К вящей славе божией!
Поручик Мациевский, что дрался рядом с полковником, подхватил упавшее знамя короля. И он заметил, что полк уходит.
–Пан полковник! Наши отступают!
–Как отступают?! – закричал Поланецкий, отбиваясь от вражеских сабель.
–Они увидели, что знамени нет! Я только сейчас его поднял…
–Так подними его выше! Они не бросят стяга короля!
Рядом с полковником пали три гусара, сраженные пистолетными выстрелами. Вырваться из окружения врагов у этой части отряда не было никакой возможности. Им оставалось сдаться либо умереть.
Мациевский защитил своего командира от татарской стрелы и пал с пронзенной грудью. Знамя снова упало на землю. Польский гусар хотел подхватить его, но не успел. Его сразила пика казака. И сотник Дорошенка подхватил стяг хоругви панцирной кавалерии коронного войска Речи Посполитой.
Ян Поланецкий зарычал и решил отбить знамя. Но его конь пал, казачья пика распорола его живот. Полковник упал на землю, он успел соскочить с лошади, и она его не придавила.
– Захватить! – прокричал кто-то рядом с ним. И шею командира гусаров захлестнул аркан…
***
Крепость Каменец, 18 августа, 1672 года.
Штурм.
Ян Поланецкий стал добычей татарского мурзы Тибердея. Его заарканили слуги мурзы. Гетману Дорошенко достались польские знамена, которые он отправил в дар падишаху.
Мурза был дороден и выглядел как истинный татарин. В нем не было гяурской крови, как в иных мурзах и салтанах, ибо среди татар было модным брать в жены гяурок, и постепенно знать ханства зачастую стала походить на европейцев.
Но Тибердей был сыном татарки и его отец не был знатным мурзой. Он был простым пастухом, и его сын пошел бы по стопам отца. Своим возвышением Тибердей был обязан хану Селиму Гирею.
Он похлопал сидящего на повозке Поланецкого по плечу.
– Для тебя война закончилась, эфенди. С этой горки тебе будет виден штурм. Ты же хочешь посмотреть на штурм Камениче?
– И ты для этого притащил меня сюда, мурза? – гневно спросил полковник.
– Зачем гневаешься? – спокойно ответил Поланецкому Тибердей. – Ты хорошо бился и тебе повезло. Тебя заарканили мои воины. Ты сохранил жизнь и сохранил честь воина. Ты не опустил своего меча, у тебя его вырвали из рук.
– И что с того?
– А то, что тебе стоит благодарить своего Христа, эфенди! Ты заплатишь за себя выкуп, и я отпущу тебя обратно в Ляхистан.
– А с чего ты взял, мурза, что за меня заплатят? – усмехнулся пан Ян.
– Ты командовал гусарским полком, эфенди. В твоей стране такими силами бедняки не командуют. Ты знатный шляхтич. Но я не сделаю тебя нищим, эфенди. Мы сможем договориться. Но это потом. А сейчас мы с тобой станем смотреть битву. Татары нашего хана не принимают участия в штурме. Но отсюда все хорошо видно! И здесь безопасно.
Поланецкий поразился количеству турецких войск.
Громадные массы янычарских алаев колыхались подобно морю. А Поланецкий знал, на что способны эти воины, воспитанные в ненависти к неверным, и знающие в жизни одно дело – войну.
– Видал какая какие войска у падишаха? – спросил мурза. – Кто может противостоять им? И таких армий падишах может выставить три или четыре. А где войска твоего короля?
Поланецкий понимал, что это правда. Речь Посполитая, большая держава, объединявшая Польшу, Литву и Украину, не могла выставить и шестидесяти тысяч армии. А султан набрал 200 тысяч. И если надо он в следующем году пригонит сюда еще 200 тысяч…
***
Отряды янычар пошли в атаку. Они быстро под огнем противника подошли к рвам и стали забрасывать их фашинами. Впереди одного алая шел сын великого визиря Асан-Мустафа. Он первым хотел ступить на стену города гяуров. Он знал, что падишах смотрит на штурм.
Ляхи открыли огонь из пушек и мушкетов. Люди стали падать рядом с сыном визиря. Пало знамя алая и его тут же подхватил другой янычар. Но и он свалился мертвым через несколько шагов.
– Подобрать знамя! – закричал Асан-Мустафа.
И снова зеленый штандарт поднялся над алаем. И снова пуля сразила знаменосца.
