«Не забудь, что я есть у тебя…»
Не забудь, что я есть у тебя…
Божий клоун, стареть не желающий,
верный пес, то скулящий, то лающий
и кусающий… впрочем, любя.
Мы расстанемся – спорить здесь нечего! —
о разрыве своем не трубя…
Одиноким серебряным вечером
не забудь, что я есть у тебя.
Не забудь… И прости… Но не спрашивай,
как живу, свое сердце губя…
Как живу? Это сказочка страшная…
Не забудь, что я есть у тебя.
12 декабря 2002
«Венеция. Высокая вода…»
Славе Бубнову
Венеция. Высокая вода.
Вечерние глаза уже незорки.
Сверну с моста – и снова не туда.
Туман. Огни. Застегнутые створки.
Еще один беспомощный зигзаг —
и брошу поиск свежих траекторий.
Венеция, веди скорей в кабак
любителя трактиров и тратторий!
Пока вина домашнего графин
мне не донес нерасторопный малый,
ломаю хлеб или крошу графит
в своих листах, как пилигрим бывалый.
Смеются маски. Пляшут катера.
Еда благоухает и дымится.
«Благодарю, что я не сдох вчера… —
хриплю я небу прежде, чем напиться, —
…за драгоценный, дряхлый реквизит,
желанный и знакомый до зевоты,
за то, что ангел в облаке скользит
и гондольер не попадает в ноты…»
11 октября 1998
Не надо в подробностях рыться:
грешила… губила себя…
Прощайте, ночная певица!
Я вас провожаю, любя.
Небесная примет граница.
Пропала сорвиголова…
Простите, ночная певица,
ночного поэта слова.
Одно остается – напиться,
рыдая в своей конуре…
Прощайте, ночная певица!
Вас ангелы ждут в кабаре.
5 февраля 2003
1.
Судьба меня занесла в Монако,
а, может, сам я занес судьбу.
Не вижу в том ни перста, ни знака,
ни повода раскатать губу.
Пишу тебе из японского сада…
Какая мука корпеть в саду,
где солнце медленное, как сага,
не побуждает мозги к труду!
Но две-три мысли, которых ради
эпистолярный оседлан жанр,
почти созрели в моей тетради,
и потерять их мне было б жаль.
Ты скажешь: «Невелика потеря!..»
Авось мыслишки стоят того,
чтоб я в саду японском, потея,
пренебрегал красотой его.
Быт самурайский повсюду в моде.
Как чуден сад! И с чего бы вдруг
поговорить с тобой о свободе
меня здесь тянет…
2.
Мой славный друг!