больше в хоккей я никогда не играл! В дальнейшем зимой были только лыжи.
Зимой на выходные я организовывал небольшую группу и выезжали с детьми, с рюкзаками, заполненными тёплой одеждой, термосами с кофе и бутербродами. В основном, это была Опалиха. Почти всегда в группу входила Ю. Морозова. А мне тогда было всё равно, лишь бы было весело! Почти всегда со мной были Зина и, иногда, Сергей.
С появлением байдарки появились и новые возможности активного отдыха. Трижды я сколачивал группу на Селигер, где впервые ловил крупную рыбу, в основном, щуку и судака на спиннинг прямо с байдарки. Это впечатляет! А до появления у меня байдарки, мы с Зиной ездили туда по турпутевке и обошли всё озеро на весельной лодке и яхте. Грандиозно! В то время туристы только начали осваивать Селигер, так что дров на берегах и рыбы в воде было очень много. Запомнился байдарочный поход на 4-х байдарках на майские праздники по реке Протва (64год). Неширокая летом речка, весной превратилась в бурлящий мутный поток шириной метров 100 и глубиной метров 5. Самый пик половодья, иногда проплывают небольшие льдины.
Стартовали мы от Боровска. У меня на борту Зина и Сергей. Плывём. Начало смеркаться и надо искать место на ночевку. Берег слева высокий, сухой, лесистый. Но все приличные места заняты, люди ставят палатки, разводят костры. Видим, что впереди голые поля, и я решил присоседиться к последней группе. Понимал, что это не прилично, но другого выхода не было – в группе было трое детей. Я приказал трём лодкам остановиться и начать разбивать лагерь рядом с соседями. А сам, вместе с В. Добряевым, решил проплыть немного вперёд, может чего и попадётся. Проплыли метров 500, ничего подходящего не увидели и решили возвращаться. Делаем разворот «оверштаг»(180 градусов) и мгновенно оказываемся в положении «оверкиль» – Добряев своей мощной правой сделал гребок, и лодка мгновенно опрокинулась!
Володя всплыл сразу и ухватился за байдарку, а я всплыть не могу – ноги у меня были просунуты в петли на тягах руля. (Эту модернизацию рулевого привода я придумал сам, мне казалось, что так удобнее. По штату, да и по разуму, петель там не должно быть, т.к. это опасно в случае переворота байдарки). Я был в резиновых сапогах и выдернуть сапоги из петель в подводном положении и ещё головой вниз у меня не получается! Что делать? Надо освобождаться от сапог, но тогда я стану босой – запасной обуви у меня не было. Эту шараду надо было решить, пока есть воздух в лёгких.
И я решил сбросить сапоги! Хорошо, что они были мне свободны. В течении нескольких секунд я их сбросил вместе с шерстяными носками и оказался босой.
Всплываю на поверхность, хватаюсь за опрокинутую байдарку. Увидел торчащую из воды голову живого Добряева. В одной руке он держал своё и моё весла, другой – держался за байдарку, чтоб не уплыла. Обрадовались, конечно!
Плывём, вернее, дрейфуем стремительно посреди этого мутного, холодного потока, держась за байдарку, и соображаем, как выйти из этого дурацкого положения. Стало почти темно. Ситуация критическая! На наше счастье впереди показался островок, частично покрытый льдом. И мы решили к нему выгребать, хотя поток нас от него отбивал. Но прибились!
Вытянули из воды наполовину байдарку, на большее сил не хватило – корма была заполнена водой. Ситуация не из простых, а я ещё и босой. Добряев в кедах. Было холодновато и тоскливо. Сообразили, что единственный выход – кричать, может быть услышат. И начали мы орать изо всех сил!
И услышали ребята из соседней группы! Через15 минут, когда нам стало совсем тоскливо, примчались две байдарки, помогли осушить нашу байдарку. Мы были спасены! В лагере сообща нас переодели в сухое и выдали обоим по стакану водки. Совместно выпили, познакомились. Они, на наше счастье, оказались спортсменами – все с одной лодки-восьмерки с «женами». Сидели и сушились возле их большого костра допоздна, веселились и пели патриотические песни о Родине и партии.
За эти годы запомнились своей яркостью впечатлений два небольших зимних похода.