– Они стреляют в знаменосца! – заорал рядом янычарский офицер.
На этот раз штандарт подхватил сам Асан-Мустафа…
***
Поланецкий радовался успеху обороны. Первый штурм был отбит с большими потерями для янычар.
– Они не возьмут крепости! – вскричал он мурзе Тибердею. – Такие потери для твоего падишаха.
Мурза согласился.
– Верно! Клянусь Аллахом, что скоро поступит приказ об отходе. Зачем губить воинов падишаха? Но только что это за потери для армии повелителя? Завтра ты увидишь новый штурм.
Поланецкий знал, что султан не отступит от города.
– А чем он еще закончиться, мурза?
– Может и неудачей, но тогда будет новый штурм. А затем еще и еще один!
Прозвучал сигнал к отходу. Султан повелел своим отрядам отойти от крепости…
***
Крепость Каменец, 19-20 августа, 1672 года.
Штурм.
19 августа турки начали новый сильный обстрел крепости. Турецкие инженеры стали делать подкопы под укрепления Нового Замка. Были выкопаны со стороны Кавасар четыре галереи. В них заложили бочки с порохом и подорвали. Северо-западная и юго-западная части стены были разрушены. В бреши хлынули янычары.
И снова отряды повел на штурм Асан-Мустафа. Он рубился в первых рядах, и падишах отметил его рвение и мужество.
– Твой сын настоящий воин ислама! – сказал султан великому визирю.
– А разве можно сражаться хуже, если на воинов смотрит сам падишах? – спросил визирь. Кепрюлю знал все слабости своего повелителя. Мухаммед Охотник любил лесть.
– Твой сын достоин награды!
– Похвала падишаха полумира уже достаточная награда для сына.
Войска султана ворвались в город. Отбросить янычар у Потоцкого уже не было никакой возможности. Новый замок пришлось сдать и перевести все силы на оборону Старого Замка.
К султану примчался чауш от Асана-Мустафы и, соскочив с коня, пал ниц перед падишахом.
– О, повелитель Правоверных! Новый замок – твой! Гяуры отступили! Это приказал мне передать Асан-Мустафа!
Вскоре прибыл новый гонец от гениш-ачераса и доложил, что и с его стороны воины ислама одержали победу.
– Что скажешь, Кепрюлю? – с радостью вскричал султан. – Сколько они еще продержаться?
– Несколько дней не больше, мой повелитель! Твои газии будут там и власть ляхов над этим краем кончится!
Султан бросил посланцу туго набитый серебром кошель – за хорошее вести. Великий визирь Мехмед Кепрюлю посмотрел на падишаха и спросил:
– Повелитель не жалеет, что отправился на войну?
– Нет, – ответил Мухаммед Охотник. – Эта война мне нравится! Я вижу силу и доблесть империи Османов.
***
Пан Поланецкий видел, что теперь оборона Каменца бесполезна. Валы Захваченного турками Нового Замка были выше укреплений Старого. И если они втащат туда свои пушки, то будут наносить громадный урон силам Потоцкого.
– Эфенди все понял? – с усмешкой спросил Тибердей.
– Скоро крепость падет, если гетман Собеский не приведет помощи!
– Неужели пан думает, что гетман придет?
Поланецкий знал, что нет, но надеялся на чудо.
– Скоро, пан, мы с тобой поедем в Крым, и там ты станешь моим гостем до того часа пока твой король не примет мир от султана.
– А что будет потом?
– Ты заплатишь мне выкуп, и я отправлю тебя домой до самой границы под надежной охраной. И ты снова займешь место при дворе твоего государя.
– После того как я попал в плен?
– И что с того? – спросил Тибердей. – Многие наши мурзы и салтаны были в плену по воле Аллаха! Затем они были выкуплены и вернулись домой. Многие из ваших вельмож были в плену.
Это пан Ян знал хорошо. Сам пан Стефан Чарнецкий, великий полководец, был в плену у татар и был выкуплен за королевские деньги. Но он не Чарнецкий – у него нет заслуг и побед. У него была лишь честь рыцаря, которая теперь запятнана пленом…
***
Турки по приказу великого визиря втащили на валы захваченного Нового замка пушки. Начался обстрел. Ядра стали наносить большой урон защитникам.
Была взорвана Новая башня, которая выступала впереди всей линии укреплений. Янычары ворвались внутрь, и пан Потоцкий приказал выбросить белый флаг. Больше защищать крепость он не мог. Речь Посполита утратила контроль над Подолией…
***
Крепость Каменец, 24 августа, 1672 года.
