Жизнь не только борьба
И с этой стороны направление оказалось в провале.
Подробности, как была закрыта тема, я не знаю. (По слухам: Лазер был передан Академии наук, а носитель МАЗ с началом перестройки продали в какой-то колхоз).
Встал вопрос: Что делать дальше? Куда идти? Военные требовали защитить малые стратегические объекты от ракет (бомб) с высокоточными (оптическими) системами наведения в случае прорыва их сквозь огневые комплексы ПРО и ПВО.
.
К этому времени феноменальные результаты получились у к. т. н. Федюшина Бориса Трофимовича, отдел которого уже в течении многих лет занимался критериальными параметрами (см. выше).
Экспериментально они доказали, что при определённых значениях частоты и длительности импульсов излучения, ГСН теряет цель при очень малой плотности излучения, если длина волны лазера совпадает с длинной волны приёмника ГСН. А это значит, что мощность лазера, который может обеспечить эту плотность, может быть не более единиц ватт! Разместить такой лазер вместе с системой наведения на цель можно даже на серийном пехотном БМП.
Это было принципиально новое направление, и чтобы его начать разрабатывать, надо было иметь Решения ВПК, в котором, как обычно, прописывался порядок финансирования, кооперация, план-график разработки, участие в работе видовых институтов и полигонов МО. Решение ВПК в то время (87 год, уже шла перестройка!) выпускалось ещё как обычно, т.е. на основании Постановления ЦК КПСС и Правительства.
Кутейников подготовил все эти документы для Никодима, но он уже никого не принимал – после смерти папы, Д. Ф. Устинова в 84г, он был не в «форме». (В 1992г он так и скончался в этой «форме». Шахонского, после присвоения ему звания Генерала, куда-то задвинули и вскоре он умер. Через пару лет после Шахонского, умер и Беседин).
3.2.4. Серьёзные доработки на даче.
А жизнь всё равно продолжалась, несмотря на бурно развивающуюся «перестройку». Дача приобретала божеский вид. Еще в 77г я договорился с одним местным сварщиком-алкоголиком Петей и он сварил мне за 170р прекрасный мощный трап из швеллеров №20(!) на второй этаж на заднем фронтоне дачи. К сожалению, самую верхнюю ступеньку он сделал шириной в 1/2 ступни.(В течении 30 лет Юля меня пилила за это, т.к. ей неудобно было делать последний шаг на площадку перед дверью на второй этаж. В 2006г мне пришлось доработать эту ступеньку, на что ушло 2 недели летнего отпуска). В планах у меня было обустроить второй этаж (я же обещал Сергею, что это будет его часть дачи!), построить теплый сарай (Петя привез мне с какой-то стройки 100 больших листов пенопласта по рублю за лист), построить тёплый душ, сделать хороший погреб и гараж, сделать (сварить!) металлические забор, ворота, калитку. Ко всему прочему, в 85 году я обнаружил, что дом «поехал», и надо срочно переделывать кирпичные столбы, на которых он стоял – они угрожающе покосились.
В связи с началом «перестройки» и всеобщего хаоса, металла кругом валялось(!) несметное количество на брошенных стройках, свалках предприятий, автобаз. Вблизи станции «Холщёвики» построили огромный комбинат хлебопродуктов и в неликвиды, недалеко от дачи в соседний лесочек, вывезли ж/бетонные тюбинги размером 3х3 метра, высотой 1.2м и толщиной стенок 15см. Валялись 2,5-метровые стальные балки с опорными площадками на концах, уголковый металл крупного профиля и еще много, много всякого бесценного добра. Так что материала для строительства было полно – только вози, не ленись! Такая же ситуация была и с деревом.
Я познакомился с лесорубом местного лесхоза, здоровенным детиной. Звали его Коля. Он был профессионал, имел призовую канадскую бензопилу – участвовал в каких-то международных соревнованиях. Он мне помог выписать за бесценок (7р за куб!) 3 кубометра бревен, сам напилил, а из леса я, с его помощью, вывез их на мотоцикле.
