Под маской зла

– Бард… бард… – забормотал капрал, в задумчивости поглаживая подбородок, словно услышал незнакомое слово. – Этот… как его… Скоморох, что ли? Трубадур?

– Сам ты «дур», – обиделся и отвернул голову гном. – Сказано тебе – «скальд»! Бард, менестрель! – ударил он по струнам лютни.

– Менестрель… менестрель… как-то раз я подхватил какой-то менестрель, но наш лекарь мне его быстро вылечил! – нашёлся темноусый патрульный. – Или это блюдо такое? Не, нас кормят всякой дрянью, увольняться пора с такой службы, – махнул он рукой.

– А пока не уволился, подскажи, где твоего капитана найти, – схватил его за эту руку Берн.

– А чего вы хотите-то? – оглядел капрал вновь всю компанию.

– Безликие у вас в городе не заводились, случаем? Заползла одна тварь к нам, в Далкастр. Зарезала моего начальника, капитана стражи. Я руку чудищу с зеркальным лицом отсёк, а там это… – достал Берн механическую кисть, открыв внешнюю пластину и продемонстрировав шестерёнки.

– Гномья работа? Нам только с Мимира и Норда подобное поставляют, – сглотнул патрульный командир. – Лягушки там заводные, зайчики скачущие. Крутишь сзади ключик… А внутри вот такое. Мой сын разбросал как-то эти игрушки по дому, а я ногой наступил на жабу одну, потому знаю, что под корпусом у неё пружины и шестёрёнки…

– Починили хоть? – обеспокоено спросила Ассоль.

– Да куда там… Всё вдребезги, даже Мартин, кузнец, починить не смог, – махнул капрал свободной от хватки Берна рукой.

– Жалко… Мне папа или брат порвавшихся кукол всегда заштопывали… – вздохнула девушка.

– Ну, так то ж куклы, – со снисходительной улыбкой поглядел на неё капрал.

– Пусть тогда этот Мартин посмотрит, – предложил Берн, отпустив стражника.

– Это завтра к обеду. Кузнецы в две смены чередуются. Один днём, другой ночью, – заявил капрал.

– Значит, к ночному пойдём, – заявил ему экс-капитан.

– Я бы не советовал, – слева произнёс один из стражников.

– А чего так? – обернулся к нему Бернхард.

– Да сами увидите, – усмехнулся тот, вместе с напарником под руки таща старика.

– Это прямо, – указал их начальник. – Слева будет склон к реке, к пристани, справа, наоборот, дорога на холм к мельнице, там ветер лучше гуляет, лопасти крутятся. А вам прямо-прямо, в конце города как раз в большую кузницу из чёрного сланца-то и упрётесь. Если что, в таверне ещё богатый таскарец остановился. Учёный какой-то. Я так понял, тоже спец по диковинкам. Можете потом и к нему с этой «рукой» заглянуть, может, чего и подскажет по своему опыту.

Кузнец

В дальних городских кварталах, несмотря на то, что стемнело, было весьма многолюдно. В окнах горели свечи и лампады, во дворах резвилась ребятня, периодически перебегая по дороге из одного в другой. Звучал гул людских, да и не только людских, разговоров.

На компанию путников особо не косились. В портовом городе уже кого только не видели. И цыган, и людей-кошек, и гномов, теперь всё и сразу. Не дивились вычурному наряду Вильгельма, не налетали на барда с просьбами спеть или рассказать им историю. Всё это здесь и без того многократно случалось.

В воздухе, на удивление, вместо запаха рыбы, соли и водорослей, что по дороге лез в ноздри со стороны пристани, пока сюда новоявленные приятели шагали в поисках кузницы, скорее пахло фермерскими животными. Видимо, их держали в хлевах где-то неподалёку. Скорее всего, за холмом с мельницей.

– Плакса-вакса, мандарин! На носу горячий блин! – на лужайке сбоку от вытянутого одноэтажного бунгало мальчишка с расчёсанной в обе стороны каштановой чёлкой дразнил, указывая пальцем, девочку с косичками, хнычущую в бордовом платье и потиравшую влажные глаза руками.

Ещё несколько ребятишек стояли неподалёку, чуть ближе к кустам красной смородины, представлявшей собой живую ограду от дороги. Глядя на малышню, Ассоль возмутилась и ринулась туда, сжав кулачки. Берн её даже ухватить не успел.

– Нет, ну вот не может она просто так пройти мимо! – рявкнул усач, оглянувшись на Шанти и Вильгельма. – Неприятность ходячая. Вечно её тянет куда-то. А где гном?! – оглядел он парочку с ещё большим негодованием в глазах.

– Да был где-то здесь, – посмотрела вокруг цыганка, а затем обернулась в сторону улицы.