Конец января 1964 года. Погода – мороз и солнце!
В профкоме взяли путёвку в Звенигородскую турбазу. В плане базы по желанию стокилометровый групповой поход на четверо суток, с инструктором, по 25 км в сутки с ночёвками в организованных приютах. Со мной по путевке были Зина и Сергей, но в поход они не ходили – катались вблизи базы.
Через пру дней всех записавшихся в поход (человек 30, 65% девушки) инструктор повёл в однодневный тестовый поход. Отсеялось 5 человек, а меня он назначил старшим группы. Получили продукты сухим пайком, загрузили рюкзаки – девушкам по 5 кг остальное (по10 кг) – парням. И пошли! Первые 25 километров. Целина, снегу – по колено. Лыжню пробивали по очереди самые сильные 5 парней и я. Трасса в основном проходила по просекам глухого елового леса. На втором переходе в 20 метрах от головы колонны дорогу перебежало стадо диких кабанов, напугав впереди идущих. Когда пересекали их тропу, почувствовали неприятный запах, близкий к запаху в свинарнике.
А на третьем переходе случилось непредвиденное. Позавтракали (с селёдкой!) и только отошли 5 километров, одной девушке стало плохо – резкие боли в животе, ноги подкашиваются, идти не может. Инструктор принимает решение: мне с одним парнем транспортировать её до ближайшей дороги – это по карте 8 км по целине, а там ловить машину в Звенигород. Так и сделали.
Поставили её посередине между собой на лыжи, рюкзак разгрузили, руки она положила нам на плечи и пошли по компасу. Через 25 – 30 метров ноги у неё подкашивались, сажали её на рюкзак и она приходила в себя минут за 10. В общем, часа за 3 мы пробились к дороге, проголосовали, остановился небольшой, почти пустой автобусик и мы поехали. Я сказал шоферу, что девушке плохо и он погнал. И через пару километров автобус на приличной скорости на небольшом повороте соскочил в кювет и опрокинулся набок! Огромный снежный вал сдэмпфировал падение. Все были живы. Я во время полёта висел на поручнях. Девушка только свалилась с переднего сиденья.
Подъехавшие грузовики зацепили троса и стали вытаскивать автобус, перегородив дорогу. И опять нам здорово подвезло – сзади подъехала и вынуждена была остановиться санитарная Волга. Я объяснил ситуацию, нас посадили и, как только освободилась дорога, мы помчались в город. Через полчаса мы были в больнице. Что с ней делали врачи, я не знаю. Через час нам её выдали порозовевшую и повеселевшую. Нам сказали, что это был приступ колита после селёдки, которую ей нельзя было употреблять. На этой же Волге нас доставили на базу, как раз к ужину. А ужин нам не дают, т.к. мы числились в походе. Так и не уговорили. Пришлось Зине и Сергею делиться со мной.
Первая декада Марта 1965 года. С тремя товарищами из 41 СКБ решили организовать 100 километровый поход по местам ожесточенных боёв на границе Московской и Калининской областей продолжительностью 8 дней. Погода была хорошая, солнечная. Снег начал уже оседать. Переходы были между деревнями, ночевали в случайных избах, в основном у одиноких старушек. Расплачивались работами по хозяйству – в основном колкой дров. Впечатления: – бедность и недовольство установленными при Хрущеве налогами даже на мелкую живность и яблони! Поход получился трудный физически, поэтому и запомнился.
В начале 66 года у меня созрела мысль – пора совершить дальний поход на байдарках. Надоели подмосковные речки! Да и рассказы бывалых туристов из ОКБ 30 (у них там была мощная тур секция!) про богатства сибирских таёжных рек красной рыбой – таймень, сёмга, форель, нельма и др. и всяким зверьём, очень манили.
