Канун Рагнарёка

– Бастет, но она воевать не пойдёт. По крайней мере, не за меня… – отвёл вбок длинноклювую голову Тот. – Я не могу вас возглавить… Но! – задрал он указательный палец и резко развернулся к гостям под налётом пришедших идей. – Есть несколько вариантов. Первый из них – противостоять хаосу. А ему всегда противопоставляется гармония. Знаете, что спасло людей от вымирания в прошлый раз? Основание Империи. Одна из форм союза.

– Триумвират! – подняла руку Ядвига, считая, что всё знает.

– Нечто большее, – повернул свою голову к ней бог мудрости. – Союз триумвиратов. Вольные города, объединив меж собой свои земли. Их союз с Бушвалем и Урдом. Их союз с Арьеллой и Таскарией. Союз фоморов с альвами и немедами. Союз между всеми этими коалициями!

– Добиться этого будет непросто, – тут же поумерила капитанша стрелков свой энтузиазм.

– Угу… – вздохнула Диана.

– Не дрейфь, кексик, – легонько ткнув её локотком, пыталась Кьяра приободрить подругу. – Что-то придумаем вместе.

– Вы можете попробовать вернуть кого-то из старых богов. Но кого… Кто смог бы воевать за вас? Кто осмелился бы возглавить и бросить вызов всем остальным силам? В последней схватке Ра был слишком свиреп. Он испепелял всё живое, не щадил ни стариков, ни женщин, ни детей. А я упрашивал его направить гнев лишь на воинов. Сехмет – грамотный лидер, но она тоже может рассвирепеть и принять сторону Морриган вместе с Анубисом. Очень рисково, – вздохнул Тот, помотав головой. – Можем попробовать взыскать должок с моего племянника. Он горделив, самоуверен, но благороден. Часто это только мешает. Зато он верен высоким идеалам. Он отдал глаз, чтобы воскресить отца, защищавшего людей, а я создал ему новый. Уджат, Глаз Гора, его-то вам и надо будет найти, чтоб вернуть к жизни бога порядка и неба.

– Племянники – это святое, – поднял кубок Бром. – Есть у меня один, просто золотце! Эй, дедуля, мы же уже друзья, ты давай-ка, того-этого… уважь гостя, плесни винца-то ещё, будь так добр, словно бобр!

– Поэт, брыть, нашёлся, – цокнула языком, закатив глаза и покачав головой, Ядвига.

– Давай-ка не про бобров, а! – явно злилась Диана, но оттого её торчащие верхние резцы лишь нагляднее под расширявшимися от гнева ноздрями кусали изящную нижнюю губу.

– Чего? – уставился на них обеих удивлённый Бром, подняв брови. – Бобры у нас, на севере, на зиму строят в хатке несколько лишних комнат для ондатр и прочей живности. Самые добрые и гостеприимные звери! Не то что мой брат, да и конь бы с ним! – махнул он, отпив вина. – Гор так Гор. Не можем попросить некроманта о помощи? Сами начнём воскрешать! Где наша не пропадала! – закатал чародей рукава своей мантии.

– Некоторые связи Зоры доступны и мне. Заглянем на Мелхи, попробуем выйти на кое-кого, – приободрил сестру Вир.

– Ну, а вы что мне скажете? – хлопком призвал Тот трёх своих павианов.

– У-а, у-а! – перепугав барсука своими воплями, те кивали и невежливо тыкали пальцами в сторону гостей.

– Ладно, ясно с вами всё, – вновь крепко хлопнув в ладоши, заставил бог мудрости их исчезнуть в малиновой дымке. – Я подумаю об этом завтра. Сейчас Уджат находится в Империи у одного барона-коллекционера. Не уверен, что его можно выкупить или выменять, как не уверен, что вам удастся уговорить его отдать Глаз за просто так, – постучал створками клюва Тот в задумчивости. – Есть преступленье моё… если из двух… выбрал я меньшее зло? – произнёс он стихами.

– Всё-таки надо что-то выкрасть! – радовалась Ханна, незаметно при этом пододвинув кубок Брома поближе к себе, чтоб отхлебнуть, пока остальные не видят.

