Гладиаторы: Идущие на смерть
– Значит, ты будешь продолжать готовить восстание гладиаторов? Я думала, что ты умнее. Неужели ты думаешь, что сможешь победить Рим? Твоя глупость приведет только к твоей гибели. И не только твоей, но и твоих товарищей. Позаботься лучше о себе и своем собственном счастье. Боги даруют удачу достойному и глупо пренебрегать их священной волей.
– Ты не поймешь моих мыслей, Юлия.
– А что понимать? Тебе захотелось славы Спартака!
– Я делаю это не ради своей славы и не надеюсь на победу над Римом. Я хочу положить свой камень в здание свободы…
Помпеи.
В таверне «Борода Агенобарба».
Децебал и Аристомен.
На следующий день вечером Децебал снова получил разрешение на посещение города. Но целью его была в этот раз совсем не таверна «Борода Агенобарба», хотя шел он именно туда. Вино было всего лишь прикрытием его вылазки.
Он искал встречи с Аристоменом. Если раб сможет, то придет туда, и они поговорят. Если же нет, то или хозяин его задержал, или ничего нового ему пока сделать не удалось. Тогда придется пить вино и щупать местных девок, чтобы оправдать свой очередной приход в таверну и не вызывать никаких подозрений.
Но старый раб пришел.
– У меня мало времени, – тихо произнес он. – Закажи еще амфору вина и блюдо битков.
– И после этого ты утверждаешь, что времени мало? – усмехнулся гладиатор и сделал заказ.
– Ты ничего не понимаешь. Меня могут обвинить в связях с мятежниками и сегодня все должны видеть, что я пришел пожрать и выпить вина.
Служанка Диокла поставила на стол блюдо с дымящимися битками истекавшими маслом. Раб сразу же набросился на еду с прытью бродячей собаки.
Затем другой слуга принес им вино. Децебал наполнил фиалы пахучей жидкостью.
– Итак? Что ты принес мне?
– Новости есть. Среди рабов господина Септимия Руфа Галона много таких, что с радостью возьмут в руки оружие.
– Что это за рабы? – спросил дак.
– Рыбозасолочных сараев этого римского купца-патриция. Живут хуже собак и мрут как мухи. Условия жизни у них хуже не придумать. А хозяин настоящий зверь. Хотя сам он проживает в Риме и у нас не бывает, но управляющего поставил под стать себе. Среди его рабов есть человек по имени Сармат. С северного берега Понта Эвксинского53. Что называется – родился на коне. Командовал у тамошних вождей отрядом конницы. Был сотником.
– Знаток правил конного боя? Отлично!
– Но он хочет вначале встретиться с вождем восстания. Я обещал ему это.
– Где и когда мы встретимся?
– Здесь! В этой таверне. Сармат сейчас будет. Его отпустили с хозяйским управляющим за припасами для прокормления рабов Галона.
– Так он придет? Сюда?
– Да, он сумел вырваться. Хотя для него это трудное дело. И еще есть одна новость. В сельском имении Гая Клавдия есть немало бывших кавалеристов. Все, как и Сармат, конники с детства. Фракийцы, скифы, аланы. Я подумал, что можно будет создать из них конный отряд.
– Верно. Конница нам необходима. И если посадить этих исконных конников на лошадей и дать им оружие, то мы сразу же сформируем охранение и разведку. А в самом городе есть какие-нибудь контакты? Здесь же так много рабов.
– Много. Но дело опасное, и сразу найти нужных людей не так просто. Но я работаю в этом направлении.
Входные двери в таверну скрипнули, и на пороге показался новый посетитель. Старик залпом выпил еще два фиала вина и вскочил с места.
– Мне пора, Децебал. Наш гость пришел и нельзя, чтобы меня видели в его компании.
– Где? – дак стал смотреть по сторонам.
– Вон там у дверей. Он заметил меня и идет к столу. Теперь вы сможете сами познакомиться, а мне пора.
