Единые души

От её действий повозка затормозила о крупную форму местной флоры, а в следующее мгновение напарники метнулись в сторону багажного отделения, занимавшего большую часть транспортного средства. Насколько увидел Ваня, там располагались живые формы. Видимо, эти самые живые формы сильно удивились, увидев перед собой двоих агров, поэтому резко задрали руки вверх. Смысл жеста был непонятен, а от резкого движения среагировала Марья, уменьшив количество активных живых форм. Потребовав от оставшегося спуститься, девочка переглянулась с мальчиком, так как сканирующие чары говорили о том, что транспорт покинули не все живые.

– Тут ещё один, – сообщил заглянувший внутрь Ваня. – Но сильно повреждённый и, судя по матрице, относящийся к нашему с тобой виду.

– Ты, – используя матрицу перевода, произнесла Марья, обращаясь к врагу, – взять на руки живого и нести за нами, иначе смерть.

– Не убивай! Не убивай! – заверещал идентифицированный как враг абориген.

Он, поминутно оглядываясь на курсантов, вытащил тело идентифицированного как не-враг, с трудом поднял на спину и пошёл вперёд. За ним двинулись и напарники. Марья смотрела по сторонам, Ваня контролировал врага методом считывания поверхностных образов. Когда тот сформировал мысль о нападении, то в тот же миг потерял сознание, послужив подушкой не-врагу.

Матрица языка не-врага уже была считана полностью, что, учитывая состояние оного, было делом довольно простым. Методом прямой передачи Ваня научил языку и Марью, хотя большая часть слов для него смысла не имела, но для базового общения подходила. Подойдя к телу не-врага, мальчик наложил на него тот вариант исцеления, который работал, отчего тело пробудилось.

– Кто вы, ребята? – удивился идентифицированный не-врагом.

– Позже, – ответил ему Иван. – Маря, потроши врага.

– Ага, – согласилась на том же языке девочка и достала нож.

Ножи были обнаружены в том же месте, что и автоматическое оружие, но в другой коробке. Абориген, находящийся в сознании, расширив глаза от удивления, наблюдал за приведением в себя врага и дальнейшим его допросом. При этом Марья активно ленилась, используя методы физического воздействия вместо ментальной техники, отчего «чёрный» пытался кричать, но не преуспел.

– Сложная структура, – заключила она, закончив. – Какой-то Берлин, который далеко.

– Значит, сначала убьём всех, кто здесь, – пожал плечами Ваня. – Или придумаем, как собрать их в кучу, чтобы убить.

– Вы хотите убить всех немцев? – удивился не-враг и, увидев непонимание на лицах, уточнил. – Всех таких?

– Враг должен быть полностью уничтожен, – объяснила прописную истину Марья. – У тебя имя есть? Как ты идентифицируешься?

– Старший лейтенант Ерёмин Виктор, – ответил им абориген.

– Что из этого имя? – поинтересовался Ваня, вслушиваясь в сказанное.

– Виктор, – признался не-враг. – А вы?

– Иван, Марья, – представил обоих мальчик. – Ты можешь двигаться, Виктор?

– Постараюсь, – улыбнулся Виктор.

– Тогда пошли, – кивнул ему Ваня, на что улыбнувшаяся Марья спокойно пристрелила врага.

Следуя за не-врагом Виктором, мальчик анализировал поведение и поверхностные образы, скользившие по совершенно незащищённому мышлению аборигена. Виктор был удивлён, и сильно. В его понимании, перед ним стояли двое детей с оружием, при этом доверившиеся ему. Старший лейтенант Ерёмин Виктор не знал, что ему никто доверять не спешил, контролируя поверхностные образы. В случае нападения… Хорошо, что эта мысль ему в голову не пришла.

Дойдя до самой берлоги, Иван показал Виктору на лаз вниз, отчего тот удивился ещё раз. Правда, суть удивления была мальчику непонятна. Тщательно контролируя помыслы гостя, Ваня ни на минуту не упускал того из вида, внезапно обнаружив, что тот совсем не ориентируется в темноте. Пришлось зажигать светлячок. Показав Виктору в сторону лежанки в противоположном от оружия углу, Ваня решил перекусить, потому что силы заканчивались как-то слишком лихо.