– Вам надо в Кимарий, графство Вершталь, – сообщил монах, держа ладонь у рта, будто шепчется по секрету.

– Э-э-э, нет, не-не-не-не-не, некогда нам кемарить совсем! – возмутился нетрезвый Бром.

– Это город в Империи, на юге, так что недалеко, – сообщил Асклепий с мягкой улыбкой, облизнув подсохшие губы и продолжив лаконично рассказывать. – Найти там дворец барона Клависа нетрудно. Куда труднее вообще пробраться туда такой компанией эльфов, полуэльфов и гномов.

– Накинем вот такие рясы, пойдём как монашеский орден. Я считаю, сгодится, – пожала плечами Ядвига.

– Я могу наложить иллюзию, но ненадолго. Да и измотает это сильно, а вам помощь мага в этом вашем проникновении со взломом может понадобиться. Тем более такого бывалого воришки, как Великий Бром Дерзкий Гром! – заявил бородач.

– Мы же в Таскарии. Где-то здесь странствует Эдельвейс, – вспомнила Кьяра. – Он создание нежное, можно и надавить, если сразу содействовать не захочет, – смекнула она, с хрустом размяв пальцы рук. – Вот в качестве его гастрольной труппы и прибудем в Империю.

– Я умею стучать на барабанах, – заявил Бром. – Наверное… ни разу ещё не пробовал, – постучал он своими толстыми пальцами по столу. – Но уверен, что мне по силам!

– Твоя свирель, Флейта Пана, – посмотрела Ди с надеждой на Вирбия, – Кьяра и Ядвига как охрана. Лилу будет танцевать и подпевать, вон она сколько песен знает.

– Много знаю! Да! – радовалась та, руками облокотившись на край стола.

– Бром на пару с ней всякое шоу устраивать может. И для Ханны что-то придумаем, – продолжила Ди.

– Могу, придумаю! Дедуля Лу Ю, раз уж кончилось заседание, плесни-ка ещё на дорожку! – заметил Бром, что после махинаций Ханны напиток у него почти кончился. – Хе-хе! Благодарствую! Вот это дело, не зря с вами попёрся, весь зад на лохматом драконе себе отсидел.

– Доберёмся в Кимарий этот… А потом… – продолжала глядеть на брата Диана. – Что, опять ограбление века?

Анфиса II

Дорога из Квинтесберга в Селестию не должна была занять много времени. Оттуда было обилие торговых путей в ближайшие города. Так что первую треть вообще удалось сократить, сидя в телеге среди винных бочек, одну из которых постепенно опустошал Дамиан, не гнушаясь пользоваться жестяной кружкой для податей и подвернувшимся в прямом смысле под боком краном на вентиле.

Шелест листвы, покачивающиеся сухие высокие травы да стрёкот кузнечиков вокруг. Погода была переменчивая: то выглянет солнце, то крупные облака прикроют его, вальяжно скользя по синему небу на слабеньком ветру. Перелётные птицы мелькали там и тут, садясь на ветви деревьев да проносясь своими стайками в вышине.

Поблагодарив молодого купца, путники отправились по лесной дороге. Так было уже быстрее, чем ловить очередного торговца по окольным маршрутам. В пути вспоминали былое. Маркус с Анфисой немного рассказывали спутнику о себе, а святой отец из Гедельбурга, в свою очередь, поведал им историю своей молодости.

Он пересказал им практически всё то же самое, что и однажды Бальтазару за выпивкой. Что был юн и безнадёжно влюблён в девушку-преступницу, воспользовавшуюся его добротой, выкравшую яд и отравившую своих родных. Так ещё и ветреную, изменившую доверчивому монаху со своим чародейским наставником. Когда всё раскрылось, самого Дамиана едва не сожгли на костре вместе с ней. Лишь чудом он остался жив, всецело посвятив себя богу.

– Не было даже и мысли на ком-то жениться? – интересовалась Анфиса.

