Посланец короля
Служба в армии курфюрста открывала для Монтехо большие возможности, но он неожиданно подает в отставку и в 1676 году едет в Варшаву под именем шляхтича Анжея Комарницкого…
***
В мае 1674 года новым королем Речи Посполитой избран Ян Собеский, который стал править под именем Яна III. В 1675 году османы снова вторглись в Подолию и снова захватили Хотинскую крепость.
Король Ян собрал армию и в битве у города Львова нанес поражение османам и татарам. Подолия была от турок освобождена. Они сумели оставить за собой только крепость Каменец.
Король Ян Собеский был готов двинуться и на Каменец, но сейм запретил ему это делать, и королю пришлось на время прервать войну.
В 1676 году османы и турки снова вторглись в переделы Южной Польши, и снова король стал раздавать грамоты на набор войска. Война продолжалась…
***
В январе 1676 года умер царь и великий князь Московский Алексей Михайлович, поручив престол своему сыну Федору Алексеевичу.
Федор, несмотря на многие болезни и физическую немощь, оказался умным монархом. Он отправил армию князя Ромодановского к Чигирину против Правобережного гетмана Дорошенко. Войска Левобережного гетмана Самойловича присоединились к армии Ромодановского. Снова разгоралась большая война…
***
Варшава. Весна, 1676 год.
Шляхтич пан Анжей Комарницкий в богатом кунтуше, щегольских сапогах и с дорогой саблей на боку, прогуливался по улицам Варшавы и заглядывал в лавки купцов с востока.
Анжей уже три дня проживал в городе, заходил в дом сенатора Мортыньша, но тот был вместе с королем на Юге Речи Посполитой. Никаких указаний он не оставил, и пан Анжей решил, что иезуиты пока не имели на него никаких планов…
***
Пан Анжей устал. Приключения утомили его, и он мечтал о тихой гавани, где мог бы насладиться покоем. И рядом с собой в этом уголке покоя он видел девушку – Анну дель Кампо. Он часто думал об этой женщине. Смуглокожая дочь Кастилии манила его, и он не сумел забыться, когда посещал иных женщин. Он думал, что время сотрет её образ когда иные красавицы войдут в его жизнь. Но они были лишь мгновением. Воображение рисовало ему, как он овладевал Анной. Ведь он так и не познал этой гордой испанки. Она никогда не принадлежала ему.
Анна даже не знала его настоящего имени. Стремянной стрелец государева полка Федор Мятелев, сын боярский, давно сменил столько имен, что уже сам не знал, кто он. Его московские корни стали давним сном, он не воспринимал их как реальность. Он начал забывать лица матери и отца. Они постепенно стирались в его памяти и их заменяли иные лица.
Часто во снах к нему приходила дочь великого сипы7, которая говорила с ним голосом Анны:
– Ты желаешь вернуться к женщине, которая как дикий ядовитый цветок обожжет тебе пальцы, – говорила она.
– Я привык к ядовитым цветам. Я много раз встречал женщин, которые обжигали меня.
– Нет, – сказала она. – Такой как Анна ты не встречал, стремянной стрелец. Ты не ценил преданности верных женщин. Ты сбежал от меня, хотя я рожала для тебя детей.
– Но они не выжили. Я никогда не знал той радости видеть, как растет твой сын. Я не учил его сражаться, как меня учил мой отец.
– И ты сбежал. Боги дали тебе возможности выбраться из нашего края, но это не милость богов. Твои товарищи умерли – и это милость. А ты познаешь много горя, и твоя судьба не будет счастливой.
– Горя я и так познал много, а что такое счастье до сих пор так и не понял. И наказали меня боги не тогда, когда я бежал из вашего города, а намного раньше. Боги оторвали меня от родины и стали бросать по странам и городам. Так они забросили меня в Лунный город. И я не сбежал из него. Я ушел, стремясь вернуться на родину.
– Но сейчас ты стремишься снова попасть в новые земли, не смотря на опасность. Супай к своей родине и живи там среди своих.
– Меня манит женщина. Да и нет у меня больше родных. Они стали чужими.
– И в этом твое проклятие.
– А разве любить красавицу это проклятие? Я не думаю так.
– Это потому, что ты все еще в мире живых и совершенно не понимаешь, мира мертвых.
– А ты? – спросил он.
– Я уже принадлежу этому миру, и потому пришла говорить с тобой, Федор Мятелев. Я знаю твоё настоящее имя, а ты ведь никогда не называл мне его.
