К вящей славе божией!
– Что скажешь? – царь посмотрел на Матвеева.
– Дак в Украине они постоянно жалуются друг на друга и чубы друг другу рвут! То не новость, великий государь.
– Государь! – почти взмолился Башмаков. – Ты знаешь верность мою и радение о делах державы твоей! Многогрешный нынче вреден для дела твоего! Многие полковники левобережные уже сносятся с Дорошенко. Нам нужен иной гетман! Иначе мы можем потерять всю Украину!
– И кого ты прочишь в гетманы вместо Многогрешного?
– Такой человек есть, великий государь! – ответил Башмаков. – Это полковник Иван Самойлович!
Царь и Матвеев переглянулись. Самойловича? Того, кто был так враждебен к делу московского царя. Матвеев подумал, уж не сошел ли с ума Башмаков?
– Полковник Самойлович будет верным человеком для дела великого государя! – сказал Башмаков. – А что ранее он был врагом, так это даже хорошо! Его никто не обзовет московским холопом, как Многогрешного. И он объединит вокруг себя старшину левобережную!
– Ты, Дементий, так уверен в Самойловиче?
– Уверен, великий государь. Мой человек есть в его окружении, и он доносит, что Самойлович будет верным человеком для дела великого государя. И он окажет помощь войскам нашим, когда придется сойтись с турками! А та война уже не за горами.
– И его изберут? – спросил царь. – Наше влияние сейчас в Украине не слишком велико. А старшинская Рада должна избрать этого кандидата, если мы сами сместим Многогрешного! Есть ли гарантия того, что так и будет?
– То мне известно, великий государь, – ответил Башмаков. – Я могу ручаться своей головой, что гетманом Самойловича изберут! Я все подготовлю, если будет на то воля великого государя!
– Буду думать, Дементий! – ответил Алексей Михайлович. – А ты скажи мне, с чем к нам едут гишпанцы (испанцы)?
Башмаков понял, что царь согласится на смещение Многогрешного.
– Посланцы гишпанского короля Карлоса будут говорить о делах торговых и войне с турками, – ответил Башмаков. – Им нужны в будущем войска великого государя против османов.
– А откуда сие знает дьяк Тайного Приказа? – спросил Артамон Матвеев, занимавшийся иностранными делами. – Неужто и в Гишпании есть у него свой человек?
– В Гишпании нет, великий боярин, – спокойно ответил на сарказм боярина Башмаков. – Но того и не нужно. Мои люди есть в Варшаве и Кракове. При дворе короля Михаила Вишневецкого и в ставке великого коронного гетмана Яна Собеского…
***
Вскоре по приказу великого государя Алексея Михайловича гетман Левобережной Украины Демьян Многогрешный, за многие лихоимства им свершенные, был арестован и доставлен в Москву…
***
Москва.
Приказ тайных дел, апрель 1672 год.
Василий Ржев (Дементий Башмаков) изменился за прошедшие 11 лет. Он все еще был крепок телом, но годы и тревоги избороздили морщинами его лицо, под глазами залегли синие круги. Он поседел.
Вернувшись из Стамбула в Москву, он наладил хорошую сеть агентов в Варшаве, Кракове, Бахчисарае, Стамбуле. Его люди были при королевском дворе, рядом с ханом Крыма, во дворце Пушечных Ворот в Турции. Правда после смерти Дауд-паши информация из Стамбула не была такой точной.
Большой государев дьяк засел в приказе за грудой бумаг. Он еще раз просмотрел донесение агента о приезде испанского посла. Маркиз де Мансера весьма знатный господин.
Дементий не мог понять, с чего они вдруг послали в Москву именно этого вельможу и потому призвал дьяка Посольского приказа Елизара Вылузгина, большого знатока европейских дел.
Тот явился к вечеру. Слишком много у него своих дел. Вылузгин был уже в летах, худ как щепка и голову имел нескладную лысую. Одевался просто, без показной роскоши, хотя жалование ему было положено от великого государя большое, как боярину.
– Здравствуй, Дементий Минич! С чего звал? Что за срочность?
– Прости, Елизар Силыч, что от дел оторвал тебя. Но служба государева.
– Понимаю. Стало быть, надолго? Так прикажи подать мальвазии да закусить чего.
– А все уже готово, Елизарушка. И стол накрыт и мальвазия там, и водка гданская.