Связался с ребятами из ОКБ-30, нашлись энтузиасты. Организовали штаб для выбора маршрута. Решили ограничиться небольшой таёжной речкой восточнее Архангельска (название забыл). Один из бывалых водных туристов (Лёша Чернов – познакомился я с ним, когда проходил учебу в аспирантуре) посоветовал взять пройденный им не очень сложный маршрут, начинающийся на таёжной речке в 150-ти км на восток от Архангельска и заканчивающийся выходом в Мезеньскую губу Белого моря. Общая протяженность около 250 км. До место старта похода можно заказывать самолёт (У-2) на аэродроме Архангельска. Первый участок – сложный, вверх против течения, около 100 км за 2,5 недели по этой речушке, полной рыбы в бочагах, в том числе сёмги, форели и водоплавающей дичи, далее перевал по суше через невысокий хребет в долину большой реки Пинега. Длина перевала примерно 2 км. Далее по течению до самого Белого моря. Этот отрезок – лёгкий, но не богатый живностью. По времени маршрут можно пройти как раз за 4 недели отпуска. На этом и остановились. Выезд наметили на 9 июля, в день рыбака! Лёша посоветовал взять с собой собаку, лучше овчарку, т.к. возможна встреча с крупным зверем типа медведь.
И начали подготовку. Решили, что в группе будет 4 байдарки – 8 человек (3 женщины!) и одна собака.
Съездили в Московский клуб туристов, получили маршрутный лист. Достали (не помню как) карту – километровку, конечно неофициально, т. к. эти карты секретные. На первом же заседании штаба я обнародовал блеснувшую у меня гениальную мысль: брать с собой продуктов максимум на неделю – я куплю ружьё, буду стрелять уток и обеспечу группу мясом, а рыбу, которой там в изобилии, как сказал Леша Чернов, будем ловить в реке. Мысль всем очень понравилась! Решили брать только сухари, топлёное масло в 3-х литровом бидоне, пять бутылок подсолнечного для жарения рыбы, немного муки и много демитилфтолата, самое сильное средство от комаров в подмосковье в то время. Для решения вопроса с собакой решили съездить на консультацию к одному известному охотнику в Шереметьево. Он держал медведя для притравли собак.
В один из выходных дней приехали к нему. Объяснили, что нам нужно. Вначале он нам показал сцену притравли собаки. Эта процедура у него для хозяина собаки стоила 10р. На меня это произвело жуткое впечатление. Бурый медведь, не очень крупный, сидел в сарае в низкой узкой длинной стальной клетке в дальнем её торце. Когда собаку подпустили к переднему торцу клетки, он с диким рёвом и оскалом страшной морды мгновенно бросился на неё. (Хорошая собака не убегает, а бросается на него, а плохая убегает, поджав хвост. Кошмар! Мы сами инстинктивно дёрнулись бежать). У охотника были две притравленные собаки и он согласился нам одну продать за…..1000 рублей! Нам осталось только поблагодарить его за доставленное удовольствие. Мы решили приобрести (поймать!) какую-нибудь собаченку в Архангельске.
Я вступил в Московское общество охотников и рыболовов и в магазине на Охотном ряду купил бескурковку горизонталку 12-го калибра и 400 патронов, мало что понимая в этом виде оружия и боеприпасов. (Вернувшись из похода, я её пристрелял и обнаружил, что левый ствол – цилиндр, здорово косил влево, а в патронах пороху было по минимальной норме).
И вот наступило 9-е июля. Багаж получился значительный, и это практически без продуктов. Немного хлеба решили купить в Архангельске.
Приехали в Архангельск, на трёх такси добрались до аэродрома. Предъявляем маршрутный лист, а нам самолёт почему-то не дают – только с особого разрешения. Возмущаемся, идём к начальнику. А он в ответ несёт что-то непонятное –«Пришел накануне запрет на полёты в зону нашего старта». Почему – не говорит. Долго мы его убеждали, а когда сказали, что мы из очень секретного предприятия, он сдался и разрешил дать нам самолёт. (Значительно позже я понял, почему закрыли зону – там начали строительство космодрома Плисецк!).
На аэродроме поймали какую-то сабоченку, загрузились. Час полёта и мы садимся на маленькую поляну среди дремучего леса. Разгрузились очень быстро и самолёт взлетел, помахав нам крыльями. И как только рассеялся запах бензина от самолёта, началось что-то невообразимое – нас атаковала туча комаров, каждый величиной с майского жука. Быстро распаковали вещи, собрали лодки и начали их загружать. Собаку с трудом вытащили из кустов, она там спряталась от комаров-убийц. И тут обнаружились первые серьезные неприятности – я забыл взять накомарник, а женщины – бидон с маслом. И забыли купить хлеба в Архангельске.