– И зачем ты пришла ко мне?
– Чтобы предупредить.
– О чем?
– Брось думать о той женщине. И бросай свои странствия.
– Бросать? Это легко сказать, но невозможно сделать.
– Ты можешь затеряться среди толпы и переехать в маленький городок. Скройся под чужим именем в чужой стране и не попадайся на глаза сильными мира сего. И ты обретешь счастье.
– Счастье? И что я стану делать? Я воин. Я умею сражаться.
– Тебе предстоит сменить меч на перо, и ты познаешь иную радость.
– Какую?
– Узнаешь!
После этого он проснулся и много думал потом о значении этого сна…
***
В лавке фанариотского купца, торговца холодным оружием, его окликнули.
– Пан Анжей?
Он обернулся и увидел совершенно незнакомого человека в простом костюме, какие носили служащие купеческих лавок и мелкие чиновники. Он был средних лет, плотного сложения с широким скуластым лицом.
– Кто есть пан?
– Я имею честь знать пана рыцаря. Но пан не помнит меня.
– Так кто есть пан?
– Мое имя Збышек, милостивый пан.
– Не имею чести.
Они вышли из лавки, и Збышек тихо сказал:
– Пусть пан не беспокоиться. Вы меня не знаете, и знать не можете.
– Тогда что пану Збышеку нужно?
– Вас желает видеть один пан, хорошо вам знакомый.
– Но кто он?
– Того я не могу сообщить пану рыцарю. Пусть пан доверится мне…
***
Збышек провел Анжея в один из богатых купеческих домов в восточной части города. Они вошли с черного хода.
– Прошу пана подняться на второй этаж дома.
– И что там? – спросил Комарницкий.
– Там, пан, все узнает. Или пан боится?
– Боюсь? Пан Збышек, мало знает с кем говорит.
Комарницкий поднялся и попал в богато обставленную большую комнату, где все сияло позолотой. По стенам ковры ярких расцветок, на которых была развешена отличная коллекция оружия. Богато отделанные дамасские клинки, ятаганы, сабли, шпаги, старые мечи, буздыганы, бердыши, пистолеты, янычарки, мушкеты.
Шляхтич залюбовался оружием и даже снял со стены один ятаган с самоцветом в рукояти.
– Рад видеть пана Анжея! – поздоровался по-польски вошедший человек в польском кафтане.
Анжей вернул ятаган на место и поздоровался с незнакомцем.
– Так пан не узнал меня?
– Прошу меня простить, пан! Но я вернулся издалека.
– Про то мне ведомо, пан Анжей. Может пан вспомнит своего давнего товарища, с которым он сидел за веслом турецкой галеры.
Комарницкий тут же узнал его. Он вспомнил скамью на геллере «Меч падишаха», вспомнил палаты Приказа тайных дел. Дементий Башмаков, он же Василий Ржев! Умел он казаться другим человеком, если хотел.
– Вася? – не удержался Комарницкий. – Да неужто это ты? Не узнал. Ты стал настоящим поляком.
– Пусть я буду Василием.
– Так ты звался, когда мы с тобой познакомились в степи8. Помнишь?
– Такое трудно забыть. Но перейдем к делу. Воспоминания на потом оставим. Ведь я прибыл сюда в надежде встретить тебя.
Они сели и Василий Ржев, он же большой государев дьяк Приказа тайных дед Дементий Башмаков, рассказал, как ему донесли о бегстве испанского кабальеро де Монтехо из Варшавы.
– Я подумал, что иезуиты узнали о твоей службе великому государю и решили тебя убрать.
– И я так подумал, – сказал Комарницкий. – Потому бежал. Но оказалось, что мне мстит не Орден, а женщина.
– Женщина? – удивился Башмаков. – Не хочешь ли ты сказать, что бежал от женщины?
– От её мести. Панна Поланецкая натравила на меня своего мужа пана Яна. А он лучше меня владеет саблей, и на дуэли без всякого сомнения уложил бы меня. Его прямой, толкающий удар – быстр и точен. И он мастер наносить его как на малых, так и на больших дистанциях. После смерти полковника Володыевского он лучший фехтовальщик в Варшаве.
–Ты верно сделал, что ушел от поединка с ним. Я приказал помочь тебе. И наши люди в Лондоне почти нашли тебя, но ты успел уехать. И твой след затерялся.
– И ты прибыл сюда ради меня, Василий?