– Когда тебя ждать снова?
– На третий день. Приходи если сможешь.
К даку приблизился высокий, черноволосый, смуглый человек. От него несло конским духом (очевидно, помогал управляться с лошадьми) и одет он был много хуже Децебала в грязную тунику и потертые кожаные сандалии.
В осанке и фигуре раба угадывался воин, хотя рабская доля солидно потрепала этого человека, и его тело от непосильной работы стало сухощавым. Но было видно, что появись в его руках меч, он себя покажет как настоящий боец.
– Ты, дакиец по имени Дакус? – спросил он, без приглашения усаживаясь на скамью.
– Да, я дак по имени Децебал. Я раб-гладиатор, которого называют Дакус. А ты раб по имени Сармат?
– Сармат. Я раб в настоящий момент. Но мне передали, что ты собираешь людей, которые хотят порвать оковы рабства?
– Но я собираю не всех. Мне нужны воины, готовые умереть за свободу.
– Тогда я тебе подойду. Я как раз из таких. Но я хотел видеть вожака восстания. Это ты?
– Вина? – дак предложил гостю полный фиал.
– Не откажусь. Но ты не ответил на мой вопрос. Ты стоишь во главе бунтарей?
– Товарищи по гладиаторской казарме избрали меня руководителем союза борьбы. Но я не стану держаться за свою власть и передам командование более достойному и опытному полководцу, если таковой найдется, – заявил дак. – Для меня дело важнее личных амбиций. Если ты знаешь правила войны, то я пойду в бой под твоей командой.
– Нет, – тряхнул головой Сармат. – Я командовал небольшими группами людей. Я отлично могу исполнять приказы, но не водить в бой солдат.
– Я также не водил в бой полков у себя на родине, но сейчас понимаю как это важно – возглавить борьбу. И я учусь всему, что могу.
На широком скуластом лице Сармата заиграла улыбка. Ему понравились слова Децебала.
– Тебе нужна конница? Ты думаешь об этом, не так ли?
– Да. Мне необходима конница в самом начале восстания. А ты конник с молодых лет.
– У нас у сарматского племени роксоланов все конники детства. Даже девочки. В былые времена, когда наше племя было большим и великим, юным сарматкам выжигали правую грудь, чтобы не мешала рубить мечом. И девушка не могла выйти замуж и завести детей до тех пор, пока не убьет первого врага.
– А есть ли среди твоих товарищей по рыбозасолочным сараям такие как ты? Бывшие конники?
– Есть. И много. Если будут кони, то я обещаю тебе 120 отличных всадников. И это только на первое время. Затем, когда восстание станет разрастаться, мы соберем только в Помпеях до тысячи кавалеристов.
– Твои слова радуют меня, Сармат. Когда мы поднимемся, я выведу за собой несколько сот человек. Это мои товарищи-гладиаторы, которые жизнь готовы отдать за дело свободы.
– У тебя в союзе борьбы уже так много людей? – искренне удивился Сармат.
– Нет.
– Нет? – переспросил раб.
Дак поправился:
– Пока нет. В союзе пока всего десяток гладиаторов. Но это не главное. Я обещаю, что когда мы восстанем, нас будет не менее 300, а то и 500 бойцов. Стану сразу же формировать ядро будущей армии и стану поднимать рабов.
– Вот это дело! Все наши пойдут за тобой. В сараях у нашего хозяина жизнь хуже тюрьмы. Будь он проклят.
– Так ты согласен подняться на мятеж против власти Рима со мной и моими людьми?
– Да.
– Но разве ты не знаешь как это опасно? Мы рискуем очень многим. Если заговор будет раскрыт – тебя казнят. И не просто казнят.
– Не продолжай. Я все это знаю лучше тебя. Я раб уже пять лет. Я и мои люди с тобой. Когда планируешь поднимать людей?