Вступление в город падишаха Мухаммеда Охотника.
Падишах Мухаммед Охотник во главе своего придворного полка спахиев первым въехал в покоренную крепость Каменец 24 августа 1672 года через Польские ворота.
На падишахе был зеленый шелковый халат, накинутый на кольчугу, и зеленая чалма, украшенная пером и бриллиантовой брошью. Рядом с повелителем осман находились великий визир Мехмед Кепрюлю и его сын Асан-Мустафа.
Султан был доволен. Сейчас он чувствовал себя победителем. Не зря его великий визирь звал его в этот поход. Ляхи сдали ему город. Они попробовали на своей шкуре, что такое османский меч.
Визир Кепрюлю сказал султану:
– Из ляшкого костела мы сделали наскоро мечеть, мой повелитель. Ты уже слышишь голос муэдзина, повелитель. Он призывает правоверных к молитве. И мой повелитель первым сможет благодарить Аллаха!
– Да святиться имя его! – ответил падишах. – Но скажи мне, визирь, а отчего нет жителей? Отчего они не встречают меня как своего нового повелителя?
– Часть жителей ушла с поляками, мой повелитель.
– Пусть ушли ляхи, но остальные? Не все же погибли при штурме?
– Нет, повелитель, но все оставшиеся напуганы до смерти непобедимыми войсками моего падишаха.
– Пусть не бояться больше! – сказал султан. – Я воюю с поляками! Но армянская часть города может не беспокоиться! Пусть они торгуют, как и ранее торговали. Скажи им, что я оставляю им все привилегии, что они имели от короля ляхов!
– Мудрость великого султана велика, – отозвался Кепрюлю.
– Кого ты советуешь назначить правителем города?
– Галиль-пашу, великий повелитель. Он знает обычаи гяуров и как раз будет на своем месте.
– Пусть будет Галиль-паша! Но город этот отныне наш! Больше мы не отдадим его ляхам! Эта крепость наш форпост в Украине! И отсюда мы станем захватывать эти земли!
–Сам Аллах просветил моего повелителя. Я совершенно согласен с великим султаном. В городе будет оставлен сильный гарнизон, когда нам придется выводить отсюда армию.
–Думаешь, что король Ляхистана пришлем нам послов с просьбой даровать им мир?
–Это будет скоро мой повелитель! – с уверенностью заявил Кепрюлю.
Султан увидел кафедральный костел, где его ждал шейх-уль-ислам. Все было готово к торжественному молению…
Глава 5
Интрига панны Марты.
Варшава, 24 августа, 1672 год.
Панна Марта.
Панна Марта Поланецкая не бросала слов на ветер. Она долго обдумывала планы мести и решила действовать. Она покажет Федору, что значит пренебрегать такой женщиной как она. Она уже недостаточно хороша для него? Он высоко летит на крыльях Ордена под покровительством Ринальдини. Но она подрежет эти крылья.
Марта оделась и приказала подать возок для себя. Панна Поланецкая отправится к молодому сенатору Владиславу Мортыньшу. Она доподлинно знает, что он агент иезуитов, связанный с Ринальдини.
Мортыньш примет её. В том она не сомневалась. Сенатору она нравится, и он показал это на последнем балу у князя Ляцкоронского. Он тогда весь вечер не отходил от неё и этим вызвал неудовольствие пана Поланецкого.
Жил сенатор в роскошном особняке и по количеству слуг было понятно, что денег в этом доме много. Дворецкий сенатора осведомился, кто посетил его хозяина и, узнав панну, сразу отправился с докладом. Сенатор вышел встречать Марту и сам помог ей выйти из возка.
Он рассыпался в комплиментах панне Поланецкой. Сам Мортыньш –человек небольшого роста. Он не был богатырем и красавцем, какие блистали при дворе короля. Потому одевался в европейское платье, а не в польское.
Сейчас на пане сенаторе Речи Посполитой был черный бархатный камзол, расшитый серебряными позументами, с кружевами. Его тонкие ноги обтягивали узкие штаны до колен из черного же бархата. Чулки синего цвета и модные туфли на каблуках с серебряными пряжками – дополняли наряд пана Владислава.
– Не могу понять, чем я обязан высокой честью вашего посещения? – спросил сенатор, когда они расположились в большой гостиной.