Аргон стоял там. В шагах десяти от них. Придерживая лютню за гриф, миловался с какой-то высунувшейся из окна молоденькой девушкой с вьющимися волосами. Та одаривала его кокетливым взором и улыбалась. Цверг же подёргивал струны и общался с ней под переборы гамм.

– Сударыня… ваши глаза прекрасны, как две луны, озаряющие тёмное ночное небо в такие роскошные осенние ночи! – заявлял гном.

– Но они же синие, гном, а не жёлтые, – надула та губки.

– Тогда… – сменил цверг мелодию перебора, – они как прекрасные голубые озёра! Я тону в них!

– Пойду тресну сковородкой по голове им обоим, – направилась в их сторону Шанти, потянувшись к вещичкам гнома на лошади.

Бернхард же перевёл глаза в сторону Ассоль, которая в это время вышагала к чужой и незнакомой малышне на чью-то лужайку. Ни он сам, ни Вильгельм за ней не пошли, однако же остановились, чтобы подождать своенравную девчонку. Без неё уходить не решились.

– Ты – прекращай дразнить, – заявила зеленовласая особа мальчишке-задире, – А то ща как дам больно! А ты – не реви, – повернулась она к хнычущей девочке. – Мандарин – сладкий фрукт! Да и блин – это очень даже вкусно. Я бы порадовалась. Будь у меня блин на носу.

Девочка плакать перестала, да и мальчуган умолк. Но не убежал к остальным, что держались поодаль. Там была ещё тройка мальчишек и девочка в бурой юбке и рубахе не по размеру. Все разного роста, но на вид не старше восьми.

– Ты откуда такой выискался вообще! – сверкала малиновым взором Ассоль на темновласого мальчугана в меховой жилетке. – Дразниться – очень некрасиво! Не по-мужски совсем! Разве ж это достойный поступок? Словно завистливая сплетница какая-то! Вот вырастешь, будешь бабулькой сидеть на лавке, причитать, куда и какая молодёжь нынче пошла!

– Так не бывает! Не стану я бабушкой! В них девочки в старости превращаются! А я – мальчик! – возмутился маленький кареглазый сорванец.

– Ага, мальчик он… как же… Бывает, ещё как! – заверила Ассоль. – Думаешь, со мной не так случилось? Служил юнгой, дразнил девочек, – сочиняла она на ходу. – А потом – вот! – отстегнула она верхние пуговицы кителя, показывая рельеф груди сквозь рубашку.

– А-а-а! – вздрогнул мальчуган, подпрыгнув на месте, явно не ожидая увидеть подобного.

– И с тобой так же случится! Вот так хлоп – и девочка. Задираешь-задираешь, а потом бац! Сиськи выросли! – наклонилась Ассоль вперёд, пугая малыша. – А писька вообще отвалилась!

– А-а-а-а! – заверещал тот, и теперь перед девушкой было уже два ревущих ребёнка.

– Ну, не умею я с детьми обращаться, – пожала плечами Ассоль, застегнув китель и оборачиваясь на подошедших товарищей.

– В чём весь сыр-бор? У каждой драки всегда есть причина, – проговорил Бернхард, а за ним виднелись и все остальные, включая вернувшегося цверга. – Не бывает так, чтобы кто-то кому-то просто так двинул.

– Да ты что! – опешил гном и врезал экс-капитану под дых, отчего тот свалился, держась руками за грудь и живот, не в силах сделать глоток воздуха. – Держи удар, детка! Не будь размазнёй! Ну, и чего тут? – глядел Аргон малышню.

– Если позволите, – вежливо проговорил Вильгельм, – краем уха слыша ваш разговор, не могу не заметить, что «мандарин» также звание «советника» или наместника на управляющей должности в Лунге, регионе Дайкона.

– То «мантарин», а не мандарин, – закатил глаза гном. – Что я, в Дайконе не был, что ли. А вот мстить – грешно! – выставил Аргон палец перед поднимавшимся Бернхардом и двигал рукой влево-вправо, вверх-вниз, чтобы тот в гневе не мог схватить его.

– Но в книгах написано… – сдержанно возмутился аристократ.

– На заборе тоже много чего написано! Всему верить теперь, что ли? Правильно я говорю? – обернулся цверг к Шанти. – Хочешь, что-то напишу? – пошарил у себя Аргон по карманам в поисках, видимо, какого-нибудь мелка или уголька, а девочка в багровом платье протянула ему свой из кармашка.

– Что случилось-то вообще? – поинтересовалась у неё Ассоль. – Почему они тебя обижают?

– Да мы просто играли и болтали, кто кем хочет стать, когда вырастет, – ответил самый растрёпанный малыш с густо-чёрными волосами, стоящий на лужайке левее. – Талья, например, хочет красивым почерком переписывать книги. Я – стать рыбаком. Марк – торговцем. Сид – рыцарем…

– А я – конём! – подал свой тягучий голос рыжий мальчишка с расщелиной меж торчащих передних зубов.