В конце июня 83 года произошло непредвиденное. На дачу приехал Сергей и мы с ним решили перетащить бревна на место, где хотели построить сарай. Я взялся за один конец бревна, поднатужился и…..что-то у меня случилось с анусом. Лопнул! Полилась кровь, и было больно. В Москву, на моей машине, перевез меня мой друг-сосед, Женя Гаврилов. Утром я был в районке, откуда на скорой отправили в больницу на Госпитальной, где мне срочно сделали операцию. Трещина захватила даже второй сфинктер!
Операция была под местным наркозом, так что я все видел в отражателе софита, лёжа на спине, с привязанными руками и ногами в гинекологической позе. Длилась операция 45 минут. Четыре санитарки крепко держали мои руки и ноги. Врач был вылитый мордоворот, но работал классно! Слышался только треск, когда он орудовал скальпелем. Когда меня везли в палату, я почему-то свалился с каталки, но обратно забрался сам, т. к. чувствовал себя хорошо и шутил с санитаркой, которая меня везла. Но, примерно через час, начал отходить наркоз и начались кошмарные боли. Дважды мне делали обезболивающий укол. Только через сутки я очухался, и начал приходить в себя. Пять суток мне нельзя было есть, да и не хотелось! Потом я быстро начал поправляться и на 11-ые сутки был выписан на долечивание в районку. При выписке я получил подробные инструкции долечивания – каждый день по часу сидеть в тазу с водяным раствором марганцовки (не очень густым) в течение месяца. Когда меня выписывали, я, в знак благодарности, пытался сунуть в халат врачихе 25р. Но она вернула их мне с испепеляющим взглядом и словами: «как Вам не стыдно!». (Она была еврейка!). До сих пор эта восстановленная хирургом система работает безотказно!
15 октября 83 года был очень тёплый солнечный осенний день. Я еще был на даче, на долечивании. Весь отдел Кутейникова, человек 30, приехали вместе с ним ко мне и устроили «День здоровья» – пошли как раз грибы-опята. Кто-то остался жарить шашлыки. Собрали много грибов, больше всех собрала Лариса Парицкая. На улице был сооружен большой стол из положенных на ящики перевернутых дверей. Было много водки, вина и хорошей закуски. Я не пил – нельзя еще было, но многие нагрузились порядочно.
Запомнился эпизод с упившимся Мишкой Кузьминым. Когда к вечеру все кончилось и стали уходить, перебираясь по узкому мостику через кювет с водой на Волоколамку, он остановился посреди мостика и начал громко кричать, подняв вверх руку: «Вы ещё узнаете, кто я такой!». После этих слов он свалился с мостика в кювет. (Через несколько лет мы действительно узнали «кто он такой» – он оказался «сексот», штатный стукач 2-го отдела. Подробности – в своё время).
За период 84….88 годы я сделал фактически новый фундамент для дома – покосившиеся кирпичные столбы заменил на стальные балки, построил теплую душевую и утеплённый сарай-мастерскую. Брёвна пошли на обвязку для душа и сарая, пришлось освоить обтесывание их топором – тяжелая работа! И ещё одно важное дело я провернул, чувствуя, что с началом перестройки могут начаться проблемы с продовольствием. Я подрядил бульдозер и он за нашей внутренней дорогой расчистил от кустарника ~ 4 сотки для посадки картошки. Осенью 86 года я лопатой перекопал первую половину (больше не осилил) и весной посадил её, родную. Урожай получился не густо, но зато первая, своя – всего 1,5 мешка. Юля научилась выращивать и засаливать огурцы. Деревья начали потихоньку плодоносить. Надо было решать проблему с хранением всего этого богатства. И тут я вспомнил про тюбинги! Мгновенно созрел план – из них можно сотворить классный погреб! Зашел я к Главному инженеру ПМУ, который строил хлебозавод, и он мне выписал за 150р два тюбинга (неликвиды!) и крышку на них с тремя штатными люками за 75р. Каждый тюбинг весил 3,5 тонны, а крышка – 1,2 т. Я ему поставил бутылку и он организовал передислоцирование этого негабарита на МАЗ`е-«широковозе» в сопровождении 6-ти тонного автокрана прямо к месту, где я запланировал делать погреб. Шоферам я заплатил по 50р. (Начать сроить погреб я смог только в 90 году). 2 года эти огромные железобетонные короба и водруженной на них массивной пластиной с тремя люками, стояли у меня за забором и ждали своего часа. Большинство соседей не верили, что из этих громадин можно сделать погреб – не хватало фантазии и не было того опыта, который я приобрел и на флоте и, особенно, в «Радуге», наблюдая работу монтажников, собирающих «змея Горыныча» в МИК`-е при помощи 100 тонного автокрана.