– То хорошо! – крякнул Вылузгин, любивший выпить и хорошо поесть. – Отдохновение от дел надобно, Дементий. Сколь их накопилось! До конца дней не разгресть того. Не вру ей богу.
Они ушли в другой покой и там сели за богатый стол. Башмаков знал все слабости дьяка Посольского приказа. Выпили по впервой и несколько минут насыщались молча. Затем Вылузгин спросил:
– Тебя посольство гишпанское интересует? Так?
– Можно ли что скрыть от тебя, Елизарушка?
Они выпил мальвазии, и сам хозяин ухаживал за гостем. Слуг к тому разговору Башмаков не допускал.
– Дак про твой разговор с великим государем я знаю, Дементий. Тебя гишпанское посольство заботит. С чего гишпанцам к нам такого маркиза слать? Чай государства наши далеки друг от друга. И я про то думал.
– И чего надумал, Елизар Силыч?
– Дак маркиз токмо для виду послан! А среди его людей будет тот, ради кого все и затеяли. Нет нужды гишпанскому королевусу к нам маркиза слать. В том могу поручиться, Дементий.
– Стало быть, едут они от иезуитов?
– Верно! Ордену надобно наши планы выведать до Украины касаемые и до войны с турком! Их королевус Карл, прозванный Околдованным, еще дитя неразумное. При нем его мать правит, а при ней великий инквизитор Гишпании, и он служит Ордену! А стало, они посольство по Орденскому запросу организовали. Но вот, поди узнай, кто главный среди них человек? При маркизе будет не менее тридцати дворян!
– А тебе известен состав посольства, Елизарушка?
– Кой чего знаю.
– Не хитри, Елизар! По глазам вижу, что ты уже знаешь!
– Касательно персон значительных – знаю.
– Так не томи! Говори.
– Много среди них кавалеров знатных. И есть некий кавалер ордена Алькантара дон де Монтехо. Пожалован он в сии кавалеры недавно и стало не просто так. Ведь при гишпанском дворе он персона незначительная, токмо недавно в Мадриде появившаяся неизвестно откуда.
Башмаков заинтересовался. В такие совпадения он не верил.
– А что знаешь про того Монтехо? – спросил он посольского дьяка.
– Дак роду он не шибко знатного. Прибыл невесть откуда, и связей у него при дворе нет. Но сразу приема у королевы-матери и у короля удостоился. А то в Мадриде ой как сложно.
– Стало, он по рекомендации от генерала иезуитов прибыл?
– Похоже, что так, – Вылузгин снова осушил кубок мальвазии. – В кавалеры Алькантара просто так не производят. Тут заслуги надобны. А придворные королевуса Карла ничего о заслугах того Монтехо не слыхивали. Вот и размышляй. Не простой то человек.
– Ох, и помог ты мне, брат Елизар! Ох и помог! Не зря я тебя позвал! Теперь знаю, за кем наблюдать стоит! И ты мне в том помочь можешь!
– И помогу! А чего не помочь? И я великому государю слуга верный!
– Здрав буди великий государь Всея Руси! – поднял кубок Башмаков.
– Здрав буди! – отозвался Вылузгин.
Они дружно выпили…
***
Москва, август, 1672 год.
Государь Всея Руси Алексей Михайлович в полном царском облачении, Большом наряде, вышел к придворным. Он высок ростом, немного тучен, белолиц, румян. Волосы имел русые, борода царя была широкой окладистой.
Царь всегда одевался во время приемов торжественно с византийской пышностью. Отложной ворот его кафтана был расшит жемчугом. Голову царя венчала шапка Мономаха, остроконечный головной убор, отороченный соболем и украшенный многими драгоценными камнями: рубинами, изумрудами, жемчугом.
Государь сел на царское место – мономахов трон. Бояре вручили ему Скипетр из золота с драгоценными камнями, и Державу, символ власти в виде золотого шара, увенчанный крестом.
Рядом с монархом стояла стража в белых с золотом кафтанах. Вдоль стен большой приемной палаты находились знатнейшие бояре Русского государства. За ним стояли большие дьяки и думные дворяне.