– Хорошая мысль, – кивнула Марья, устало усаживаясь на свою лежанку. – И помыться бы ещё.

– Во время светового дня, – сообщил мальчик, вынимая продукты питания. – Виктор, назови каждый продукт, если он тебе знаком.

– Как-то странно вы разговариваете, – заметил не-враг Виктор. – Но я тебя понял.

Тяжело поднявшись на ноги, взрослый представитель биологического вида аборигенов подошёл к столу, начав затем называть и характеризовать каждый продукт питания. Курсанты запоминали.

Глава пятая

Виктор Ерёмин к рабоче-крестьянской Красной Армии не принадлежал, он был из ведомства товарища Старинова[3 - Советский военный деятель и педагог. Организатор партизанского движения, разведчик-диверсант.]. Потомственный рабочий, он начал работать в структуре НКВД ещё в сороковом году, и пока судьба его хранила – неизменно возвращавшийся из рейдов старший лейтенант снискал славу счастливчика, наверное, именно поэтому его и послали в этот рейд.

Задачей группы было установление местонахождения снарядного склада где-то возле Барановичей и наведение на него бомбардировщиков. Первая часть прошла как-то слишком легко, но вот затем начались трудности. Скорее всего, запеленговав передачу, фрицы грамотно обложили группу так, что в конце концов пришлось принимать бой. Шансов не было никаких, поэтому в свой последний бой старлей шёл уверенный в том, что не выживет, но контузившая его граната изменила расклад.

Видимо, желая получить хоть какую-то информацию, фрицы отправили контуженного командира на грузовике прямо по тёмному времени суток, чего обычно не делали. И вот когда он прощался с жизнью в очередной раз, произошло что-то странное: машина резко потеряла управление, воткнувшись в дерево, и к ней подошли двое детей с оружием. Настроены они были более чем серьёзно, потому что слишком резко вскинувший руки фриц сразу же отправился к предкам, второму же они приказали взять старлея на руки.

Отойдя на некоторое расстояние, двое говоривших на непонятном языке что-то сделали, и фриц потерял сознание. К Виктору дети обращались по-русски, без акцента, но странно строя фразы, и тогда, глядя на то, как жёстко девочка допрашивала фрица, а потом с улыбкой пристрелила, старлей понял: дети Коминтерновские[4 - Коммунистический интернационал – международная организация, объединявшая коммунистические партии различных стран в 1919—1943 годах.], неизвестно как здесь очутившиеся, но вот мстить, судя по разговорам, им было за что. Оба перешли на русский язык, при этом выражаясь так, как будто учили язык по уставам.

Необычно тихо стреляющий ППШ, конечно, удивил, как и доверие к нему. Мальчик и девочка лет двенадцати почему-то сразу же ему поверили, что подтверждало его догадку, что они из Коминтерновских. Учитывая, что их целью было уничтожение всех фрицев, Виктору с ними было по пути. Неожиданно неплохо почувствовавший себя командир НКВД спокойно пошёл, куда сказали, обнаружив схрон, очень похожий на полевой склад родной конторы.

И вот тут оба принялись подтверждать выводы старлея, они попросили назвать продукты, поэтому, не зная, какой язык у ребят родной, Виктор постарался помочь им выстроить ассоциации, рассказывая о хлебе, мясе, сале, помидорах и огурцах. Его слушали очень внимательно, затем кивнув друг другу.

Вели себя эти двое, как сложившаяся боевая пара, понимая друг друга с полуслова и не мешая один другому. Тут был нужен опыт, что показывало серьёзность обучения. О коллегах из Коминтерна Виктор, разумеется, знал, поэтому не удивлялся. Удивляло его совсем другое – как разговаривали и вели себя двое детей. Как они отгораживались от всего мира, как предупреждали о своих особенностях, как одиноки они были…

– Мы агры с высоким индексом, – совершенно непонятно объяснил мальчик с русским именем Иван. – Сдерживать агрессию не умеем.