Под фундамент душевой я выкопал солидный котлован 2.5х2.5м и глубиной 1.2м, засыпал до верху песком и на него соорудил железо-бетонную ванну. Цемента ушло несметное количество – толщину днища и стенок я сделал 25см. Далее из бревен сделал нижнюю и верхнюю обвязку и поставил каркас. Обил душевую я планками-рамками, которых было завались. Котлован я копал вручную, «помогал» мне Юлин (мой тоже!) внук Сашка. Когда я строил душ, ему было уже 4 года и я приобщал его к серьёзному делу – он вывозил землю за заднюю калитку на маленькой тележечке. (Вовка был ещё маленький, но очень упрямый и ершистый. В душ мыться его приходилось затаскивать силой).
Вообще, всё своё детство и юность дети каждое лето были на даче. Редко на дачу приезжали и Мишка с Гришкой с Сергеем и Ирой. Однажды была и Светлана – Ирина мама, тёща Сергея. Лето, в основном, они проводили на Украине, под Киевом.
Очень емкой и тяжелой была работа по замена покосившихся кирпичных столбов, на которых стоял дом. Сначала я домкратами вывешивал нижний венец, убирал столб, копал яму глубиной 2.2м, ставил стальную балку, частично заливал бетоном и засыпал песком. Сверху обкладывал кирпичом. Получалось здорово! Поставил много дополнительных опор из кирпича под силовые балки под домом. Сарай я поставил за одно лето, включая отпуск. Изнутри обшил пенопластовыми листами. Сделал там верстак, на котором установил огромные мощные тиски. Получился теплый сарай-мастерская ~10 м² площади! Нашлось место шкафу для инструментов и дивану.
89 и 90 годы я доделывал 2-ой этаж. Пришлось поставить дополнительные опоры для стропил, т.к. крыша просела немного. Они послужили каркасом для стен комнаты. Стены я обил листами ДВП, которые мне в своё время устроила Роза. Второй этаж я так и не достроил – началась трагедия перестройки и проблемы с зарплатой, характерные для всей страны, но особенно для оборонки.
В начале января 91-го года я оформил пенсию. И продолжил трудиться. Особых
торжеств по случаю моего 60-ти летия не было. Был Адрес с подписями всех сотрудников отдела и друзей (с 82 года я был заместитель начальника отдела, т. е. Кутейникова). Был, как обычно, приказ Генерального. И были скромное застолье всего отдела – уже наступили сложные времена.
3.3. Новое стратегическое направление. НИЭР «Покровитель»
.
3.3.1. «Перестроечные» проблемы.
3.3.1.1 Наступал пик перестройки и, соответственно, развала всего, что должно было развалиться в этом зачатом в 1917 году авантюристами царстве-государстве под названием СССР. Рушилось всё. Под «мудрым» руководством Никодима закачалась и «Астрофизика».
Рушилась и партия КПСС. Появилась масса публикаций о миллионах жертв, погубленных с самого начала существования СССР по прямому указанию недомерка-авантюриста Ульянова (псевдоним-кличка «Ленин»), а после его смерти, кавказского уголовника Джугашвили (псевдоним-кличка «Сталин»). Появился ГУЛАГ Солженицына. Я понял, что с этой бандой мне быть в одной партии – значит перестать уважать себя. (Почти все время работы в «Астрофизике» я был или партгрупоргом или членом Парткома ОКБ – идеологический сектор).
В 89г я пришел в партком и сдал партбилет со словами: «С бандитами и разбойниками не хочу быть в одной партии!» Секретарь парткома молча крепко пожал мне руку глядя прямо мне в глаза.
Как я писал выше, все большие «руководители» постепенно исчезли и надо было думать, как дальше жить. И здесь Кутейников проявил свой талант тематика экстра-класса. Он решил написать письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачеву о положении с разработкой лазерного оружия вообще и, в частности, о необходимости продолжить работы в связи с новыми открытиями. За своей подписью!
Письмо было передано в секретариат ЦК (из рук в руки!) по надёжным каналам, т.к. содержало Сов. Секретные сведения. Вскоре он был вызван в Кремль.