Сегодня принимали посольство испанского короля. Посол Мансера и десять его дворян вошли в покой и предстали перед царем. Они были одеты с особой пышностью. И особенно блистал нарядом сам посол, одетый в камзол синего цвета, богато украшенный серебром и драгоценностями. Отложной ворот был из тончайшего кружева. Маркиз держал в руке шляпу с плюмажем, скрепленным драгоценной пряжкой. Он сделал придворный поклон государю и вслед за ним это повторили его дворяне.
–Мой король, его католическое величество Карл II, король Испании и император Обеих Индий, шлет пресветлейшему и державнейшему, великому государю всея Великой и Малой и Белой Руси самодержцу, пожелания доброго здравия и многих лет счастливого царствования.
Переводчик тщательно перечислил все царские титулы, которые маркиз Мансера просто не смог бы запомнить.
«Пресветлейший и державнейший великий государь и великий князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец: Московский, Киевский, Владимерский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский и царь Сибирский, государь Псковский, великий князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода, Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея северные страны повелитель, и государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских царей, и Кабардинские земли, Черкасских и Горских князей и иных многих государств и земель Восточных и Западных и Северных Отчичь и Дедичь и наследный государь и обладатель».
Далее послу передали слова царя о пожелании здравия испанскому королю.
Затем Мансера пустился в длинные рассуждения о врагах христианского мира турках и татарах и о необходимости истребления оных.
Великий государь Алексей Михайлович полностью согласился с этим утверждением. Царь сказал, что его держава много сил положила на борьбу с магометанством, и он отступать от сей благородной цели не намерен.
Это были обычные фразы вежливости. Если говорить откровенно, то русское правительство было заинтересованно в ослаблении Речи Посполитой и даже радовалось начавшейся войне между поляками, литовцами и турками. И ни о какой солидарности христианских держав, про которые толковал Мансера, не было и речи.
Далее маркиз упомянул о священном союзе христианских стран, направленном против турок, который навсегда сокрушит эту империю врагов христианского мира.
Артамон Матвеев, большой боярин, усмехнулся в бороду этим словам маркиза. О каком священном союзе толкует гишпанец? Они почитают у себя в Мадриде Франкского короля Людовика большим врагом, чем есть султан Мухаммед Охотник. Сколь гишпанцы с франками воевали! Ни о каком сокрушении империи османов никто серьезно не думает.
О войне с турками по-настоящему мечтал польский король Владислав IV, но магнаты не дали ему ту войну начать. А вот нынешний король Михаил Корибут Вишневецкий вынужден принять войну с османами. Но счастливо она для него не кончится.
Сейчас о войне с турками думает австрийский кесарь. Но франки такоже враги австрияка, и, наверное, большие, чем турки. Вот тебе и священный союз против магометан!
«С чем же прибыл этот гишпанец? – думал Матвеев. – Не верю этим пустыми словами, что он сейчас лопочет великому государю. Стоит поговорить с Башмаковым. Он наверняка что-то разнюхает».
Прием продолжался…
***
Дьяк Тайного приказа Дементий Башмаков внимательно рассматривал высокого дворянина в лиловом камзоле с орденским знаком на груди. Он видел его раньше! У Башмакова была отличная память.
Он склонился к дьяку Вылузгину и прошептал:
– Вон он.
– Кто? – спросил Вылузгин.
– Наш странный кавалер. Тот, кто стоит справа от посла. Высокий и худощавый.
– На его груди орден Алькантара!
– Могу поклясться, что видел его раньше!
– Видел? – Вылузгин посмотрел на Башмакова. – Где?
Сам Дементий хотел бы ответить на этот вопрос.
– Ты вот что, Елизар. Проследить пошли кого за сим человеком. Куда ходит и с кем встретиться на Москве пожелает.
– Сделаю, – ответил Вылузгин…
***
Федерико де Монтехо после царского приема отправился пройтись по Москве. Против водяных ворот Кремлевских, за рекой было много садов, что находились в собственности великого государя и большая площадь для обучения конницы.
Испанский дворянин хорошо знал дорогу и потому обошелся без провожатых. Хотя дьяк посольского приказа навязал ему подьячего, гишпанским языком владевшего. Мол, тот покажет иноземцу, где и чего есть на Москве. Но Федор, выйдя из ворот, сунул подьячему золотой и приказал убираться. Тот низко поклонился и ушел в кабак. Не желает иноземец его услуг – его дело.
Дьяк Вылузгин все это видел со стороны и подумал, что этот иноземец бывал ранее на Москве. Слишком вольно он ориентировался в городе без провожатого.