– Сигнал тебе передаст Аристомен. Но сам понимаешь, что спешка в таком деле не нужна. Пока вербуй сторонников и готовь их к борьбе. Если сумеешь завести контакты с другими рабами – хорошо.
– Я сделаю это. Уже давно у многих их наших людей чешутся руки. Многие готовы взять за оружие.
– Это хорошо, но стоит быть очень и очень осторожным! Не забывай про это, Сармат. Я хочу вести людей не на казнь, но к свободе…
Глава 16
Ревность Гая Сильвия Феликса.
Окрестности Помпей.
Вилла Феликса.
Вилла Гая Сильвия Феликса располагалась недалеко от Помпей, и не принадлежала к числу самых больших и величественных вилл знатных помпеянцев. Её построил лет сорок назад еще отец Феликса, когда был избран префектом.
Но, тем не менее, она была воздвигнута рабом-архитектором Лизимахом с неподражаемым изяществом. Дом утопал, в сочной зелени и среди тенистых беседок и бассейнов было приятно отдыхать и предаваться размышлениям.
Бывший рутиарий лежал на ложе в продолговатом просторном зале, который был разделен на две части колонами из розового мрамора. Вдоль стен, убранных благоухающими гирляндами, стояли статуи богов и героев.
Квинт сидел на вилле у Феликса не зря. Он тщательно обдумал план дальнейших действий, и даже приступил к его реализации. Несколько дней назад его посланец сумел выяснить кое-что о давних его товарищах, которые проживали в Помпеях, и были ему кое-чем обязаны. Теперь пришло время рассчитаться за оказанные услуги. Среди перечня имен он выбрал одно.
Он вызвал к себе Сатерна, в прошлом наемного убийцу в годы бойкой молодости, фискала и доносчика во времена Нерона, затем бродячего торговца, базарного мима. Сатерн в своей жизни перепробовал множество профессий и был прожженным мошенником и негодяем. Этого человека Квинт знал как самого себя и их судьбы были схожими, и они часто помогали друг другу в былые времена.
Сатерн прибыл на виллу в назначенное время и его сразу же доставили в покои, где его ждал Квинт.
Это был небольшого роста мешковатый человек с обрюзгшим лицом старого пропойцы. На его физиономии всегда играла слащавая улыбка и обросшие салом глазки постоянно бегали из стороны в строну.
Бывший рутиарий узнал старого друга и протянул ему руки:
– Рад тебе, старый дружище! Давно не виделись! Ты совсем не изменился и все такой же пухлый пройдоха, как и прежде.
– А ты постарел, Квинт.
– Заботы и злая судьба. А ты по-прежнему торгуешь новостями?
– Я торгую многими вещами. И новости входят в число моих товаров. Но мои новости стоят дорого. Зато за верность их я ручаюсь. Что тебя интересует?
– Ты ведь знаешь о моих проблемах, не так ли?
– Конечно, знаю. Ты был изгнан из школы гладиаторов ланисты Акциана. Затем злая судьба загнала тебя в соратники к Гаю Сильвию Феликсу. У него на службе ты пока ничего кроме шишек не нажил.
– А кто мои враги? Ты же знаешь и о них, не так ли?
– Враги? – Сатерн засмеялся. – Ты слишком высокого мнения о себе, Квинт. Ты и вправду думаешь, что Акциан считает тебя своим врагом? Ланиста могущественный человек.
– Акциан только ланиста. Он не сенатор.
– Иногда простой ланиста стоит больше сенатора. И если я знаю, где ты скрываешься, то он мог узнать и подавно.
– Ты хочешь сказать, что я слишком малая дичь для него?
– Именно так. Друг Квинт.
– Значит, он ничего не замышляет против меня?
– Его мысли мне неизвестны, – ответил Сатерн.
– А от кого ты узнал, где я прячусь? Я послал к тебе человека с адресом и приглашением прибыть сюда. Неужели ты и до этого знал, что я здесь?