– Пан Владислав, оказывает мне честь, принимая меня.
– Что говорит благородная панна? Я раб её и не более того. Меня посетила сама Венера!
– Пан преувеличивает, – улыбнулась Марта. – Но я пришла по делу, хоть и просто поболтать с паном великое удовольствие. Но заботы об интересах отчизны – на первом месте.
– Что панна говорит? – удивился Мортыньш. – Панна слишком красива для политики.
– Я не шучу, пан сенатор. Я знаю, что пан есть агент Ордена Иисуса и знаю, что пан имеет связь с самим кардиналом Ринальдини.
Мортыньш был искренне удивлен осведомленностью красавицы в таких делах. Он не знал о прошлом Марты Лисовской.
– Как панна может знать такое? – спросил он уже серьезно.
– То не имеет отношения к делу, пан. У меня важные новости для пана кардинала.
– Но могу ли я говорить про такие вещи с панной?
– Дело касается агента Ордена, который предал его интересы!
– О! – вскричал Мортыньш. – Про кого говорит панна?
– Этот человек был в Варшаве в составе посольства испанского короля. Я узнала его. Он русский. Я знала его как русского много лет назад. Но теперь носит испанское имя. Все это хорошо известно пану кардиналу. То не есть новость, пан Мортыньш. Тот человек служит московскому царю!
Мортыньш задумался. Про посольство он знал, но о том, что среди его состава находится агент кардинала Ринальдини – нет. Его в это не посвящали. А как такое может знать панна Поланецкая? Что она вообще знает про Орден? Или она также агент Ринальдини? Старый лис любит присматривать за агентами. Может она та, кто смотрит за ним?
– И что панна желает от меня?
– Нужно срочно послать человека в Москву к маркизу де Мансера! Но пану не нужно говорить, что новости идут от меня!
– Как так? – не понял Мортыньш.
– Пусть все награды достанутся пану!
– Но панна не понимает! Как смогу я сказать это пану кардиналу? Как могу я лезть не в свое дело. Пан кардинал того не любит.
– Пан сенатор боится? – презрительно усмехнулась Марта.
– Есть правила, которые нельзя нарушать, панна! – вспыхнул сенатор Речи Посполитой.
– Даже если отчизне грозит беда от московитов?!
– Но что за беда, милостивая пана? Я пока ничего не понял. Русский срывается под именем испанца. Но как панна может знать, что тот человек есть московит? Может ранее он, будучи испанцем, притворялся московитом?
– То не важно, пан! Важно, что тот человек предатель!
– Что пана может знать про это?
– Пусть пан посмотрит сюда! – Марта подала Мортыньшу бумагу.
На листе была тайнопись. Мортыньш прочитал, что всякий верный слуга Ордена Иисуса должен оказывать содействие подателю сей бумаги. Это давало Марте большие полномочия. Неужели она выше его рангом?
Сама Марта поняла, что за мысли сейчас роятся в голове сенатора. Она не зря сохранила некогда этот документ, который вручил ей Ринальдини в Стамбуле 11 лет назад. Затем она вынуждена была «уничтожить» его при кардинале. Но в огне камина тогда сгорел совсем иной листок…
***
Кардинал Ринальдини вошел в гостиную сенатора, и это было для Марты настоящей неожиданностью. Вот кого она не ожидала здесь увидеть.
– Я так и думал, Марта, что ты не сожгла тогда этот листок. И я, как всегда, пришел вовремя.
Марта присела в придворном поклоне, и Мортыньш низко поклонился. Сенатор также не ждал кардинала.
Ринальдини сел в кресло и сказал:
– Дорого мне стоило это путешествие. Я уже стар, и в карете меня растрясло. Но я знал, что нужно ехать. Мой посланец посетил панну Марту, хотя я предостерегал его от этого шага. Но он всегда поступал по-своему.
– Монсеньор знает все, – Марта еще раз поклонилась.
– Мне нельзя совершать ошибок, Марта. Мне скоро предстоит перейти в лучший мир. Мой жизненный путь почти окончен.
– И падре решил нанести последний удар по мне?
– Удар? – усмехнулся старик. – Нет. Я пришел к тебе, Марта, совсем не потому. Я хорошо знаю, как поступит Федор в той или иной ситуации. И потому пришло время вернуть Марту Лисовскую на службу Ордена!
– Я готова, падре!
