Мир в руках

– Это почему? – вдруг спрашивает Кузьма.

– Нет у нас зимней одежды, – объясняет она. – Алёнушку мою утеплить нечем, а я…

Она замолкает, но я понимаю: мама же в коляске, какое тут «поваляться». Мне становится плакательно оттого, что мама грустит, поэтому мы обнимаемся, а тётя Печка только вздыхает. Домовой наш ничего в ответ не говорит, как будто раздумывает. Ну а что он может сделать, тут нужно только смириться, что снежок я буду из окошка наблюдать. Но зато же у меня мама есть! И имя! И… нет плохих людей!

– Не плачь, мамочка, – прошу я её. – Мы всё равно лучше всех живём, а не поиграем в снегу, так и ладно.

– Жалко просто, доченька, – улыбается она мне, потому что я ластиться начинаю.

– Ты ведь чувствуешь её дочкой, – вдруг говорит тётя Печка. – Это не игра.

– Так и для Алёнушки моей не игра, – продолжает улыбаться мамочка, прижимая меня к себе. – Она столько перенесла, нешто не заслужила маму?

– Так и тебе мама нужна, – замечает наша добрая, как бабушка, Печка.

– Моя мама отказалась от меня, когда мне было столько же, сколько малышке моей, – грустно отвечает ей моя мама. – Когда папа исчез, я начала мешать ей строить свою жизнь. Лишней я оказалась…

Мамочка тихо плачет, а я просто не могу себе представить, как так можно, ведь она же самая лучшая на свете! Самая нежная, добрая, ласковая! Значит, это была неправильная мама или даже вообще не мама, а бяка какая-то. Я обнимаю маму, чтобы показать, что она самая-самая, и она меня тоже.

– Да, довериться вам после такого будет нелегко, – вздыхает тётя Печка.

– А о зимней одёжке не беспокойся, – вдруг говорит Кузьма. – Придёт срок, и всё сладится.

– Спасибо, – улыбаюсь я, обнимая мамочку.

Может показаться, что нам нечем заняться, но это не так. Мамочка придумывает сказки и игры всякие, потом ещё по дому есть что делать, и просто полежать нужно. А готовка тоже важна, потому что дедушку Лес нужно угостить и всяких вкусностей поесть. Тётенька Печка учит мамочку всякие вкусности делать, она столько рецептов знает! И мне интересно с тестом возиться ещё. Ну а то, что у нас нет мяса, так то не страшно, и без мяса же люди живут, а мне никого убивать даже ради еды не хочется. И мамочке тоже.

Мы сидим у окошка и печенье делаем. Мамочка придумала делать фигурки из теста, чтобы потом запечь и кушать. Это так интересно, почти как с пластилином, только пластилин я почти не помню. Вроде бы лепила что-то, когда я ещё не была… Не считалась очень плохой, но не помню. А вот из теста лепить очень интересно. Я леплю мамочку, конечно, а ещё дядю Волка, и Кузьму, хотя ни разу его не видела, и тётю Печку, и нас всех в сказке. А мамочка смотрит на то, как я это делаю, и глаза вытирает.

– Ты у меня очень талантливая, – говорит она мне, а я улыбаюсь от этой настоящей похвалы.

А ещё мамочка объясняет мне, что «дура», «тупая», «овца» и другие слова, которыми меня хвалили раньше, это совсем не похвала, а желание обидеть. Я уже понимаю, что меня хотели помучить и чтобы я плакала. Ведь я же хорошей девочкой была, а взрослые говорили, что плохая, но мама сказала: я всегда была хорошей. Хорошо, что их больше не будет.

– Малышка считала хулу похвалой, – тихо произносит Кузьма. – Из страшного мира вы пришли, дети.

– Взрослые говорили, что я плохая, – объясняю я ему, – поэтому они старались сделать меня хорошей.

– Как это «хорошей»? – спрашивает наш домовой, хотя я чувствую, что он уже понимает.