– Не только ради тебя. Я прибыл ради большого дела. Но твоя помощь мне понадобится, и я надеялся, что бог мне поможет. И вот ты здесь! Ты где столько времени пропадал?
– Рассказать не поверишь, Вася. Был в Новой Испании, вместе с маркизом Мансера, тем самым, что приезжал в Москву от испанского короля.
– Я знаю, что маркиза назначили вице-королем в далекие земли. Но я не знал, что и ты отправился ним за море.
– Пришлось. Там я выполнял поручение вице-короля и жил среди пиратов, морских разбойников. Чудом остался жив и чудом снова попал в Европу.
– Чудны дела твои, Господи! Много на твою долю всего выпало, Федор. Или отвык уже от имени, которое тебе батька с маткой дали?
Ржев перешел на русский язык.
– Отвык, – ответил Федор. – Да и от языка от русского отвык. Я ведь в Новой Испании из Федерико превратился в Висенте. Затем в Европе снова стал Федерико, а в Польше Анжеем. В городе великого сипы меня называли Сломанная Стрела. Такое прозвище мне дал сам сипа. Но ты говорил о деле. А какая у тебя во мне нужда, Василий?
– Wielka potrzeba, pan Angers (Большая нужда, пан Анжей), – Башмаков перешел на польский. – И ты большую службу отечеству своему сослужить можешь! Король Ян Собеский желает продолжать войну с османами. Это нашему новому царю Федору Алексеевичу на руку. Но, некто толкает Собеского на войну не против султана, но против нас!
– Co to znaczy? (Что это значит?)
– Nie rozumiesz? (А ты не понял?)
– Орден? – по-русски спросил Анжей.
– Именно, пан Анжей.
– Но поляки сейчас не станут воевать с Москвой.
– Кто о сем говорит? Ордену нужно чтобы султан воевал с нами! И иезуитам не нужно чтобы король воевал с османами в союзе с нами. И Орден потребовал от короля Яна не мешать османам!
– Но большой войны с османами у нас нет, Василий.
– Все идет к тому, Анжей. Султан принял под свое покровительство Правобережного гетмана Дорошенко. А этот гетман уже сидит в Чигирине! А Чигирин ключ ко всей Левобережной Украине. И султан Мухаммед посылает войска для поддержки Дорошенко.
– А Дорошенко имеет поддержку в Украине, – все понял Комарницкий. – И если его армия выступит с таким союзником, то вся Украина может попасть под власть Дорошенко.
– Именно, – сказал Башмаков.
– Нам, стало быть, нужно убрать Дорошенко.
– Москве надобно, чтобы Дорошенко сам признал власть царя Федора! Его поражение многие воспримут как войну между Москвой и Украиной. А нам того не нужно! И так много недругов у нас есть среди украинских полковников.
– И что нужно от меня?
– От тебя? Ты отправишься в Чигирин и уговоришь гетмана сдаться воеводе Ромодановскому, что командует армией его царского величества в Украине.
– Я? Но я не знаю гетмана. Станет он меня слушать!
– Коли постараешься, то станет, Анжей! Я ведь наслышан о твоих подвигах на службе у короля аглицкого Карла. Так неужто, для своего отечества, ты того не сделаешь?
Комарницкий понимал всю сложность задачи, которую на него возложил Башмаков. Убедить гетмана, которого он лично не знал отказаться от своих планов и бежать к врагу – не так просто.
– А, ежели, бы ты меня не нашел, Вася? Что тогда было бы?
– Тогда я сам отправился бы в Чигирин! Но ты здесь, и потому сделать это надлежит тебе.
– Я готов послужить царю, но сомневаюсь. Смогу ли? Дорошенко не сильно любит великого государя. После Андрусовского перемирия он назвал царя Алексея предателем Украины. Ведь Богдан Хмельницкий и царь Алексей уговаривались до конца бороться с Речью Посполитой.
– Так великий государь Алексей, да упокоится его душа, и собирался делать. Но обстоятельства! Сам понимаешь, война затянулась и обескровила наше государство. Да и османы с татарами рядом! Мы более не могли воевать с поляками и литовцами. Ведь война эта между государствами христианскими на руку неверным.
– Это правда. И я так считаю. Но гетман Дорошенко думает иначе.
– Думал. Говорят и он недоволен своими нынешними союзниками татарами и турками. Они начисто разорили Правобережье. Тысячи людей погибли и угнаны в рабство.
– А что сказал царь Федор Алексеевич? Простит ли он Дорошенко за плохие слова, сказанные про его отца?