– И я не ошибся в тебе. Ты все та же предприимчивая и смелая. Ты готова рисковать и готова принимать решения. Сейчас это нужно.
Марта склонилась перед кардиналом и почтительно поцеловала перстень на его руке…
***
Варшава, 29 августа, 1672 год.
Марта Поланецкая и кардинал Ринальдини.
Кардинал уединился с Мартой в кабинете сенатора Мортыньша. Тот с большим удовольствием предоставил свой дом Ринальдини.
Падре сел в кресло и предложил Марте расположиться рядом с ним. Она приготовилась слушать. Женщина была поражена тем, как изменился Ринальдини. Куда делись его подвижность и властность? Теперь это совсем больной старик, в котором едва теплиться искорка жизни.
– Я сильно изменился? – с усмешкой спросил он, поймав взгляд женщины.
– Падре…
Он поднял руку, прерывая её.
– Я прибыл сюда затем, чтобы направить и наставить тебя, дитя мое. Я остался без последователей, Марта. Меня окружает много людей, но все это не то. Мой секретарь де Ромен, подает надежды, но он слишком молод и вспыльчив. А у меня более нет времени на его воспитание.
– И падре, вспомнил обо мне?
– Я не считаю тебя идеальной, Марта, ибо в тебе много слабостей. Но ты мудрее многих.
– А Федор, падре?
– О, этот человек уникален.
– Уникален?
– Именно так, Марта. Но в нем есть один недостаток.
– Падре, скажет какой?
– Он все равно станет служить Москве. Тут ничего не поделаешь. Таковы они эти русские. Я на короткое время подумал, что годы в Новом Свете изменили его, но это не так.
– Значит, я угадала, когда сказала Мортыньшу, что он предатель?
– Зачем такое громкое слово – предатель? Монтехо никого не предавал. Разве он давал согласие действовать против Москвы? Нет.
– Но служба Ордену Иисуса…
– Служить можно по-разному, Марта. И Монтехо еще будет служить.
– Падре, считает, что он умнее меня?
– Дело не в уме, Марта. Дело в его чудесной удачливости.
– Удачливости?
– Судьба на его стороне. Этого человека хранит само провидение. Он тогда выжил у весла на галере «Меч падишаха» и добрался до Стамбула. Он выжил среди дикой страны, где погибли даже счастливчики вроде Себастиани. Но он вернулся обратно! Этот человек мог бы достичь многого.
– Значит, пусть он служит Москве? Я все поняла правильно?
– Нет. Ордену не нужно усиление этой азиатской державы. Она слишком опасна и нам нужно держать её вдали от Европы.
– Но мне кажется, что монсеньор, слишком преувеличивает силу Московии.
– Сила Московии впереди. Там уже появилось много людей, что понимают, как вывести эту страну из азиатских степей на просторы Европы. И если у этих людей появится способный вождь, молодой и перспективный царь, то они пойдут далеко.
– Но их царь Алексей…
– Я говорил не о нем, Марта! Пройдет еще лет двадцать-двадцать пять, и Московия широко станет шагать на Запад. И остановить её нужно уже сейчас.
– И как нам поможет Монтехо, если он станет служить Московии?
– Для этого я говорю сейчас с тобой, Марта. Нужно повернуть его службу Москве так, как это выгодно Ордену. Иными словами, он будет думать, что служит своему царю, а на деле он будет служить нам.
– Это сложная задача, монсеньор.
– Скоро он будет здесь.
– Монтехо вернется в Варшаву?
– Вернется. Московитам нужно, чтобы он служил им здесь.
– Московитам?
– Они тоже кое-чему научились за эти годы, Марта. Но что скажешь ты?
– Я?
– Ты стала враждебно к нему относиться. Разве не так?
– Он меня оскорбил.
– Разве?
– Я не могу ему простить пренебрежения!
– Но ты вышла замуж, Марта! Его можно понять.
– Вышла, ибо у меня тогда не было иного выхода, падре! Ордену я стала не нужна, а Фёдора не было рядом. Мне нужно было устраивать свою жизнь. Но всех мужчин, что у меня были, я ценила меньше его! Я продолжала надеяться, что он вернется.
– Я ожидал этого.
– Ожидали, падре? – удивилась Марта.
– Я знал, что он найдет тебя совсем не той, какой хотел бы найти.
– Монсеньор хочет сказать, что…
– Нет. Дело здесь совсем не в красоте. Федор не понял тебя, Марта.
– Не понял? Вы о чем, падре?
