Воспоминания о будущем

– Садись, садись, могу кофей налить (она говорила «кофей» вместо «кофе») или чай. Пьешь кофей?

Я ничего не ответила, однако на диван села.

– Вот, нашла, – на журнальный столик перед диваном опустились повязки.

– Ничего не хочешь? – настойчиво спросила она.

Я легонько мотнула головой. Надеюсь, она заметила. Моя рука уже потянулась к повязкам, но учительница спросила:

– Все в порядке?

Рука остановилась. Я снова облокотилась на спинку дивана. Ну почему, почему я не ушла раньше? Теперь, скорей всего, придется ей рассказать, ведь она точно начнет яростно расспрашивать меня. Не люблю говорить о своих чувствах. К тому же она – взрослая, что она может понять?

– Я… нет, – боже, ответила, прям как Сайрам на лестнице. Нужно скорее валить отсюда, пока мне не стало еще хуже. Схватив повязки, я ринулась к двери, но учительница тоже встала из-за стола.

– Подожди, – остановила она. – Расскажи мне, что произошло.

Почему-то я замерла. Но желание уйти все еще было со мной.

– Вы знаете, что с Сайрамом? – спросила я, перебирая красные повязки в руках.

– Сайрам, хм… Ты его видела?

Я кивнула.

– Садись. Сегодня его не будет на занятиях, впрочем, как и вчера.

Она немного помолчала, выдерживая тактичную паузу. Может, не хочет мне говорить?

– Понимаешь, у Сайрама в семье тяжелое время. Но скоро он начнет учиться в привычном темпе. Я хочу, чтобы ты его подбодрила, когда он вернется. Ведь вы с ним часто болтаете о том о сем на переменах. Как классный руководитель я вижу, что вы состоите в дружеских отношениях. Могу предположить, что он уже не будет таким, как прежде.

От этих слов я напряглась и удивилась одновременно. Что она имеет в виду под фразой «не будет прежним»? У Сайрама произошло что-то грустное в семье? Его ненормальная мать опять что-то натворила? В этот момент хотелось заткнуть уши, но также хотелось дослушать до конца.

Учительница явно не желала продолжать этот разговор, но раз начала болтать свои сплетни, пусть заканчивает. Поэтому я спросила:

– Что значит «не будет таким, как прежде»?

Она долго тянула, но проболталась:

– Его бабушка… она скончалась пару дней назад. Мама Сайрама звонила мне кучу раз, писала записки и передавала их через сына. Бедный мальчик, потерять близкого человека в таком юном возрасте!

Она готова была заплакать в любой момент. Мое же лицо было каменным. Так вот, значит, что произошло. А я ничегошеньки не знала. Почему он не рассказал мне, своему другу, об этом… Вместе мы бы пережили эту новость куда спокойнее. Но как же его чувства?.. Я совсем о них не думаю. Кажется, я правильно поступила, что не побежала за ним тогда на лестнице. Ему, скорей всего, сейчас хочется побыть наедине с собой, своими мыслями.

– Это ужасно, – вымолвила я.

– Да, но ничего уже не поделаешь, – опустив голову, сказала учительница.

Теперь мне точно пора было уходить. Когда я приблизилась к двери, учительница меня окликнула:

– Леоне, глупо, наверное, было рассказывать тебе все это, но Сайрам ведь твой друг. Я хочу, чтобы ты помогла ему оправиться. И… если плохо себя чувствуешь, то я могу назначить дежурным кого-то другого. Ты только скажи.

– Нет. Все нормально. Если что, мне поможет Рэкки.

Я быстро выбежала из учительский, не оглядываясь.

* * *

Коридоры школы заполнились учениками, от прежней тишины и безлюдности ничего не осталось. С каждой минутой приходит все больше и больше людей.

Вот и лестница. Нашла ее. Пелена затмила глаза, вообще ничего не вижу. Топ.

Топ.

Топ.

Почему. Топ. Смерть повсюду. Топ. Рождение. Топ. Смерть. Топ. Рождение… Круговорот жизни. Топ. Одни умирают. Топ. Другие рождаются. Топ. Смерть. Топ. Рождение…

У меня день рождения… На некоторое время забыла, а теперь вдруг вспомнила. Видимо, так на меня повлияла новость о смерти близкого человека Сайрама. Почему одни люди в это время рождаются, а другие умирают? Несправедливая жизнь. Кто решает, кому жить, а кому умереть? Даже не могу представить, что ощущает Сайрам, как ему сейчас плохо. Переживать настоящую боль… Боль от невосполнимой утраты. Никто не хочет терять близкого и дорогого человека. Я тоже не хочу никого терять. Но, похоже, не нам это решать.

Топ. Топ. Топ.

Есть рождение. И есть смерть. Жизнь – она… как стая птиц. Мимолетная и недосягаемая порой.

Что-то схватило меня за руку. Это была Рэкки. Как она нашла меня? Я моргнула, точно, Рэкки. Где я вообще?

– Леоне, блин, я уже третий раз пытаюсь докричаться до тебя, а ты все не слышишь.

– Да, прости.

– О, у тебя повязки, – заметила она, – надо раздать. Быстрее.

Она меня потащила куда-то вперед, но я и не сопротивлялась. Сил не было. Дайте мне просто подумать…

Мы шли по коридорам. Каждый раз, когда Рэкки встречала человека из нашего класса, она здоровалась. Некоторым (кому нужно) давала красные повязки. Я просто молча шла за ней все это время. Рассказать ей? Или не стоит нагружать? Рэкки такая восприимчивая, сердобольная и часто переживает по пустякам. Думаю, сама учительница не подозревала, что разболтает мне это, поэтому я обязана хранить данную тайну в секрете. Но Рэкки наша общая подруга, она точно никому не скажет.

Наконец она раздала все-все повязки и остановилась. Вместе с ней замерла и я.

– Совсем забыла сказать. Поздравляю с днем рождения!

– Да. Спасибо, – еле выдавила я из себя.

– У меня для тебя сюрприз. Глаза закрой.

– Рэкки, сейчас не время, – пытаясь рассказать ей про Сайрама, прервала я.

– Закрой свои глаза, – настаивала она.

Я повиновалась и закрыла их. Но мне было почти не интересно, что она мне покажет. Рэкки зашуршала одеждой, открыла рюкзак. Я снова мысленно пустилась в свои философские размышления, улетая куда-то далеко, но она воскликнула: