Трафарет. Книга стихов

Как все молились о войне,
Молились осторожно.
Как беспросветная беда
Втащила похоронку,
И до сих пор лежит она
Под старенькой иконкой.
Остыла русская душа
От нестерпимой доли…
Не стало бабки у окна
Со смертью на пороге.

«На колени мои ты присела…»

На колени мои ты присела,
Незнакомая девушка Мила,
И распутное сердце запело
Непонятной завидною силой.
Где в окрестностях новой любви
Беззаветное стало заветным,
Ты, как редкая вещь красоты,
Вдруг богатством мне стала несметным.
Положение лёгкого тела
И касание русых волос
Не имело границы, предела,
Когда тебя в спальню унёс,
Незнакомая девушка Мила.
На волнующей белой постели
С опьяняющим словом: «Милый»,
С путешествием к общей цели…
Опус праведности благоразумен,
И в окрестностях новой любви
Пусть останется связь наших судеб
Долговечной в суровые дни.

«Тени, тени, всюду тени!»

Тени, тени, всюду тени!
Душу растащили всю.
Вот прошёл Сергей Есенин,
Задувая на свечу.
Вот огромными ногами —
Маяковский с Лилей Брик.
А вы Осю не видали?
Будто слышали мы крик.
Вот – с лица воды не пить —
Пастернак, бледнее снега,
Хочет рифмой наделить
Всё, что движется без дела.
Вот Ахматовой платки, —
Только всхлипывают плечи.
Тяжелы были венки
В уходящий скорбный вечер…
Вот Цветаева Марина, —
Половицами скрипя…
На верёвке молчаливо —
Виснет сойкой с потолка.
Мандельштам худой – со стоном
Из-за бронзовых оков —
Волочит с извечным звоном
Дань порушенных веков…
Тени, тени, всюду тени!
Душу растащили всю.
Обернёшься – лишь метели
Бьют по мокрому лицу.

«В клетку листочек…»

Осипу Мандельштаму

В клетку листочек,
И жизнь – в той же клетке.
Отрывистый почерк —
Живой, без пометок.

Крик одиночества
Сводит с ума.
Было – пророчество,
Была и тюрьма.

Было б в линеечку
(Всё ж осторожнее!):
Сел на скамеечку,
Съел бы мороженое.

Так вот, по клетке
И сердце стравил
Чёрной пометкой
Один осетин.

«Накапала слеза сегодня радости…»

Накапала слеза сегодня радости
Нам на двоих с осеннего куста.
Благоухая непогодной шалостью,
В два хрупких обратились мы листа,
Оторвались от тяжести и боли
В многообразие начального пути.
Был сад разбит по нашей с тобой воле,
Где мы кружились в чистоте любви.
До остроты приблизилось дыхание