Дежaвю

Дни тянулись очень долго, вскоре началась учеба, но даже учителя ее не узнавали. Вита была очень общительной, веселой, улыбчивой, а после Нового года блеск в глазах исчез и улыбка очень редко озаряла ее лицо.

Вита жила с мамой, денег вечно ни на что не хватало, и она решила устроиться на подработку в киоск к знакомым, где продавали пиво, сигареты и разные сладости. Вита очень любила сама зарабатывать деньги и всегда искала независимости в жизни. Работа хоть немного отвлекала от душевных переживаний.

Вита была симпатичной девочкой, и мальчики, конечно, обращали на нее внимание. Но она всегда старалась перевести общение в дружеское русло. В параллельном классе учился один парень, его звали Антон, он часто провожал ее после школы домой, они болтали о жизни и вели всякие философские беседы, но никогда Антон не показывал, что он влюблен в Виту. Как-то по дороге из школы Антон остановился и спросил:

– Скажи, что у тебя произошло? Ты, вроде, идешь рядом, а я не чувствую твоего присутствия, ты как будто не тут! Это уже невыносимо – наблюдать, как ты вянешь, как цветок, который перестали поливать. Я переживаю за тебя, – при этом он опустил глаза и покраснел.

Виту даже передернуло от его слов, ей действительно было очень некомфортно находиться в этом состоянии, она не любила страдать, но переключиться и вернуться к привычному счастливому мироощущению у нее не получалось. На слова Антона отвечать Вита не хотела, поэтому раздраженно сказала:

– Ты что-то придумал, у меня все хорошо. И вообще, кто дал тебе право оценивать мое состояние? Попрошу впредь этого не делать, – Вита была очень резка, что было ей несвойственно при общении с Антоном. Обычно она так вела себя с людьми, которые не были ей интересны, им она казалась очень высокомерной и нелюбезной. Это была ее защитная стратегия. Многие хотели с ней дружить, но далеко не многие были интересны Вите, поэтому она изначально вела себя с людьми довольно холодно, держала их на расстоянии, и только поняв, что человек ее принимает со всеми ее резкостями и колкостями, не пугается ее прямолинейности и интересен ей как личность, она открывалась и впускала его в свое пространство. Эта тактика поведения была у Виты как будто врожденной, сколько она себя помнила – она всегда так себя вела, принимала людей через сопротивление и даже не задумывалась почему. Но с близкими людьми, как, например, с Антоном, Вита была довольно мила и такую резкость позволила себе с ним, наверное, впервые.

Антон опешил от такого отношения. Он не раз наблюдал, как Вита общается с людьми, и видел в ней порой даже жестокость, но на себе не ощущал никогда. Антон был безумно влюблен в Виту, однако показать этого не мог, боясь, что отпугнет ее откровениями, поэтому он решил притвориться другом – хоть так, но быть рядом. И конечно же, мечтал, что когда-то она поймет, что тоже любит его. Юношеский максимализм, молодость, переходный возраст, гормоны – все это по прошествии времени кажется наивным и смешным, но иногда эта смесь приводит к плачевным результатам.

– Ну, раз ты в порядке, я хочу пригласить тебя в кино, – набравшись смелости, уверенно сказал Антон, понимая, что после такой реакции на его вопрос он может вообще ее потерять. Поэтому он решил пойти ва-банк.

Вита улыбнулась, пожала плечами и равнодушно сказала:

– А почему нет? Можно!

Антон готов был прыгать и скакать от счастья, но вида не подал. Договорились на днях сходить в кино. Фильм оказался неинтересным, и они ушли на середине сеанса, гуляли по вечернему городу и смеялись над примитивностью разных вещей. Этот вечер снял накал между ними. Вита как будто снова стала легкой и на какое-то время перестала думать о Сане…

Вита с Антоном стали больше времени проводить вместе, он не доставал ее вопросами, она немного отвлекалась от своих страданий, с подругами ей встречаться не хотелось, так как она могла не выдержать и рассказать все, что с ней происходит, поэтому Антон, который не приставал и, как ей казалось, был просто другом, стал для нее отдушиной.

В конце января в дверь позвонили, она открыла дверь и обомлела. Перед ней стоял какой-то незнакомый парень, одетый во все черное, а в его руках был огромный букет белых роз.