Принят он был кем-то из секретариата, ответственным в ЦК за оборонку. Попросили разработать пилотный документ – «Инженерную записку» по новому направлению – «Разработка комплекса функционального подавления ракет (бомб) маломощным лазерным излучением», с обоснованием эффективности и объема финансирования. Через несколько недель документ был разработан и нам открыли финансирование темы (военные назвали её «Покровитель») на год с пролонгировнием по результатам. Без Решения ВПК – комиссия уже было разогнана, по моему, Ельциным. (Хоть он и был алкаш, но шел он в правильном направлении! Я в этом уверен на 150%. Мы с Юлей ходили на все демонстрации в его поддержку. Однажды, в хорошем подпитии, из домашнего телефона я дал ему телефонограмму с одобрением его курса и дел. Правда, Юля через пару лет в нём разочаровалась).
Пролонгирование шло 4 года, и мы неплохо поработали. Но…., военные не учитывали жуткую инфляцию и жить, соответственно, становилось совсем не весело.
Дополнительно из Подлипок (Королёвская фирма!) пришло предложение проработать вопросы защиты позиций наших шахтных установок с баллистическими ракетами с ядерными боеголовками, а от ВМФ – возможность защиты береговой линии от атаки десанта с быстроходных катеров на воздушной подушке – для ослепления живой силы. И обратная задача – возможность подавления позиции огневых средств береговой обороны, оборудованных лазерными комплексами для обеспечения высадки с кораблей десанта и захвата плацдарма. Дополнительно, из Управления МОП пришло предложение подключиться к конверсионным задачам: очистка шерсти лазером, сверления (прожигания) микроотверстий сложного профиля, нанесения рисунков на ткани и др.
И здесь Кутейников тоже развернулся в полную силу. (Правда, деньги, выделенные на конверсию, до нас так и не дошли, где-то по дороге были разворованы!).
Отдел был переформатирован на группы по темам и, практически, все были загружены под завязку. Моя же тематика осталась «неприкасаемой», даже немного расширенной – добавилась необходимость проведения расчета эффективности лазерных комплексов функционального подавления оптических систем наблюдения и управления, как при защите объектов, так и при атаке на объекты. Но вскоре все резко изменилось!
Кардинально изменилась стратегия использования научно-технического потенциала подразделений предприятия и порядок финансирования. Новый Генеральный конструктор, известный ученый в области следящих систем автоматического управления, д. т. н. Чемоданов, на первой же встрече с руководителями подразделений так и заявил: «Что я за вас буду искать вам работу?». (В лазерах он разбирался никак. Напрашивался естественный вопрос – а зачем ты тогда нам нужен?).
3.3.1.2 С расформированием в декабре 91 года СССР в оборонке наступила эра прямых договоров с военными ведомствами по видам вооружения – по их потребностям! Т.е. не Генеральный стал определять тематику предприятия и подразделений, а сами подразделения, путем прямых контактов с Управлениями Министерства Обороны и кооперацией. Это была кардинально новая, супердурацкая ситуация. Вместо того, чтобы заниматься делом, руководители подразделений, в основном, лучшие инженеры, должны были бегать по МО и кооперации и выколачивать средства и темы. Это привело к массовому взлёту коррупции, в основном, среди высшего офицерского состава МО, контактирующего с представителями промышленности. Появилось и укоренилось страшное слово ОТКАТ. Из выделенных на финансирование сумм от 20 до 30 процентов надо было отстёгивать военным в Управлениях МО и 15…20 процентов военпредам своего родного предприятия. «Иначе не будет ни темы, ни денег!». Практически те же условия укоренились и с кооперацией. В основном, это «выбивание» легло на Кутейникова, т. к. и в МО (лазерный отдел) и в НТК ВВС его хорошо знали со времен, когда он работал в «Вымпеле» у Г.В. Кисунько. Остальным – составление и согласование ТТЗ, договора, его ведение (отчеты по этапам, корректировка и т.д.) занимался я. Включая передачу из рук в руки налом «отката». Иногда мне помогала наша экономистка Таня Пименова, красивая, высокая, европейского типа особа. Мне пришлось освоить экономические вопросы: налоги, ФОТ, себестоимость и прочие детали взаимодействия с заказчиком и кооперацией.