– Я держу в чистоте свои мысли, – заметил ей Дамиан. – Когда я читаю проповедь, для меня нет разницы, кто придёт её слушать. Я не заглядываюсь на красивых женщин, меня ведёт мой бог. К свету, к ясности сознания, к попытке донести важные мысли о добродетели и сострадании. Я не учу любви и едва ли способен любить.

– Маркус, а ты? Тоже до сих пор не женился? – спросила девчонка.

– А ты чего замуж не вышла? – фыркнул тот.

– Фи! Это я тут первая вопрос задала! – возмутилась Анфиса.

– Молодец, что теперь? Мы ж не в гонки играем, кто быстрей, кто первый, – ответил некромант.

– Да уж, встретились три одиночества, – посмеивался Дамиан, опираясь на посох.

– Она-то ещё молода. Вся жизнь впереди. А вы вот как умудрились всю жизнь так прожить, – удивился Маркус.

– Как? Не оставив потомства? – обернулся к нему святой отец, поводив здоровым глазом. – Моё наследие – не кровные родственники, не свои дети, а духовные! Те, кто слышал моё слово и изменился. Кто примкнул к моему мировоззрению, кто нашёл свой путь к богу! Священники, что будут нести слово Творца после меня, и все праведники с моих проповедей – вот мои дети. А ведь они будут поучать и своих детей, приучая к церковным порядкам и постулатам. Я – счастливейший человек в Иггдрасиле, как и любой иной проповедник. Наше наследие бесконечно! – воскликнул он.

– Наследие способно вот-вот пошатнуться от возвращения старой веры. Новые идолы, новые капища, предатели на каждом шагу. Вам не кажется, что позиция Клира успела ослабнуть здесь, перейдя в натиск на другие земли? Пока миссионеры где-то там проповедуют эльфам, здесь, дома, всё больше людей вспоминают старые традиции и старую веру.

– Об этом мы говорили с вашим Архиепископом, когда я гостил в Стелланторе, – сообщил монах, опираясь на посох. – Моё пребывание в Вольном Краю помогло мне узреть деятельность местных волшебников и Бальтазара. Он нетерпим к вере, в целом. Он бы предпочёл мир без богов, тем и очень опасен. Ну, а народ очень любит традиции. Это и натолкнуло меня на мысль о сочетании веры.

– Сочетании? – переспросила Анфиса.

– Народ любит праздновать начало весны, сжигая чучело Мары. В нашей традиции имя её под запретом. Мы не собираемся упоминать древних богов, словно их никогда вовсе не было. Но праздник у людей отбирать нельзя. Почему бы им не сжигать чучело, олицетворяющее собой просто зиму? Как уходящее время года. Люди любят тепло и красоту цветения вокруг, с удовольствием провожают морозы. Не лишать же их радости? Мара забудется, а зима приходит с каждым годом и отступать по весне. Гуляния останутся, но на них будут славить Творца, что несёт свет и тепло. Это касается многих традиций, кроме варварских жертвоприношений и треб. Мы всё обернём в мирное русло, при этом не обрубая нашему древу корни, а украшая его ветви, чтобы они разрастались ещё шире, подпитываясь верой счастливой паствы, – объяснял Дамиан.

– Скрестить древние языческие традиции с новой верой пытался и Магнус. Объявил летнее Солнцестояние церковным праздником, – напомнил ему некромант.

– Не думаете, что потому заговорщики его и убили? Язычники поняли, что они проиграли. Последнее, за что они могут держаться, – память и традиции предков. Если церковь придёт с елеем и вином, а не с топором, старая вера падёт, сгниёт в труху и развеется, – объяснял святой отец.

Анфиса молчала. Шагала «сама в себе», погрузившись в раздумья. Встревать в религиозные споры желания не было, а воспоминания о Магнусе так и накатывали. Он приехал в её деревню объявить о празднике, а ей пришлось убить его по навету отца, чтобы архиепископ не выдал все секреты некроманту-злодею, обрушившему к ночи на всех вокруг армию мёртвых.

– Время привала, – вздохнул Маркус, сбросив со спины походный рюкзак. – Если проголодались – разводим костёр, если нет – просто переведём дух на полянке, вон той, у дороги, – кивнул он в сторону.