«А гишпанец не столь прост. Вона как идет уверенно, словно много раз ходил по дорожке этой. Стоит посмотреть, куда он пойдет».
И дьяк последовал за гишпанцем. Красная площадь была тогда застроена рядами лавок из камня, ибо пожары были настоящим бедствием для Москвы. Между рядами, что торговали товарами разными, находились и лавки книжные. У них иноземец много стоял и на книги смотрел.
Вылузгин приблизился. И после того, как гишпанец отошел он подскочил к торговцу.
– Чего он смотрел-то?
– Ась? – не понял дьяка купец.
– Чего сей иноземец смотрел?
– Дак кто его ведает? Посмотрел да пошел далее. Нешто можно понять иноземца? Книги то мои славянские. Только вот те две на латыни.
Дьяк понял, что здесь ничего не узнает. Иноземец не взял в руки ни одну из книг. А книги многое могли порассказать о том, кто их брал в руки.
Затем дон Федерико зашел в винную лавку и выпил вина. Заплатил слишком щедро, и целовальник царского кабака рассыпался в благодарностях.
«Деньгами сыплет щедро, – подумал дьяк. – Не боится внимание на свою особу обратить. С чего это так? Подьячего спровадил, а здесь золотом сыплет? Али не знает, что на Москве опасно так делать без провожатых? Еще зарежут его шпыни. Много всякого на Москве нынче есть такого, про что и думать не хочется. Стало порядков наших не знает? Али знает да все одно делает, как похочет?»
И дьяк последовал за иноземцем далее…
***
Федор пошлел к тому месту на Москве, где он жил с отцом и матерью.
«Как давно я не был здесь. А все словно вчера было. И улочки, по которым бегал мальчишкой. И лавка, где пирогами торгуют. И торговец зазывает покупателей теми же словами, И вон церква, где батя меня крестил».
Все те же кирпичные покрытые мхом стены Китай-города. И там за деревянной церквушкой батькин дом.
По пути ему встретились стрельцы в белых кафтанах, что с любопытством смотрели на иноземца.
– Глянь-ко! – вскричал молодой стрелец. – Иноземец! А одет как чудно!
– Гишпанский немец! – ответил стрелец постарше. – Мы вчерась посольство ихнее сторожили.
Стрельцы говорили вольно, ибо думали, что иностранец их не понимает. Федор усмехнулся и подумал:
«А заговори я с ними по-русски, вот подивились бы. Это стрельцы из стремянного полка. Только никого из этих я не знаю. Но может, они моего батьку знают? Али кого из Мятелевых?»
Но спрашивать Федор их не стал и пошел далее. Тем более что до Мятелевского дома было рукой подать.
Отцовский большой дом был на месте и стал только лучше за пошедшие годы. Окна были украшены резьбой, и новая лестница на четырех столбах с арками возведена недавно. Двери и ставни из отличного листового железа говорили о достатке хозяев. У ворот бегали дети: две девочки и мальчик. Они, увидев иноземца, бросили игру и замерли, уставившись на него.
Федор понял, что есть продолжение мятелевскому корню и у него защемило сердце. Так захотелось войти в дом.
Младшая девочка побежала от ворот к дому, крича:
– Мамка! Мамка!
На крик из дома вышла молодая женщина.
– Чего орешь Сонька? Али случилось что? Где брат и сестра?
– Вона! – девочка указала на ворота. – Мамка, смотри, кто у наших ворот стоит. Страшный какой!
Федор узнал свою сестру Дарью. Когда он уезжал на войну, она была совсем девчонкой. А ныне красавица, высокая, в мятелевский род, статная с большой грудью, пышными русыми волосами, которые выбились из-под платка.
Женщина испугалась иноземца и позвала мужа.
– Иван!
Из дома вышел молодой мужик в расстегнутом кафтане.
– Чего тебе, Дарьюшка?
Федор не мог двинуться с места. Он смотрел на сестру и так хотел признаться ей кто он такой. Муж Дарьи увидев, иноземца, заслонил собой жену и спросил:
– Тебе чего?
– Иван! Смотри как зыркает! Детей напужал!
Иван подошел к Федору.
– Ты кто? Чего здеся надо?
Федор заговорил по-испански, дабы никто не смог его понять. Раскрыть себя он не мог. Сестра его не узнала. Да и могла ли она узнать его? Кто мог узнать в знатном испанце в дорогом костюме того бесшабашного удальца Федьку?