– Царь Алексей не простил бы, – ответил Василий Ржев. – Но молодой наш государь, Федор Алексеевич, милостив и прощает гетману его вины, ежели он принесет покорную голову на суд царя!
– А как я попаду в Чигирин?
– А твой знакомый пан Мортыньш тебе в том поможет.
– Мортыньш?
– Он сейчас во Львове. И он знает, как провести тебя через татарские и турецкие заслоны…
****
В 1668 году, когда обескровленные долгой войной Московия и Речь Посполита пошли на заключение Андрусовского перемирия, по которому Украину разделили на две части окончательно, Дорошенко порвал с Москвой. Он заявил, что царь предал их союз с Богданом и сказал, что станет бороться и не признает этого мира. Многие полковники и старшина тогда поддержали его.
Гетман Петр Дорошенко был хорошим полководцем и политиком. Он достойный продолжатель дела Богдана Хмельницкого, за что его и уважали как лидера и многие готовы были связать с ним свою судьбу.
Дорошенко заключил союз с Османской империей, признав себя вассалом султана. А планы на подобный союз вынашивал еще сам Богдан Хмельницкий.
На Украину хлынули его новые союзники турки и татары. И, несмотря на запреты, татарские мурзы и салтаны безжалостно грабили народ и уводили пленников. Дорошенко протестовал, слал жалобы султану Мухаммеду Охотнику и великому визирю Ибрагиму-паше. Но те реагировали на эти протесты вяло. Это сыграло на руку мало популярному Левобережному гетману Самойловичу.
И вот сейчас в 1676 году все висело на волоске. И потому пан Анжей Комарницкий, шляхтич и подданный короля Речи Посполитой, отправился во Львов, где застал сенатора пана Владислава Мортыньша…
***
Львов. Весна, 1676 год.
Сенатор пан Владислав Мортыньш был меж двух огней. Он уже много раз проклинал себя за то, что тогда взял золото у турок. Но выбора у него не было. Не было тогда, как не было и сейчас.
Он сидел в старом замке в отведенных ему покоях и просил туда привести гостя. В громадном камине весело трещало в огне целое полено. Пан сенатор протянул ноги к огню. Весна этого года была холодной.
Комарницкий также сидел у огня и смотрел на сенатора. Тот решил начать разговор:
–Вы, пан, уже много раз подвергали мою жизнь опасности! Так продолжаться не может. Я сообщил царскому человеку сведения большой важности. Этого мало?
–Но я привез пану Мортыньшу золото! Десять тысяч злотых пан! – ответил Анжей Комарницкий. – То немалая плата за риск!
–Плата! – гневно ответил сенатор. – Но дело какое затеяли! Дело! Шутка ли выкрасть самого Дорошенко!
–Но тем делом стану заниматься я, а не пан сенатор!
–Да? А если пана поймают и предадут пытке? – спросил Мортыньш. – У гетмана сейчас турецкие союзники, а они могут развязывать языки. И если пан назовёт мое имя?
–И что с того? Что ваше имя значит для турок? Про ваше предательство знал ныне покойный великий визирь Мехмед Кепрюлю. Но он унес эту тайну в могилу.
– Не стоит вам напоминать мне про это, пан Анжей. Я брал золото у турок, и я брал золото у московитов. И я помогал как туркам, так и московитам.
– Про меня можете не беспокоиться, пан Мортыньш. Я не предам вас. Мне в том нет никакой выгоды.
– Но, если турки вас поймают и под пыткой про все дознаются? А Дорошенко передаст эти сведения полякам?
– Пусть пан заранее меня не хоронит. Я и не в таких переделках бывал. И тем, кто меня отправляет на рисковое дело, не выгодно терять пана сенатора! Наши люди спасут вас и ваше честное имя, пан Мортыньш! Так прейдем же к делу!
– Хорошо! – зло ответил пан Владислав. – Я могу переправить вас, пан Анжей, в Чигирин. Но ехать вам лучше под видом турка.
– Турка? – удивился Комарницкий.
– Да. В мои руки попала грамота каменецкого паши Галиля к гетману. Наши гусары перехватили турецкого чауша9. Вы и займете его место. А иначе вас могут перехватить в дороге татарские людоловы. Их сейчас тьма тьмущая. А сопровождение пану я дать не могу. Никого нельзя посвящать в наши дела. Пан сам понимает.
– Пусть будет чауш.
– Пан ведь хорошо знает турецкий язык?