– Ко мне пришел раб Феликса и передал твое приглашение, но я мог бы найти тебя и без него. Рабы Феликса слишком болтливы. Вообще нашу империю погубит именно болтливость рабов. Попомнишь мои слова.
– Не хочешь ли выпить вина? – предложил Квинт.
– Это всегда с моим удовольствием. Особенно если вино хорошее. Что мне еще осталось в этой жизни кроме вина? Женщины ведь меня не любят. Хорошенькие шлюшки брезгливо отворачиваются от моей рожи. Мешки под моими глазами стали больше, и тело все больше доставляет мне проблем.
– Ладно, хватит говорить о шлюхах. А насчет вина, то у Феликса плохого не водится. Хотя всякое вино вредно в больших количествах, Сатерн. Ты губишь свое тело сам.
– Иди, угощай меня вином, а не читай мне проповеди.
Они прошли в тирклиний, где уже был накрыт стол.
– О! Какая трапеза! Лукул обедает у Лукула! Но ты ведь пригласил меня не просто для того, чтобы хорошо меня угостить? – спросил Сатерн, укладываясь на ложе. Помпеянцы во время трапез часто возлежали, подражая римлянам.
– Конечно, не просто так. Хочу решить свои проблемы, а то жить с их грузом за плечами тяжело. Я сам придумал несколько способов, как расправиться с Акцианом, но все они не слишком хороши.
– И ты вспомнил о старом друге.
Сатерн схватил куропатку и разодрал её пальцами на две части. Затем его по-прежнему крепкие зубы впились в нежное мясо, и он стал громко чавкать. Квинт поморщился от отвращения, но ничего не сказал по этому поводу. Его заботило совсем иное:
– Я вспомнил о тебе и о том, что ты мне кое-чем обязан. Я подумал, что если кто и сможет мне помочь, то это старый пройдоха Сатерн.
– И ты прав. Я многое могу и на многое способен. За деньги конечно, – толстяк рассмеялся. – Или ты думал, что я обладаю длинной памятью на старые услуги?
– Я тебя слишком хорошо знаю, Сатерн. А что же ты можешь предложить? На чем его можно поймать? – просил Квинт.
– Кого? Акциана?
– Ну а кого же еще? Не прикидывайся дураком, и сразу переходи к делу.
– Поймать говоришь? На чем? Да хоть на христианах.
– Что? – не понял Квинт.
– У него есть в казармах христиане. А это запрещено законом и императорскими эдиктами. Это причинит Акциану неприятности. Он очень не любит терять свои деньги, которые вложил в рабов. И это подпортит ему крови. Сейчас с христианами поступают не так круто, как при Нероне, но их тоже не жалуют.
– Но для этого нужно, чтобы христианин признал себя таковым. Любому обвиненному стоит принести жертву Зевсу и публично обругать Христа и все обвинения с него будут сняты.
– А ты видел настоящего христианина, который бы отрекся от своего Христа? Эти люди в отличие от наших римлян не приучены предавать.
– Ты вот за сестерций продашь родную маму, Сатерн.
Тот нисколько не обиделся и рассмеялся.
– Ну, скажем не родную маму, она ведь давно умерла. И не за сестерций, а за тысячу сестерциев. Но христиане у Акциана найдутся.
– И ты уже знаешь кто у него христианин?
– Давид.
На это раз рассмеялся Квинт.
– Я ведь был рутиарием у Акциана. И про Давида сам знаю. Но он уже мертв. А обвинять мертвого – дело неблагодарное.
– Это так, но Давид оставил последователей. И я узнаю, кто они, если ты заплатишь.
– Заплачу. Но христиан мало. Это только незначительно повредит Акциану. Нужно придумать еще нечто более серьезное.
– Заговор гладиаторов сойдет?
– Что? – Квинт поперхнулся. – Заговор?
– Именно заговор.
– Это то, что нужно. И если ты придумаешь заговор, то я обещаю тебе много золота.