Поплыли. Течение не большое, плыть было не тяжело. На воде комара почти не было. Я пошел передним, зарядив ружье, и приготовился настрелять уток на обед, которые взмывали с воды примерно за 20…..30 метров от моей лодки. Их было много! И я начал по ним палить! К моему удивлению они не падали. Ни одна, как я ни старался! Наловили рыбы, ужинали и все добродушно надомной посмеивались. Лиха беда начало!
Но оказалось, что так продолжалось всё время – я не убил ни одной утки, израсходовав за поход почти все патроны. С горя, на третий день, убил сидячего дятла. Был большой смех, но уже не добродушный. На третьи сутки сбежала собака до крови искусанная комарами и оводами-слепнями.
Через две недели кончились сухари и подсолнечное масло. 17 июля погода испортилась и повалил снег с дождём! Он продолжался почти сутки. Настроение резко вниз. Непогода и холод держалась почти ещё неделю после снегопада. Мы здорово вымокли! С голодухи начались откровенные раздоры. На стоянках меня заедали комары, как я ни мазался демитилфтолатом. И колкости ребят. Их спасали накомарники. На наше счастье, во время одной из стоянок, на нас вышел из леса какой-то чукча. Узнав, что мы голодаем, он отдал нам пол-мешка муки за блесны и крупные рыболовные крючки. Денег не взял. Удивительно, но его комары не кусали!
Перевал мы преодолели не разбирая лодок. С трудом. Я здорово устал. От комаров не было спасения. Меня добивали неудачи с бездарной стрельбой. Один сапог у меня через неделю прохудился, пришлось оба выбросить, и я остался в кедах. Ноги всегда были мокрые, т.к. довольно часто приходилось выпрыгивать из лодки на перекатах, чтобы разгрузить и не порвать шкуру лодки. И тут я впервые почувствовал, что у меня есть сердце с левой стороны груди! Оно иногда останавливалось и ноги в этот момент ослабевали. (В середине 90-ых это явление устойчиво повторилось и я тогда узнал от нашего врача-кардиолога, еще одной красивой, в моём понимании, женщины, лет сорока, Ольги Юрьевны Домашенко, что это очень серьёзная, практически неизлечимая болезнь, называется «аритмия». Она меня лечила амбулаторно и два раза в стационаре. С 95 по 2006 годы и….кажется, ВЫЛЕЧИЛА! (Вот уже три года я сердце чувствую только тогда, когда здорово выпью. Из-за этого практически перестал употреблять. А выпить иногда так хочется!)
А рыба была, правда, немного. В основном щука. Была и сёмга. Очень сильная рыба! Одну я вытащил, а одну упустил – захватив блесну, она ушла под лодку, спиннинг изогнулся в дугу и я чуть не перевернулся – пришлось обрезать леску. На круг мы поймали всего 6 сёмг весом до 3-х кг каждая. Засаливали. Потом разделили поровну. А медведя мы видели. Он убегал в лес от воды, когда мы вышли из очередного поворота. Наверно пил воду, а мы его спугнули.
После перевала плыть стало гораздо легче – по течению! Ближе к морю тайга кончилась, пошли заливные луга, попадались большие лодки, загруженные сеном, комаров стало гораздо меньше и они стали помельче. Погода стояла хорошая, тепло, впервые появилась возможность позагорать.
5-го августа мы вышли к морю! Высушили лодки, палатки и одежду. До пристани, где делает остановку пассажирский пароход на Архангельск, 25 км. Решили не рисковать. Наняли у рыбаков небольшой баркас с мотором и груз отправили морем, а сами решили идти пешком по береговому песку, который после отлива очень плотный – по нему в это время даже могут ездить грузовики. Из деревни, где мы переночевали, вышли часов в 5 утра, сразу после отлива.