– Тебе просили передать, что ты должна улыбаться и не киснуть! Обещание дороже всего! А, ну и это! – он протянул ей букет и хитро улыбнулся. – Все шипы срезали, у тебя с ними какие-то проблемы? Ладно, не хворай и аккуратнее с прогулками с тем белобрысым сосунком, – и он испарился, а она еще минут пять так и стояла с открытым ртом и открытой дверью, с букетом роз в руках.

Опомнившись, она выбежала во двор в тапочках и халате, даже не закрыв дверь квартиры, но, увы, ее там никто не ждал. Вита была и счастлива, что Саня ее не забыл, оказывается, даже следит за ней, но также и очень несчастна, ведь совершенно не понятно было, и увидит ли она его снова и когда.

Потянулась череда серых будней. Учеба, друзья, уроки, подготовка к университету – все как на автомате, она функционировала как робот, но пустота в душе была очень болезненна. В это время она даже Антона видеть не хотела и снова перестала улыбаться.

Ровно через неделю, в субботу в 12 часов этот же парень – как выяснилось позже, звали его Ренат, – по-прежнему в безупречном тотал блэк, принес такой же букет белых роз, при этом, как и в первый раз, напомнил об улыбке. Вита попробовала спросить, где же даритель, но ответом была только многозначительная улыбка Рената, отдававшая и хитрым интересом, и каким-то холодом.

Так он приходил каждую субботу почти в одно и то же время, один раз, правда, пришел с красными розами и виновато сказал, что белых не было.

В самом начале марта Вита очень озлобилась на Саню. Злилась на себя за то, что она постоянно его ждала, он накрепко поселился в ее голове, ненавидела его просто за то, что он есть, но не с ней. В итоге, когда в очередную субботу, незадолго до Восьмого марта, снова пришел Ренат, она не взяла цветы.

– Передай дарителю, чтоб он шел куда подальше и засунул этот веник себе в одно место! И тебя ко мне больше чтоб не присылал! – ее крик эхом разнесся по всему подъезду.

Ренат сделал круглые глаза, как будто он увидел, что человек на его глазах сошел с ума:

– Ты че?!! Я такое никогда ему не передам, я же не псих.

– А мне плевать! – зло сказала она и закрыла перед ним дверь. Но, конечно, подсмотрела в глазок, как он кладет букет перед дверью и спускается по лестнице.

Вита выбежала вслед за ним в домашних тапках, схватила букет и чуть не расплакалась, увидев перед подъездом ЕГО черный BMW, на заднее сиденье которого садился Ренат. Она подбежала к машине и резко дернула водительскую дверь, но та ей не поддалась. Однако стекло медленно опустилось, из окна сначала вырвался какой-то блатняк, а следом появилась незнакомая бритая голова на плечах огромного тела, затянутого в черную кожаную куртку. С пассажирского сиденья на нее тоже насмешливо уставились незнакомые черные глаза какого-то «братана».

– Тебе чего? – грубо спросил водитель BMW.

– Поехали, – раздался сзади голос Рената, – она, похоже, от счастья головой тронулась.

Из машины раздалось громкое ржание, стекло медленно закрылось, и машина начала разворачиваться, но Вита чувствовала, как все, кто там сидел, внимательно за ней наблюдают. Она медленно, собрав волю в кулак, с гордо поднятой головой подошла к мусорке возле подъезда и, как в вазу, водрузила в нее букет.

– Ну и дура! – услышала она вслед уже знакомый голос Рената.

Не поворачиваясь, медленно и грациозно Вита вошла в подъезд. Говорить, что следующие два дня она провалялась дома вся в слезах, наверное, не надо, это и так очевидно.

– Ненавижу! – била она руками и ногами в подушку. – Зачем ты вообще появился?!! – и огромные слезы капали на пол. Теперь она точно знала, что значит умирать от любви.