– А этот заговор не нужно придумывать, он уже и так существует.
– В школе Акциана? Враки. Я там работал и точно знаю, что никакого заговора там нет и быть не может. Для заговора нужен вождь и лидер. У Акциана таких рабов нет. Хотя отличные воины есть. Но они не способны на большее – чем красиво умереть на арене. Заговор – дело серьезное. Для солидного заговора нужен вождь.
– Ты плохо знаешь гладиаторов Акциана. Среди них есть талантливые люди. Я слышал о них.
– Кто они?
– Вот этого я пока не знаю. Но узнаю, за деньги, конечно.
– За деньгами дело не станет. Действуй! Найми лучших людей. Покупай сведения и или собирай их просто так, как ты обычно это делаешь, но следи за Акцианом и его гладиаторами. И придумай заговор, так как я сильно сомневаюсь, что он существует в действительности.
– Конечно, такого заговора, каким был заговор Спартака я тебе не раскрою. Но кое-что будет, клянусь Кибелой54!
– А откуда ты узнал о наметившемся заговоре?
– Я всегда покупаю новости. Всегда и везде. И мои деньги окупаются. Да хранит меня Исида55!
– Скольким богам ты поклоняешься, Сатерн?
– Многим. Я живу по принципу – принести жертву каждому божеству. Поможет или не поможет неизвестно. Но уж точно не повредит!
– Это верно. Но ты же не любишь нести лишние расходы. Сам когда-то говорил, что все жрецы мошенники и их цель выуживать деньги и доверчивых простаков. Ты изменил свое мнение о них?
– Ничуть, друг мой, ничуть. Но жрецы это одно, а боги совсем другое. Я могу не верить в Юпитера, но не могу отрицать молнию в небесах, ибо сам её много раз видел. И эта молния может поразить человека. Остается вопрос, кто её выпустил? Поэтому жертвы богам я приношу.
– А скажи-ка мне, Сатерн, ты не боишься христианского бога?
– А с чего это мне его бояться, Квинт?
– Мне вспомнились те христиане, которых ты предавал тогда в Риме.
Сатерн побледнел как полотно при этих словах, и его нижняя губа затряслась.
– Тогда, – продолжил Квинт спокойным голосом, – было пролито море невинной крови. Вспомни Триумфальную дорогу возле цирка Нерона и дальше на Ватиканском холме сотни столбов с привязанными к ним людьми. Сначала было темно, ибо луна в тот день была скрыта тучами. Но затем преторианцы стали зажигать эти столбы и людей в пропитанных смолою туниках! И стало светло как днем и запахло горелой человеческой плотью…
– Прекрати! – вскричал Сатерн. – Замолчи! С чего это ты стал вспоминать?!!!
– Мне иногда все это снится и я просыпаюсь в холодном поту. И всегда думаю, а что чувствуют виновные в том массовом убийстве? Скажи, к тебе не приходят их души?
– Но разве я виноват в тех казнях? Не я приказал убивать христиан.
– Но ты предавал их. И из-за твоих доносов схватили сотни людей. Сотни. И они были там на столбах.
– А ты разве не предавал?
– Я? – Квинт посмотрел на лицо старого доносчика. – Я тогда спас нескольких христиан из патрициев и всадников. А доносов я не делал. Ты же помнишь это, Сатерн.
– Но ты спокойно наблюдал, как невинных людей уничтожали за то, что они не делали! Ты же хорошо знал, что не они были виновны в пожаре Рима! Но ты смолчал, и глазел на казни вместе с другими. И, значит, ты тоже виноват! Да и разве не оскорбляла их секта других богов? Они называли Юпитера демоном! И этот грозный бог защитит меня и поможет в загробном мире.
– В загробном? Может быть, Сатерн. Но почему ты решил, что я пугаю тебя именно загробным миром?
– А чем, Квинт? Неужели христиане решили отомстить? Но откуда они могут знать о тех далеких днях в Риме? О моей роли в том деле знаем только я и ты в этом городе.
– Ты не там ищешь опасность, друг мой. Не там. Христиане не мстят. Это совсем не в их правилах. Ты еще помнишь человека по имени Тит Клавдий Эприй Марцел?
– Еще бы мне его не помнить! Именно ему я доносил на христиан! А он посылал солдат для арестов.
– Так вот, ему было приказано вскрыть себе вены месяц тому назад, и он это сделал.
– Приказано? Кем?
– А ты не знаешь, кто у нас посылает такие приказы? Сам божественный цезарь56 Веспасиан. Марцела обвинили в заговоре против императора. Но истинную причину его смерти знаем мы с тобой.
– Ты думаешь, что Веспасиан избавляется от тех, кто знает правду о том, что произошло тогда? – прошептал Сатерн.
– Именно так! Императору выгодно чтобы о Нероне думали как о чудовище. Но мы с тобой знаем, что Нерон не виновен в казнях, которые происходили тогда. Больше того он не хотел отдавать приказа об истреблении христиан. Это все Тигелин57 и Попея Сабина58.
– А Веспасиану выгодна легенда о жестокости Нерона! Хорошо еще, что мы с тобой, Квинт, живем так далеко от Рима. Вряд ли император вспомнит о нас. Мы небольшие люди и живем незаметно. Сто раз был прав великий Эпикур. Он говорил – жить стоит незаметно, вдали от тревог и забот царских дворцов.
Помпеи.
Казарма гладиаторов школы Акциана.
Децебал встретил Келада после традиционной утренней проверки.
– Сколько новых людей вступило в наш союз?
– Теперь среди братьев около ста гладиаторов. Слухи о твоей речи быстро разнеслись по здешним обитателям. Люди загорелись жаждой подвига!
– А вот это меня совсем не радует. То, что слухи быстро распространяются – это плохо, Келад.
– Но это же все наши ребята! И за каждого я поручусь своей головой. Но люди ждут новых твоих рассказов, потому что я так говорить не могу. Особенно это нужно новичкам, которые поступили в школу недавно. Акциан стал закупать новых рабов в большом количестве.
– Я переговорю с каждым, – ответил дак. – Но ты должен следить, чтобы никто из наших людей пока не проявлял строптивости. Полная покорность. Ты понял?
– Но это совсем не то, к чему мы призывали людей перед вступлением в союз угнетенных.
– Так вести себя нужно до времени. О нашем заговоре уже многие знают в городе.
– Знают? – удивился Келад.
– Именно так. Знают, но пока это ходит в виде слухов. Однако к нам наверняка станут подсылать соглядатаев. Особенно в винных лавках, где языки развязываются. Если заговор будет раскрыт, то наша борьба закончится, так и не начавшись. Ты лично должен предупреждать каждого, кто получит увольнение в город. Ни с кем не говорить о союзе из посторонних. Ни слова продажным девкам. Среди них тоже много доносчиц.
– Я понял тебя, Дакус.
– И встречаться нам стоит реже. Все должны знать, что мы не друзья, а просто знакомые. Это стоит сделать членам союза. Дружеские связи могут свидетельствовать против нас. Запомни – союз угнетенных должен жить и готовить восстание.
– Но когда будет подан знак? Кто сообщит нам о дне восстания?
– Боги!
– Что? Но ты же сам говорил, что не веришь в богов, Децебал?
– Верить стоит только в правильных богов, которые желают свободы угнетенным рабам! – эти слова гладиатор произнес вдохновенно с горящими глазами. – Один из таких богов Спартак. Твой земляк, который удостоился чести стать бессмертным.
– Спартак стал богом? – удивлению Келада не было границ. – Ты знаешь это? Откуда?
– Я получил божественное откровение во время сна, Келад. Смотри туда на гору Везувий. Там наш Спартак поднял знамя восстания. И там он подаст нам знак пойти по его стопам. Но восстание нужно хорошо подготовить. У нас слишком мало людей.