– Что такое агры? – не понял Виктор, вызвав переглядывание между детьми.

– Высокая агрессивность, умение отвечать ударом на удар, в нашем случае – любая агрессия в нашу сторону значит смерть, – явно тщательно подбирая слова, сообщила девочка.

– Я понял, – кивнул старлей.

Тут всё было ясно. Дети сообщили, что их тренировали искусству боя, сдерживать они себя не умеют, да и не хотят. В случае нападения они спокойно убьют, и всё. Таких людей и такую подготовку Виктор встречал, потому только кивнул, считая, что всё понял.

Двое детей вообще многое делали спокойно, принимая как факт: надо помыться, надо поесть, надо убить фрицев. При этом создавалось ощущение, что «убить фрицев» относилось к рутине, как в туалет сходить. И вот именно такой подход означал очень серьёзные вещи.

Но затем наступила ночь. А ночью они предстали перед Виктором настоящими: отчаянно кричавшая девочка заставляла сердце почти остановиться, а мальчик… Он даже не плакал, он скулил с таким отчаянием, что Виктор просто не выдержал. Метнувшись к обоим, он обнял детей, и на него взглянули полные запредельного просто ужаса глаза двоих детей. Но Виктор не нападал, он обнимал детей, желая защитить их от собственной памяти, от всего того, что приходило ночью. Им действительно, судя по снам, было за что желать уничтожить всех фрицев до последнего человека.

– Маленькие, хорошие мои, – гладил по голове он мальчика и девочку, смотревших на него с таким удивлением, будто испытывали ласку впервые в жизни. – Этого нет, это прошло!

Сейчас Виктор был не командиром НКВД, он был просто человеком, желавшим защитить детей. Просто закрыть собой от всех бед, чтобы им не снились такие ужасы. Старлею показалось, что его порыв поняли, потому что мальчик Ваня, готовый уже драться, расслабился, по-прежнему глядя с непониманием, а девочка просто потянулась за его рукой. Виктор не знал, кто и что делал с детьми, но, видя этот жест совсем ещё девчонки, будто просившей, чтобы её погладили ещё, он хотел уничтожить всех, кто заставил детей пройти через такое.

Несмотря на ведомственную принадлежность, Виктор прежде всего считал себя человеком. И, будучи человеком, не мог понять, как можно довести детей до подобного состояния. Он обнимал двоих всю ночь, отчего те как-то расслабились и сумели поспать, судя по всему, ему поверив. А вот утром… Утром были разговоры, но, когда совсем не стесняющиеся дети разделись, чтобы помыться ледяной водой, он едва сдержал вскрик. Им действительно было за что мстить.

Девочка выглядела так, как будто её пополам перепиливали – вся в следах сильных регулярных избиений, частично уже подживших, в синяках, в шрамах. Мальчик, судя по всему, ещё и по голове огрёб, отчего было понятно, почему они ничего не помнят. Расспрашивать о том, что произошло с ними, Виктор не решился – очень ему было страшно разбудить дремавшую память. Он считал, что это должен делать врач, потому что дети могли от воспоминаний и с ума сойти. А сошедшие с ума вооружённые и хорошо обученные подростки – совсем не то, что было нужно в белорусском лесу. Именно поэтому Виктор решил просто остаться с ними, помочь, чем сумеет, и вывести к партизанам, если они согласятся.

***

Кинувшегося к ним аборигена Ваня едва не убил, в последний момент сдержав себя, потому что в том не было угрозы. Виктор бросился к ним, чтобы успокоить, защитить, как и они сами, бывало, относились к младшим. Значит, абориген – агр, решивший помочь младшим, при этом младшими были они сами. Именно поэтому Виктор остался жив, а Марья просто потянулась за этой лаской, такой редкой и почти не существовавшей в её памяти.