В этой сложной ситуации, чтобы минимизировать потери в окладах ведущих сотрудников, необходимо было сокращать отдел в объеме. И мы с Кутейниковым вынуждены был пойти на этот болезненный шаг в соответствии с рекомендациями в Приказе Генерального, согласованного с Завкомом и юрслужбой предприятия – за счет сотрудников пенсионного возраста. Уехали карагандинцы. Умер мой лучший программист Боря Лебедев – выпил лишнее по случаю прилета с Балхаша нашего друга-военного. «Ушли» на пенсию старшую экономистку В. И. Богословскую (1926г/рожд. Было уволено несколько человек из вспомогательного персонала. В 92г я вынужден был уступить и согласиться на уход на пенсию Юли, которой было уже 65 лет – были ядовитые упреки, что «жена работает в одном отделе под началом мужа» со стороны строптивых сотрудниц отдела. С уходом Юли в группе теоретиков-программистов осталось 3 человека, и надо было что-то предпринимать, чтобы не оголилось направление – предстояла серьёзная работа, в основном, конечно, по заказам МО.
3.3.2. Научно-исследовательские работы 90-х годов. Эпизоды в это смутное время.
3.3.2.1 Как я написал выше, вскоре после того, как Кутейников съездил в Кремль, нам открыли финансирование по теме «Покровитель» и мы с ним в срочном порядке написали (разработали!) проекты ТТЗ и договоров со всеми упомянутыми выше организациями МО и с предприятиями промышленности, заинтересованными в конверсионных делах. М.Е. ездил по конверсии, а я – в Управление МО и в Подлипки, к Королёвцам. К морякам, в 28 НИИ МО (Ленинград), ездили вдвоём. Документы были подписаны, ведущие сотрудники – Игорь Филиппов, Саша Алявдин разработали ЧТЗ для подразделений нашего предприятия, в том числе и конструкторам, и работа пошла.
Конечно, главным вопросом был вопрос оценки эффективности функционального подавления ГСН ракет и бортовых систем наблюдения, прицеливания и воздействия излучения на пилотов. Для изучения этого вопроса подключили 7НИИ МО – Институт Космической и Авиационной медицины.
После преобразований отдела, группу моделирования возглавил Володя Нефедов. Еще в 89г я съездил в ВВИА к И.Н. Гончарову и он меня связал с кафедрами теоретиков и эффективщиков Академии. Сплошные кандидаты и доктора технических наук – преподаватели. Больше всего была рада знакомству с ними мой замечательный теоретик – Юля Морозова. Там она показала им школу теоретиков «Алмаза», хотя и они были на очень высоком уровне! Совместными усилиями с учеными ВВИА, группа Володи Нефедова проявила высшее мастерство в создании программ для визуализации полёта боеприпаса (ракеты, бомбы) – наблюдения на мониторе компьютера и на настенном большом экране траекторий полёта с момента пуска с самолёта и до точки встречи с заданным для поражения наземным объектом в реальном масштабе времени, как до облучения лазером, во время излучения, так и после прекращения излучения. На заказчика, военных, это производило ошеломляющее впечатление! Производили хорошее впечатления и цифры по эффективности облучения, полученные путём статистического моделирования.
Меня огорчало одно – у нас не было экспериментальных данных от реального облучения изделий на трассе, т.е. я не имел модели реальных ошибок, которые можно было бы завести в матмодели. Были только критериальные параметры функционального подавления, полученные Б.Т.Федюшиным, при которых ГСН и приборы наблюдения совсем, до конца полета, теряли цель с момента начата облучения. Они были утверждены в МО, как нормативные для всех разработчиков лазерных комплексов в Союзе!
. Из-за очень сильных финансовых ограничений, мне не удалось повторить эксперименты Федюшина на трассе в «Радуге», чтобы получить осцилограммы. К тому же, Боря Федюшин считал, что и то, что есть, т.е. надёжный факт полного ослепления, уже достаточный для того, чтобы военные утешились. Он был безграмотен в вопросах статистического моделирования для расчетов эффективности вообще и, в частности, получения оценок методом Монте-Карло, использующегося для оценки точности наведения ракет в «Алмазе».