7 марта Жанка и Юлька, ее закадычные подружки, вытащили ее на дискотеку в клуб. За исключением Жанны, они были еще школьницами, и в 23:00 как штык нужно было быть дома. В этот вечер Вита чуть ли не впервые напилась. Она с трудом доехала до дома, вернее, ее довезли знакомые ребята – друзья, но периодически им приходилось останавливаться, чтобы Витка «проветрилась». Всю дорогу до дома она плакала, говорила, что все мужики – козлы и что она никогда никого не полюбит, и несла еще много всякой ерунды. Надо отдать должное, она умела дружить с мужчинами уже со школы и в друзья выбирала себе хороших ребят, эти были не исключением. Немного с ней поспорив, они решили: видимо, нашей Витке совсем хреново и лучше оставить ее в покое, как ценную бандероль, доставив домой. Что они благополучно и сделали.

Это была адская ночь для нее. Естественно, не привыкший к спиртному организм взбунтовался, поэтому она только и делала, что бегала по маршруту кровать – туалет – кровать, только начинала засыпать – разум сразу превращался в «вертолетик» и все начинало кружиться.

Проснулась она рано, помятая, с ужасной жаждой и невыносимой головной болью.

– Нет, я точно не алкоголик, – сказала она своему отражению в зеркале, – но странно, что вообще живая.

Набрав горячую ванну, она около часа отмокала в ней, после чего смогла все же выпить теплого чая с анальгином и наконец уснула мертвым сном.

Разбудил ее мамин голос.

– Витка! С тобой все нормально? Ты что, заболела? – мама выглядела очень встревоженной.

– Нет, мам! Со мной все хорошо, прилегла на минутку и заснула.

– Ага, заснула, тебя же пушкой не разбудишь! Я звонила тебе от тети Томы полдня, звонила в дверь, но ты ничего не слышишь. Ух, как ты меня напугала! У тебя точно все хорошо? – уже успокоившись, спросила мама каким-то заговорщицким голосом. На что, получив успокоительный кивок дочери, уже шепотом произнесла:

– А ты в подъезд выгляни. Только сразу не падай!

Вита босиком рванула к двери, слава богу, голова ее как будто перестала болеть. Открыв дверь, она медленно села на порог и громко заплакала. А мама, подошедшая сзади, обняла ее:

– Мы что, цветочный магазин открываем? Дурочка, кто же плачет, когда ей столько цветов дарят?! Радоваться надо, – и мама, восхищаясь, начала заносить домой красивые букеты и просто цветы, их было очень много. Они лежали на ларе, где они с мамой хранили картошку, и прям перед их дверью на коврике.

– Как покойнику, – тихо сказала Вита маме, забирая из рук обалденные цветы.

– Что ты ерунду мелешь, – одернула ее мать, – пошли-ка лучше чая попьем, я от Томки такой вкусный торт привезла. И вот тебе подарок от меня и от нее тоже на Восьмое марта.

Вита попыталась рассмотреть подарки, однако понимала, что испытывает легкий шок от увиденного пять минут назад. Цветы они решили расставить после чаепития и пока просто положили их на пол в коридоре. Наливая чай, мама о чем-то рассказывала, но о чем – Вита не слышала, машинально доставая что-то из холодильника и накрывая на стол. Мама решила дать ей пять минут прийти в себя, поэтому чай они пили в тишине.

– Ну что? Пришла в себя? – тихо спросила ее мама, при этом глаза были какие-то хитрые.

– Угу, – еще тише ответила Вита.

– Ты только не нервничай и не психуй, но мне кажется, что там перед подъездом в черной иномарке тебя ждут. Только, Вит, я че-то боюсь за тебя, ты что, с бандитом связалась?

Дальше мама еще что-то бубнила себе под нос, но Вита уже не слышала – судорожно собиралась. В зеркале она увидела заплаканное опухшее лицо, волосы были кудрявые после ванной, а она их всегда выпрямляла – в общем, внешний вид совсем ее не устраивал. Но она продолжала натягивать на себя джинсы и водолазку, надела кроссовки, подрумянила щечки, схватила куртку, сунув в карман ключи от дома, прокричала маме, что все у нее хорошо, не нужно переживать, и выбежала во двор.

Прямо перед подъездом на «своем месте» стояла черная любимая машина, а ее владелец мирно спал на водительском сиденье. Вита около минуты, прижавшись к стеклу, изучала спящего красавца, а потом забарабанила по стеклу, которое медленно начало опускаться, и, конечно же, из машины раздался голос Круга, поющего что-то безумно красивое, как ей тогда казалось.