– Погоди Иван! – со стороны ворот показался еще один стрелец. – Чего напал на иноземца? Это большой господин из посланцев гишпанских! Вчера я был в конвое ихнего посла! Сам знаешь, что за обиду иноземца будет!
– А чего он зыркает?
– Да мало ли чего? Поди разбери что он там кукарекает!
Федор на ломаном русском спросил, чей это дом. Ему ответил стрелец, что дом его, стремянного стрельца Ивана Демьянова. Мятелев вспомнил, что Демьяновы жили неподалеку от них. Спиридон Демьянов был другом его отца, и они вместе несли государеву службу. И был у Спиридона сын Иван. Но Федор помнил его совсем мальцом. И ныне этот малец – муж его сестры.
Федор спросил, кому дом принадлежал ранее. И на этот раз ответила Дарья. Дом сей её отца стремянного стрельца Мятелева. Но батька помер три года назад. Тосковал он по жене своей, что ушла из жизни, как только узнала, о гибели сына своего Федора.
– А ты, господин, поди, знал тех, кто здесь жил? – спросил стрелец.
Федор ответил, что не знал, но слышал о стрельце Мятелеве.
– Али Федьку нашего знавал? – спросила Дарья. – Ведь сгинул он в иноземщине. Сказывали, как ушел он от войска, так и потеряли мы его. Маманя столь убивалась по нему.
Федор больше не стал ждать и пошел прочь от отчего дома. На его глазах были слезы, и он не хотел, чтобы их кто-нибудь видел…
***
Вылузгин сразу побежал к Башмакову с новостями. Тот принял дьяка иноземного приказа сразу.
– Проследил я за кавалером нашим, Дементий Минич! Проследил куда он ходил!
– Чего? – не понял Башмаков. – Не возьму в толк, про что говоришь, Елизар?
– Да про то, что я проследил за гишпанцем твоим, Дементий! Я к нему подьячего приставил, дабы Москву ему показал. Но гишпанец сей того подьячего сразу спровадил.
– Он знает Москву? – удивился Башмаков.
– Не то слово! Он ходил так, словно родился в Москве. Петлял словно заяц. И знаешь, куда он пошел?
– Да не томи, Елизар! Говори дело, раз пришел!
– Вот я и говорю. Во стрелецкую слободу он отправился. И там отыскал дом стремянного стрельца Демьянова. Там живет сам стрелец Ванька Демьянов, десятник государева полка да женка его Дарья.
– Демьянов? Не знаю кто таков. А сколь годов ему?
– Должно тридцать, а то и поменее. Демьяновы стрельцы из рода в род. Еще его дед служил государю великому в стремянном полку. А женка его такоже дочка стремянного стрельца. Мятелев имя ему.
– Что? – Башмаков подскочил со своего стула. – Мятелев! Вона, где глаза этого гишпанца я видел! Вот и привелось встретиться, друг Федя!
– Ты про что, Дементий? – не понял Вылузгин. – Про что говоришь?
– Да ведь знаю я сего иноземца. Хотя изменился он изрядно, Елизар.
– А к чему здесь Мятелевы?
– Это дело государево, Елизар. Потому тебе про сие никому толковать не следует. Это дело я токмо государю великому доложу.
– Нешто я не понимаю, Дементий Минич? Чай не первый год государеву службу несу…
***
Москва, август, 1672 год.
Дом дьяка Тайного приказа Дементия Башмакова.
Слуги Башмакова тайно скрутили иноземного подданного Фредерико Монтехо и доставили ночью в дом большого дьяка.
Федерико был возмущен и когда ему развязали рот, стал проклинать русских по-испански, используя все ругательства, которым научился у капитана Себастиани. А капитан постоянно ругался во время их экспедиции, и у Федора была отличная школа.
– Не стоит господину браниться, – услышал Федор знакомый голос. Он говорил по-русски. – Ведь господин де Монтехо хорошо меня понимает?
– Кто вы такой? – спросил Федор по-испански. – Кто дал вам право хватать подданного короля Испании?
– Али ты позабыл русский язык, Федя? – человек склонился над Федором, и тот узнал Василия Ржева своего товарища по веслу на галере «Меч падишаха».