Таким образом, мне пришлось дать команду Нефедову вести моделирование с априорным фактом полной потери цели ГСН и поиском оптимальных режимов по дальности начала облучения и длительности облучения по главному, конечному критерию – «обеспечения заданной вероятности сохранения наземного объекта».
За 4 года интенсивной работы были получены надёжные цифры по конечному критерию и рекомендации для режимов работы для всех заказчиков обозначенных выше комплексов, начиная аж с дальней границы обнаружения воздушной цели локаторами. В том числе и для работы по десанту, и при захвате с десантного судна берегового плацдарма (для подавления оптики приборов наблюдения и управления огневых средств береговой обороны). Получили хорошие результаты и в случае работы по пилоту самолёта
.
3.3.2.2 За эти годы конструкторами было разработано 90% документации на комплекс функционального подавления «Покровитель» и получены результаты моделирования по цифрам «вероятности сохранения защищаемых объектов». Надо было начинать изготовление на нашем опытном производстве и в кооперации. При очередном закрытии годового этапа и подписания Допсоглашения на этап «Изготовление», военные клерки пришли в ужас, т.к. там стояли кошмарные реальные цифры на материалы, разогнанные инфляцией. Я был приглашен в кабинет начальника Управления, генерала (фамилию забыл, но мы друг друга хорошо знали еще со времен, когда он был полковником в главном штабе ВВС и я просил у него ГСН от ракет «воздух-земля» для трассовых экспериментов по «Облаку»). Он мне откровенно сказал, что таких денег у него нет, а тему будем закрывать по результатам моего математического моделирования.
И очередная, очень перспективная тема, в конце 95 года была закрыта.
3.3.2.3 Как я писал выше, в 90г я начал строить погреб. Предварительно, летом 89года я купил за 120р, разборный металлический каркас теплицы из ажурных уголков размером 6х3х2м в соседнем сельском магазине хозтоваров. К началу постройки погреба я его собрал рядом с местом, где должен быть погреб. Идея была простая – поверх погреба водрузить каркас гаража и покрыть его крышу сразу после спуска в яму и монтажа деталей погреба, чтобы его не заливало в случае дождя.
Для того, чтобы переместить каркас – эту объемную ажурную конструкцию, и поставить на крышку погреба, я сделал кран-балку из уголков №5 с вылетом стрелы 4 метра. Стрела перемещалась (вверх-вниз) маленькой червячной лебедочкой, грузоподъёмностью до 100кг, а основной груз должна была поднимать 5-ти тонная лебедка – некондиционная, тоже со свалки неликвидов. Всё это укрепил на стальной пластине 2.5х1.5м, а саму 5-ти мм пластину поставил на колёсную буксу от заднего моста МАЗ-а. Получилось прекрасное ОПУ – опорно-поворотное устройство, а в целом – маленький подъёмный кран с углом обметания 360º – вкруговую. Тросов на свалках различного диаметра я собрал десятки метров. Вся конструкция была собрана на болтах М10 и М12, чтобы потом можно было разобрать. Собирать кран мне помогал мой друг-сосед Женя Гаврилов – Сергей почему-то не приезжал, кажется, у него тоже наступили проблемы в связи с началом перестройки.
В начале июля, с первого дня отпуска, я начал штурм! Нашел в соседнем совхозе экскаваторщика с трактором «Беларусь», и он выкопал за 3 часа яму размером 4х4м и глубиной на весь вылет ковша – 2,7 метра. А мне, по расчетам, надо было 3 метра!
Тут меня здорово выручил мой мини-кран – в течении недели оставшийся грунт я большой бадьёй вытащил из этой огромной ямы – лебедки с большим удовольствием крутили внуки Сашка и Вовка и их лучший дружок-сосед Костя – внук Сан Саныча Кривцова.
Вспоминается один эпизод. Лиде было 6 лет (89 год). На дачу приехал Игорь с дочкой Лидой. Накануне кто-то ей сообщил радостную весть – наша кошка Маруся окотилась! По традиции, я их тут же утопил. Первый вопрос, когда Лида подбежала ко мне, был: «Можно ли посмотреть котят?» И я решил сказать ей правду: «Я их утопил!». С девочкой случилось что-то для меня непонятное – с рёвом она убежала в лес. Только к вечеру нашел её Игорь, заплаканную и искусанную комарами.