– Федор Мятелев нарисовал для себя твой облик и наделил тебя чертами, которых в тебе не было никогда. И сейчас он разочаровался. Много же ему понадобилось на это времени. И ты решила отомстить?
– От вас ничего нельзя скрыть, монсеньор.
– Я, зная тебя, так и предполагал. И я приехал.
– И что вы прикажете мне сделать, монсеньор?
– Тебе? – задумчиво сказал Ринальдини. – Я думал тебя остановить. Но теперь не стану этого делать, Марта.
– Я вас не понимаю, падре.
Ринальдини ответил:
– Пусть все идет, как идёт. В этом случае нет смысла вмешиваться в судьбу. Ты не будешь скрывать своей ненависти к Федору. Он не будет знать о нашем с тобой разговоре. Пусть он воспринимает тебя как врага.
– Я желала ему смерти. Падре, – призналась Марта.
– Делай, что задумала.
– Но вы сказали, падре, что он нужен Ордену.
– Делай, что должна, Марта! Я не стану вмешиваться.
– Вам его не жалко?
– Федора? С ним ничего не случится, Марта.
– Я хочу…
– У тебя будет такая возможность сделать то, что ты хочешь. Но результат определим не я и не ты. Кстати, твой муж попал в плен к татарам.
– Что? – переспросила Поланецкая. – Вы сказали, что Ян в плену? Но как?
– По воле Провидения, Марта. Мне только сегодня сообщили про это. Но он жив и здоров. И скоро пришлет письмо с указанием суммы выкупа.
– Но как он мог попасть в плен!
– Твой муж смел и потому решился атаковать врага со своими гусарами. Это стоило жизни трем десяткам гусар.
– Выкуп! – вскричала Марта. – А у нас не так много денег! А королевская казна не станет раскошеливаться на выкуп Яна. Его голова не такая ценная как голова пана Чарнецкого!
Ринальдини только развел руками.
– Орден поможет мне деньгами?
– Нет. И я тебе в этом не помогу, Марта! Своего мужа ты выкупишь сама.
– Но я не поняла ваших слов о Федоре, монсеньор. Если я стану ему мстить, то он может исчезнуть. Исчезнуть совсем.
– Все в руках бога, Марта!
– Стоит ли полагаться на бога, монсеньор?
– Я сказал, что Фёдора хранит Провидение.
– А я думаю, что его храните вы, монсеньор! Вы его ангел-хранитель!
– Что могу я немощный старец, чей жизненный путь окончен? Я многое сделал в своей жизни. Я не был глуп и поступал мудро. Но что я смог изменить? Может ли человек остановить пути судьбы великого народа? Или хоть одного человека? Вот вопрос, на который я не могу ответить…
***
Москва, сентябрь, 1672 год.
Башмаков спросил дьяка Посольского приказа Вылузгина, что он думает про агентов Ордена в Москве. Тот ответил сразу:
– Много продажных дьяков есть на Руси. Поди, узнай, кто продает интересы державы за золото? Золотым ключиком у нас многие ворота открываются.
– Но они знают многое о наших слабых сторонах, Елизар. Мы подсунули бы Метелеву одного человечка. Но есть ли теперь в том толк?
– Главное для тебя сам де Монтехо! С ним многие дела сделать можно будет. Пусть он выдаст твоего человека Ордену и тем заслужит доверие! Нам нужно знать все, что происходит в Варшаве сейчас! Там заваривается крутая каша!
Башмаков понимал, что Вылузгин прав.
– Хотя Орден нам пока не по зубам, Дементий! – продолжил Вылузгин. – Там люди не то, что у нас! Я ведь многое узнал об этом воинстве Милосердного Христа!
– Это я и сам слышал, Елизар. Еще папа римский Павел III утвердил устав Ордена «Regimen militentis ecclesiae».
– Там строгая иерархия. И младшие всегда слушают старших. Ни одна армия мира не знала и не знает такой дисциплины! И они не продаются за деньги, Дементий. А у нас на Руси, все продается…
****
Башмаков сам оправился в дом, где размещалось гишпанское посольство. Он прибыл под видом одного из слуг, что привезли для посольства припасы, положенные от имени великого государя.
Он проник в дом и, пока слуги таскали корзины и бочки на посольскую кухню, сумел незаметно пробраться в комнату де Монтехо.
– Василий? Как ты сюда попал? – спросил удивленный Федерико по-русски.