Монтехо перешел на русский:
– Вася? Дворянин Ржев?
– Я самый. Только зовусь я Дементий Башмаков. Государев дьяк Тайного приказа.
Башмаков приказал всем удалиться, и они остались вдвоем. Он развязал Федора и помог ему сесть на стул.
– Прости, что пришлось тебя так в гости ко мне заманить, Федя. Но иного выбора не имел я. Прости бога для.
– Бог простит, Вася. С чего ты видеть меня возжелал? Али соскучился?
– И это есть, Федя. Ведь сколь мы с тобой не видались? Я как тебя увидал, так личность твоя знакомой мне показалась. А как мне Вылузгин фамилию Мятелев сказал, то понял я, кто есть этот гишпанский кавалер. Мой старый знакомец стрелец Федька Мятелев.
– Я уже не Федька Мятелев, Вася. Я поданный испанской короны дон Федерико де Монтехо.
– Дак слыхал я имя твое новое. Но что будет, ежели государь узнает, кто ты на самом деле? Тогда никакой посол королевуса Карла тебя не спасет. Ибо ты раб великого государя.
– Ты приказал меня сюда притащить, дабы угрожать? Не верю тому, Василий. Тебе что-то нужно?
– Я хочу, чтобы ты рассказал, зачем прибыл сюда? Только не говори про то, что ты в свите своего посла. Можно ли то серьезно воспринимать, что лопотал ваш посол про союз против османов? Ляхи воюют с османами, вот и стали бы им помогать, коли их защита христианства так волнует. Но им нужно иное, и я хочу знать что.
Федор засмеялся в ответ.
– Ты, Вася, не знаешь, что мне довелось пережить за эти годы. А если бы знал, то не пугал бы меня смертью. И что мне сделает твой царь? Я готов умереть на родной земле. Я и прибыл сюда только для этого!
– А разве ты не готов послужить родной земле, Федор? Той земле, которой служили твои дед и отец? Или ты продался Иезуитам за красивую одежду и титулы?
– Я никому не продавался!
– Тогда помоги мне, Федор. Я служу делу великого государя и Руси!
Де Монтехо успокоился. В том, что говорил Ржев был смысл. В конце концов, кого он предавал? Падре Ринальдини? Но кардинал не брал с него слова, что он не станет более служить московскому царю.
– Что ты хочешь знать, Вася?
– Меня зовут Дементий Башмаков, а не Василий Ржев. А нужно мне знать о цели приезда посольства.
Федор ответил:
– Кардинал Ордена организовал все это. Ему нужен свой человек в Москве и потому он послал меня. Я должен найти того, кто станет ушами и глазами Ордена здесь. Затем я вместе с послом Мансерой отправлюсь обратно и доберусь до Варшавы. Там я отстану от посольства.
– Орден не желает нашего усиления в Украине? – спросил Башмаков.
– Да. Орден желает помочь Речи Посполитой. Они уже готовят нового короля, члена Ордена иезуитов.
– И кто же он?
– Великий коронный гетман Ян Собеский. Они с гетманом Украины Дорошенко должны соединить свои силы и снова отобрать всю Украину от Москвы.
Башмаков задумался. Дорошенко был опасен. Это был умный и коварный человек. Он мог добиться успеха. И Ян Собеский также умен и решителен. Это совсем не нынешний король Михаил Вишневецкий.
– И это все?
– Нет, – признался Федор. – Не все. Орден опасается усиления западников при русском дворе. Московия должна оставаться страной азиатской. И потому Орден станет поддерживать всех, кто против ориентации на Европу.
Это Башмакову было известно и так.
– Ты, молодец, Федор. И ты можешь послужить делу великого государя. Мы дадим тебе того человека, которого ищет Орден!
– Что это значит? – спросил Мятелев.
– Ну, ты же приехал для подкупа человека нужного Ордену? Вот и получишь такого человека. Твой кардинал будет доволен.
– Кардинал умен, Дементий. Ты даже не знаешь, как он умен. Это не человек – это сам дьявол. Он может убедить кого угодно и в чем угодно. Его совсем не так просто обмануть.
– А мы не станем его обманывать, Федор. Мы действительно найдем сребролюбивого дьяка в одном из Приказов. Иноземный Приказ подойдет для того лучше всего.
– А ты думаешь, что за мной никто не приглядывает? Наверняка кардинал не доверился мне полностью.