– Не позабыл еще. Смогу сойти за истинного османа…
Глава 2
Именем падишаха!
И через три дня всадник в турецкой одежде помчался в сторону Чигирина. В грамоте на имя чауша Омара-оглу, значилось, что всем подданным Высокой Порты надлежит оказывать ему содействие.
Пан Анжей рисковал. От татарских и ногайских всадников грамота его защитит. А если он попадется в руки казакам? Тогда добра не жди. Поди докажи, что ты свой. Ведь они могут сначала его пришибить, а уж потом спросить кто он такой. И станут ли спрашивать, коли по шкуре видно, что турок?
Да и поляки могут его запросто порешить, если он встретит драгун или гусар Собеского. Но эти хоть на кол сразу не посадят, а отправят во Львов, где Мортыньш его вызволит.
В степи покрытой молодой травой он был как на ладони. Если бы он был настоящим посланцем, то его наверняка сопровождал бы отряд спахиев. Так ведь и было с Омаром-оглу. Но польские гусары перебили их, а самого чауша притащили на аркане, как пленника. Теперь Анжей, если доберется до Чигирина, скажет, что на них напали, и только он сумел уйти.
Вдали показался столб дыма. Комарницкий понял, что там горят дома. Значит неподалеку татары.
«В первый раз в жизни радуюсь, что впереди татарские волки. Сейчас их отряд проводит меня в ставку гетмана».
Впереди показались всадники. Чауш сразу определил по повадке, что это были буджакские татары. Они пользовались возможностью и грабили население.
Воины в лисьих малахаях в меховых кожухах, одетых поверх доспехов, с саблями и луками взяли его в кольцо. Старый татарин с изъеденным оспой лицом приготовил аркан.
Чауш вытащил грамоту и показал печать каменецкого пашы Галиля.
– Именем падишаха! – закричал он по-турецки.
Начальник отряда приказал своим людям убрать оружие и поклонился чаушу.
– Отчего эфенди путешествует один? Это опасно.
– На нас напали, и мой отряд полег под саблями гяуров. Я должен доставить письмо паши в Чигирин к гетману! Ты мурза должен проводить меня!
– Но, эфенди, у меня нет желания мчаться к Чигирину! Я возвращаюсь в Буджак!
– Мурза не подчинится печати падишаха? Всем подданным Порты нужно оказывать мне содействие под страхом смерти!
Мурза усмехнулся. Этот чауш ведет себя в степи так, словно он находится в крепости Камениче10 у своего паши.
– Эфенди забыл, что здесь степь.
– Мурза мне угрожает? – возмутился Комарницкий, войдя в роль чауша.
– Нет. Я дам тебе, эфенди, троих воинов. Но сам тебя сопровождать не стану. Я захватил пленников и мне нужно доставить их в Буджак.
Мурза указал на вереницу невольников, которых гнали вперед его воины.
– Сейчас по степи кто только не гуляет. И казаки-запорожцы, и польские драгуны и московиты. Потому я ухожу тайными тропами. А они не приведут тебя к Чигирину.
– Здесь есть отряды казаков? – спросил чауш.
– И много. И не все они подчиняются гетману Дорошенко. Да и те, кто подчиняется, не всегда смотрят на наш промысел с одобрением.
Мурза усмехнулся. Ему часто пришлось скрещивать сабли с казаками самого Правобережного гетмана, хотя они были союзниками. И в веренице его невольников был десяток дорошенковских казаков, гетманской гвардии. Они осмелились напасть на его людей, и пытались отбить пленников.
– Мурза воюет с союзниками? – спросил чауш. – Это может не понравится паше Галилю и великому визирю.
– Эфенди знает, – спокойно ответил татарин, – что падишах, да хранит его Аллах, платит своим янычарам и спахиям. Но мы буджакцы воюем за собственный кошт, и падишах ничего нам не дает за ратные услуги.
– Мурза недоволен повелителем полумира?
– Нет, я верный слуга падишаха. Но я сам вознаграждаю себя за свои услуги падишаху…
***
Далее чауш последовал в сопровождении трех татарских всадников. Их мурза послал проводить чауша в Чигирин, а затем они должны были повернуть к лагерю ялы-агасы. Им было приказано сообщить о том, что их господин отбыл домой. За такое в военное время могли наказать, но мурза сообщал, что пять красивых полонянок и двадцать крепких рабов он доставит в имение самого ялы-агасы. И высокий чиновник султана закроет глаза на самоуправство мурзы. В конце концов, не буджакские татары решают исход кампании.