– Но, когда мы начнем, к нам пристанут другие рабы.
– Это так, но нужно создать ядро из преданных и жаждущих свободы и мести рабов. И не только среди гладиаторов. Наши командиры должны прощупывать почву на пример сближения с рабами из эргастериев, рыбозасолочных сараев и рудников. Если мы наладим такие контакты и сформируем несколько, пусть небольших, но сильных отрядов, то у нас будет база для начала военных действий против римлян.
– Я тебя понял, вождь. Ты воистину достойный наследник Спартака. Наши люди ждут твоих слов, Помни об этом.
– Собери их завтра после полуночи. Я скажу им несколько слов.
На этом они расстались. Начались обычные занятия, во время которых дак превзошел самого себя и показал отличное искусство владения несколькими видами оружия. Первым был меч. Теперь Децебал воистину достоин звания гладиатора и короля арены.
Перед ночной беседой с молодыми гладиаторами Децебал метался по своей каморке как зверь в клетке. Что готовит ему эта ночь? Это его первый экзамен на звание вождя. Новые люди знают его как отличного бойца, но совсем не знают как лидера. Ему стоит найти слова, чтобы убедить этих людей разных национальностей пойти за собой и поверить в себя. Без этого он не сможет надеяться на успех восстания.
Именно здесь состоится его первый бой с римлянами. Гладиаторы нового набора, вступившие в союз, это не старые товарищи, с которыми его связывало многое. Эти его еще не знают.
Римляне взяли его в плен, научили владеть оружием и с презрением смотреть в лицо смерти. Но пока силу его рук узнали только товарищи по рабству, а не враги, если не считать рутиария и того легионера в Капуе. Квинт был олицетворением всего, что Децебал ненавидел, и он погибнет от его руки. Эту клятву дак дал себе уже давно.
Полночь! Пора! Гладиатор вышел из каморки и отправился к месту встречи. Собирались они у камеры Келада. Там горели несколько факелов, и можно было расставить своих людей на всех подступах, дабы никто ничего не смог подслушать.
Вокруг царила тишина, которая нарушалась только воем сторожевого пса. Его будка была на улице прямо у стены карцера, где дак когда-то сидел и где впервые увидел имя своего кумира Спартака.
Громадный молосский пес выл и рвался с цепи. Это ничего хорошего не предвещало, но отступать Децебал не собирался. Люди ждали его.
– Привет вам, братья! – поздоровался он с гладиаторами. – Я тот, кто позвал вас на борьбу. Мое имя Децебал! Здесь меня зовут Дакусом!
– Привет тебе, Децебал! – хором ответили гладиаторы.
Он вошел в средину живого круга. Множество глаз смотрело на него. Они ждали его слов.
– Вы дети разных народов и стран, – начал гладиатор. – У нас разные обычаи и разные боги. Но судьба у нас общая. Она всех нас оторвала от родины. И враг у нас один! И имя ему – Рим! Они, – дак указал рукой в сторону, где находился город Помпеи. – Они там хотят, чтобы мы умирали им на потеху. Они считают нас мясом предназначенным на убой для их удовольствия. Я убивал на арене таких как я! Кто-то считает меня за это героем. Но я не герой. Героем стал мой друг Давид, который сам заколол себя и этим бросил вызов римской толпе! Как они выли тогда и проклинали его! Он умер и не доставил им удовольствия. Он призвал меня к действию. Тогда я понял, что значит жертва во имя свободы, а не во имя показного мужества и призрачной славы хорошего бойца. Все вы предназначены на убой! И, может быть, во время следующих игр кого-то из вас пошлют под мой меч! Но я не хочу убивать! И умирать, как Давид не хочу! Мы должны повернуть свои мечи против римлян и резать их как свиней во имя свободы. Этим все мы окажем услугу нашим странам!