Солнечное тихое утро, деревня спит. Обратил внимание, что двери хат и ворота не закрыты и отсутствуют замки. Полусонные собаки молча провожают нас взглядами. Ни одна не гавкнула. И тут я случайно наступил правой ногой на какую-то деревяшку с ржавым гвоздём. Он впился мне в пятку! Чувствую, что полилась кровь, но останавливаться было нельзя, т.к. до прилива оставалось 6 часов, а впереди 25 км. Вскоре кровь перестала литься, и я прошел благополучно весь путь хромая, т.к. наступать на пятку было невозможно.
По дороге нам встретились две рыбацкие избушки – тони. Они были не закрыты, пустые, рыбаки, наверно, были в море. Печки ещё были теплые и в каждой, на печке стояла в огромных кастрюлях свежая тёплая уха из красной рыбы. Давно мы так вкусно не ели! Оставили им немного денег и благодарность в записке.
Далее всё просто – пароход до Архангельска, поезд и Москва. На работу мы все вышли без опоздания.
Подвел итоги: 1. Я похудел за отпуск на 6 кг. 2. Во что бы то ни стало надо научиться стрелять из ружья. 3. Надо бросить байдарочный спорт и, после того, как научусь стрелять, переключиться на охоту.
2.3.4.2 Работа и спортивные успехи. Серьёзные жизненные коллизии. Вступление в ряды партии большевиков-ленинцев.
Только через месяц я смог в полную силу начать плодотворно работать после полученной в отпуске «шоковой терапии». Продолжил совершенствование частных алгоритмов и к июлю 1967 года была выпущена и подписана Цепиловым вторая редакция алгоритма блока БН. Параллельно боевые программисты продолжали причесывать свои блоки и отправлять их на полигон. Там требовался им в помощь теоретик и Цепилов вытолкнул туда меня в начале июля 67 года.
Советский народ готовился праздновать 50-ти летие «Великой Октябрьской Социалистической революции» и Цепилов предложил мне вступить в партию, что я и сделал. Рекомендации дали он и К.Н. Поляков, заместитель начальника СБ, полковник, умнейший человек, огромный детина, яркий представитель русского народа.
До этого произошли два важных события. 1. Профком выделил на СБ 2 места на вступление в садоводческое товарищество и 2. Узнал, что на предприятии существует спортивная секция стендовой стрельбы.
По первому событию. Посоветовался с отцом. Он сказал, что немедленно надо подавать заявление и что строить дом он будет сам. На материал у них с «матерью» – так он всегда называл мою маму, деньги у них есть – 750 рублей! Не покупать же! В то время однокомнатный щитовой домик стоил около 900 р., а двухкомнатный – 1300. Фундамент он будет делать сам, опыт у него есть. (Впоследствии оказалось, что он переоценил свои способности).
У нас с Зиной никаких накоплений не было, жили на одну нашу зарплату, и тёща ещё подбрасывала – жили-то одной семьёй. Впрочем, с деньгами у меня было просто – всю зарплату я отдавал Зине, в кармане больше десятки (заначка!) у меня не было. Не шиковали, конечно, но и не нуждались. Ездили с ребёнком к морю: Сочи (63 г), Алушта – все четверо (год не помню).
Я сказал, что до строительства дома ещё далеко, т.к. профком ещё будет подбирать пару лет землю, так что и я поднакоплю деньжат. На том и порешили.
По второму событию. Весной 67 года нашел на предприятии председателя секции стендовой стрельбы. Им оказался Сергей Коротков, из отдела приёмников, ведущий инженер. Я ему все откровенно рассказал про мои «успехи» в походе. Но он согласился меня посмотреть, и пригласил приехать на очередную тренировку секции на стенд, который был недалеко от ВДНХ, вблизи ж/д платформы «Северянин», Ярославской дороги. Секция имела 10 ружей «Бокфлинт» ИЖ-12 12-го калибра, а на патроны получала от профкома определенную сумму денег – на тренировки и соревнования патронов хватало.
Дали мне ружьё секционное, 15 патронов и поставили на круглый стенд. Я понаблюдал, как они стреляют. Из 12-ти человек секции один был перворазрядник – сам Сергей (норматив 83 убитых тарелочки из 100), четверо имели второй разряд – 11 из 15, двое имели (уже много лет!) третий – 7 из 15. Остальные – вольноболтающиеся, регулярно не тренировались. И я встал на стрелковое место!