– Как твое имя? – спросил чауш у старого татарина, что скакал я ним рядом.
– Мушар, мой господин. Я верный слуга моего мурзы. Я ходил в походы еще с его отцом. Он хороший воин и он удачливый воин. Он всегда приводит рабов. И много хороших девок. А здешние девки красавицы!
– Ты много воевал, Мушар?
– Татарин всегда воин. Я с детства на спине коня и саблей в руке. В пятнадцать лет я пошел с отцом в свой первый поход сюда на Украину. Тогда мой отец погиб от казацкой сабли, заслонив мурзу. Еще старого мурзу, отца нынешнего.
– И с тех пор ваше семейство у него в почете? – догадался чауш.
– Ты прав, эфенди. С тех пор мы стали богаты. У меня в гареме четыре жены, эфенди. И все гяурки. Пусть простит меня Аллах, но я люблю гяурок.
– А этот поход был удачен?
– Да, эфенди. Очень удачен! Мой мурза захватил много хороших девок и две достанутся при дележе на мою долю. Хотя они не для меня. Хочу женить моего старшего сына.
– Ты знаешь здесь безопасный путь до Чигирина? Ты опытный воин, как я вижу.
– Если проскочим к завтрашнему вечеру эту часть черной степи, то благополучно доберемся до Чигирина. Хотя я в саму крепость не поеду. Ялы- агасы стоит лагерем вместе с янычарами Закир-паши не так недалеко от города.
– Значит все руках Аллаха!
– Да славиться имя его!
– Я и сам желаю вырваться отсюда без боя. Скрещивать сабли с казаками никто из моих воинов не хочет. Хотя если придется, мы умрем как воины. Гяуры не увидят нашего страха…
***
В окрестностях Чигирина. Весна, 1676 год.
Отряд всадников неожиданно перерезал дорогу чаушу и татарам. Это были казаки запорожского куреного атамана Ивана Сирко, прятавшиеся в небольшой роще. Они умело отлавливали небольшие отряды людоловов и гонцов спешивших с донесениями к паше или к ялы-агасы.
Сирко постоянно рассылал своих людей на такой промысел. В это время, когда татары слишком вольготно чувствовали себя в украинских землях, он почитал главнейшей задачей запорожцев отбивать ясырь, который враг уводил с Украины.
Одним из таких охотников был атаман Иван Шершень, который за свой недолгий век освободил не одну тысячу невольников и уничтожил много татарских батыров, чем заслужил ненависть мурз многих татарских улусов…
***
Татары заметили засаду.
– Мушар! – молодой татарин указал рукой на конный отряд.
Тот оглянулся и вскричал:
– Казаки!
– Казаки? – чауш всмотрелся вдаль.
– Мы попали в засаду, эфенди!
– Нужно уходить! – чауш султана явно не собирался драться.
Но старый татарин понял, что им не уйти. Он хорошо знал степи, ибо полжизни провел в походах. Их кони хоть и были выносливыми, но устали от долгого пути. Кони же казаков свежие. Это видно.
– Уйти мы не сумеем, эфенди!
– Значит, драться?!
Мушар выдернул саблю из ножен и ответил:
– Пусть будет то, чего захочет бог!
– Все в руках Аллаха!
Схватка была короткой. Казаки посекли татар, а турок сам бросил саблю и закричал по-украински:
– Я свій! Я не турок! (Я свой! Я не турок!)
Молодой атаман в синем жупане осмотрел чауша и сказал:
– По нашому говорить. Чуєш, Петре? (По-нашему говорит. Слышь, Петро?)
– Так кінчай його, отаман! (Да кончай его, атаман!)
– Так почекай, Петро! Нехай поговорить наостанок! (Да погодь, Петро! Пусть побалакает напослед!)
Чауш снова заговорил:
– Я не турок. На мені просто одяг такий. По іншому я не міг проїхати по зайнятій ними території. Мені потрібно в Чигирин! (Я не турок. На мне просто одежда такая. По иному я не мог проехать по занятой ими территории. Мне нужно в Чигирин!)
– Ось як! (Иш ты!) – вскричал атаман. – А ми тут сидимо, щоб не пропускати в Чигирин до Дорошенку нікого. І не одну таку птаху ми вже зловили і посадили на палю. (А мы здесь сидим, чтобы не пропускать в Чигирин к Дорошенку никого. И не одну такую птаху мы уже поймали и посадили на кол).
