Удар и скрежет рваной стали
в Атлантике нарушил тишину.
машины тут же замолчали,
залило их холодною водой.
и в мертвой тишине
под звездами застыл Титаник,
громадой возвышаясь над водой.
лишь по воде огней гирлянды
плескались в штиле огненной змеей.
проснулись пассажиры всех трех классов —
еще их разделяет разный статус,
но океан не понимает кто есть кто,
ему равны все поголовно,
он правит здесь, и свой закон.
уходит в темноту убийца айсберг,
осыпав палубу холодным льдом,
как будто бы послание оставил
от Арктики далекой холод свой.
столкнулись в океане два гиганта:
стальной один и ледяной второй.
лед оказался крепче стали
и слабый вскорости пойдет на дно.
Купола
В веках России давних,
покрытых патиной времен,
Создатель пищей поделился,
дав людям репы золотой.
она всегда стояла главной
среди народного стола,
она с душою всех кормила,
отдав до капли всю себя.
и неужели те забыли,
кто боготворил ее всегда,
и, перед тем как плод вкушали,
они крестились у стола?
но нет, в России память крепка,
и вера в Бога в ней сильна —
и в благодарность сотворили
на церквях золотые купола.
под ними к Богу обратились,
от благодарности молясь,
а Репы в небо золотые
корнями тянутся в крестах.
Линия судьбы
По узлу дорог судьбы
острым топором ударил —
одним махом ты решил
все проблемы в миг исправить.
только разлетелись вдруг они
в несколько концов лохматых.
по каким теперь идти?
ноги черт и тот сломает.
ты к всевышнему с мольбой —
тот лишь головой качает.
«помогите!» – ты кричишь —
«без опоры в бездну тянет».
и хватаешь ты любой,
но в руках он быстро тает —
видно был он все же твой,
линию судьбы что прерывает.
Гость из прошлого
Ушел я в выходные в лес с ночёвкой,
костер у речки я развёл.
присел на остов ржавой каски —
ее в кустах я тут нашел.
задумчиво смотрю на пламя
и мысли философские идут:
вот так и дед мой здесь с друзьями
сидел и грелся у костров.
давно уже вокруг стемнело,
играет тень от пламя по кустам.
И мне мерещится порою,
как будто ходит кто-то там.
вдруг слышу голос тихий сзади:
«не помешал тебе, сынок?»
я повернулся, там в бушлате
передо мной мужик встаёт.
«нет-нет, присядь к костру, погрейся…»
какой то странный его вид.
я встал, пошел за своей сумкой,
чтоб путнику сто грамм налить.
а он поднял с земли ту каску
и гладит пальцем дырочки от пуль.
«что? – говорю – воспоминания?»
«да, вот в воронке он схоронен тут!
«а кто он был, его ты знаешь?»
«там, не поверишь, я лежу…»
он положил на место каску,
да в темноту ушел, как и пришел.
а я стою, понять стараюсь…
и с темноты он снова говорит:
«не думай, видно, так и надо.
я всех давно уже простил»…