Конечно, результат был не блестящий. Я разбил всего 5 тарелочек, не дотянув 2 тарелочки до 3-го разряда. Для новичка это было блестяще, как сказал Сергей, и меня приняли в секцию. С этого момента у меня началась новая интереснейшая спортивная, и не только, жизнь! Мне дали секционное ружьё и снабжение патронами, как и всех. По возможностям секции это было не густо – 50 патронов на неделю. (Впрочем, скоро я попытался там навести порядок). Из Московского общества охотников мне предложили уйти и вступить в общество охотников Центральных Органов Министерства Обороны (ЦОМО), при котором и была наша секция стендовиков. Стенд «Северянин» принадлежал ЦОМО. Других туда не пускали.
Регулярные тренировки 2 раза в неделю – в среду (после работы, не всегда) и в субботу, привели к быстрому росту результатов, и за два года я выполнил норматив 1-го разряда, а осенью 69-года на тренировках показывал результат кандидата в мастера спорта – 93 мишени из 100. Результат мастера спорта СССР тогда был 96 мишеней, т.е. в каждой серии из 25-ти мишеней можно было упустить только одну мишень! А мастер спорта международного класса – 98 мишеней! Кошмар! Это могли делать только профессионалы, имеющие неограниченное число патронов для тренировок, высококлассное оружие, (тогда оно стоило более 1000 рублей), и особо доверенных лиц, снаряжающих им патроны. (Конечно, эти спортсмены нигде не работали, но каждый где-то официально числился работающим – ведь профессионального спорта, примерно так же, как и секса, в СССР тогда не было).
Так вот, эти «спортсмены-любители» на международных соревнованиях в то время высоко держали марку в стендовой стрельбе. Мне приходилось иногда наблюдать стрельбу таких высококлассных стрелков, как Коля Дурнев – чемпион мира, олимпийский чемпион Женя (фамилию забыл почему-то, даже в Интернете не нашел, но его золотую медаль я подержал в руках), Олег Лосев, чемпион Союза. Это были не люди – тонко отлаженные механизмы! (На одном из зимних соревнованиях в сильный мороз я простудил правую почку – стрелять пришлось раздетым. Меня быстро вылечили, но иногда почка меня здорово донимала редкими, но очень болезненными приступами. Однажды даже пришлось вызвать неотложку. Как выяснилось позже, в почке образовался небольшой (4мм) камешек, он-то и давал приступы. Меня просветили и сказали, что он выйдет. Но, не вышел, а провалился в мочевой пузырь и …..далее была сложная операция! Опишу в своё время).
Однажды мне посчастливилось присутствовать на показательной стрельбе Коли Дурнева для Рауля Кастро – брата Фиделя. Сам Кастро стрелял слабо, но с ним была бразильская спортсменка, мастер спорта международного класса Нурия Ортиц – примерно 180см рост, 90.60.90 остальное, бюст – в норме. Смуглое, тонкое красивое лицо, гладкие, на пробор, черные волосы с пучком сзади, глаза горящие. Оружие – 5-ти зарядный Браунинг. А как она стреляла! Весь стенд, а это человек 100 и свита человек 20, сбежались смотреть на её стрельбу. Она поразила все 25 мишеней! Были долго несмолкающие аплодисменты!
Осенью 69 года меня избрали председателем секции стендовой стрельбы, и я попытался навести порядок в части питания патронами в соответствии с результатами на соревнованиях и исключения «вольных» стрелков. Это были, в основном, работяги из цехов. Кратко скажу – у меня ничего не получилось. «Гегемон» пожаловался в завком и мне сказали «Уймись!». Пришлось подчиниться. В начале марта 70-го года я сдал дела Короткову в связи с началом строительства на садовом участке и прекратил тренировки, фактически выбыв из секции. Поставленную в 66 году цель я выполнил, а мастера спорта при снабжении патронами, которое было в секции, достичь было невозможно.
В начале сентября 70-го года Сергей Коротков уговорил меня поучаствовать в соревновании по стрельбе с космонавтами у них в «Звёздном». Я согласился, предупредив, что высоких результатов вряд ли покажу, т.к. не тренировался уже несколько месяцев. Да и упускать возможность побывать в «Звёздном» не хотелось.